Клайв Баркер - Книги крови. Запретное [сборник litres]

Но это были не представители закона, а Кавана. Вначале она поразилась, но тут же поняла, почему он следует за ней. Элейн внимательно посмотрела на него. Кожа обтягивала его череп так туго, что даже в полумраке было видно, как просвечивают кости. Как же она не узнала его раньше, крутилось в ее мозгу, – не поняла, кто он такой, на первой встрече, когда он толковал о мертвых и их очаровании, когда говорил так, словно он и есть их творец?

– Я шел за тобой, – сказал Кавана.

– Всю дорогу от дома?

Он кивнул и спросил:

– Что они тебе сказали? Полицейские. Что они сказали?

– Ничего, о чем бы я уже не догадалась, – ответила она.

– Ты знала?

– В некотором смысле. Должна была знать, в глубине души. Помнишь наш первый разговор?

Он пробормотал, что помнит.

– То, что ты говорил о Смерти и об эгоизме.

Он внезапно ухмыльнулся, обнажив костлявые десны.

– Да. Что же ты обо мне подумала?

– Даже тогда для меня это имело какой-то смысл. Но я не знала, почему. Не знала, что принесет будущее…

– И что же оно принесло? – тихо поинтересовался он.

– Смерть ждала меня все это время, так ведь? – пожала она плечами.

– О да, – сказал он, довольный, что Элейн все понимает. Он сделал к ней шаг и дотронулся до лица.

– Ты удивительная, – сказал Кавана.

– Да не особо.

– Но быть такой равнодушной ко всему. Такой холодной.

– А чего бояться?

Кавана погладил ее по щеке. Она ждала, что сейчас его кожаный капюшон расстегнется, а камушки вылетят из глазниц и разобьются. Но он хранил свою маску неизменной.

– Я хочу тебя, – сказал он.

– Да, – ответила она. Ну конечно. Это с самого начала было в каждом его слове, но ей не хватило ума, чтобы все понять.

Каждая история любви в конце оказывается историей смерти. На этом настаивают поэты. Почему же не может оказаться наоборот?

Они не могли вернуться к его дому, потому что, как он сказал, полицейские могли оказаться и там, так как должны были знать об их романе.

В ее квартиру они тоже пойти не могли. Поэтому нашли отельчик поблизости и сняли там номер. Уже в обшарпанном лифте он свободно погладил Элейн по волосам, а затем положил руку на ее податливую грудь.

Номер был обставлен плохо, но отблеск цветных огней от стоявшей на улице рождественской елки придавал обстановке некое очарование. Возлюбленный Элейн не сводил с нее глаз, словно даже сейчас ожидал, что она со всех ног удерет из-за его поведения, так откровенно порочного. Но Каване не было нужды волноваться – он обращался с Элейн так, что жаловаться ей было не на что. Его поцелуи были настойчивыми, но не чрезмерно, а то, как он ее раздевал – если не обращать внимания на некоторую неуклюжесть, – было образцом нежности и ласковой торжественности.

Элейн удивилась, что ее шрамы стали для него неожиданностью, но лишь потому, что свято верила – их близость началась на операционном столе, когда она дважды попадала в его объятия и дважды была вырвана из них хирургами. Но, может, он, не будучи сентиментальным, забыл их первую встречу. Какой бы ни была причина, Кавана словно разочаровался, когда снял с нее одежду, и в какую-то тревожную минуту Элейн думала, что он сейчас ее отвергнет. Но этот момент прошел, и теперь он спустился вниз по животу и провел пальцами по шраму.

– Красивый, – сказал он.

Элейн обрадовалась:

– Я чуть не умерла под наркозом.

– Это было бы огромной потерей, – сказал он, дотрагиваясь до ее тела и трудясь над грудью. Судя по гортанному звучанию голоса, происходящее его возбуждало.

– Что они тебе сказали? – спросил он, лаская впадинки над ее ключицами. До Элейн уже несколько месяцев дотрагивались лишь продезинфицированными руками, и она вся затрепетала от такой нежности. Удовольствие было столь велико, что она даже не смогла ответить. Кавана спросил еще раз, положив руку ей между ног:

– Что они тебе сказали?

Сквозь туман предвкушения она все-таки ответила:

– Оставили мне номер телефона, где я найду помощь…

– Но тебе ведь не нужна помощь?

– Нет, – выдохнула она. – Зачем мне помощь?

Она заметила улыбку на его лице, хотя держать глаза открытыми было сложно. Его внешний вид не разжигал в ней страсти. Конечно, во многом из-за его маскировочного облика (чего стоил один галстук-бабочка), казавшегося нелепым, но с закрытыми глазами Элейн могла забыть о таких дурацких подробностях. Она как будто накидывала капюшон на любовника и просто воссоздавала его в воображении. Когда она начинала так думать, ее сознание словно улетало куда-то.

Он убрал руки. Элейн открыла глаза. Он возился с поясом от брюк. Вдруг с улицы раздался чей-то крик. Кавана резко повернулся к окну, и все его тело напряглось. Ее удивила такая внезапная реакция.

– Все нормально, – сказала она.

Он наклонился и положил руку ей на горло.

– Лежи тихо, – приказал он ей.

Она всматривалась в его лицо, на котором выступил пот. Крики на улице продолжались еще пару минут. Обычная ссора двух припозднившихся гуляк. Теперь он понял свою ошибку.

– Мне показалось, я слышал…

– Что?

– Мне показалось, что назвали мое имя.

– Кто же это мог быть? – нежно произнесла она. – Никто не знает, что мы здесь.

Он отвернулся от окна. Вся его решимость куда-то исчезла. После приступа страха он словно размяк и выглядел почти глупо.

– Ко мне подобрались близко, – сказал Кавана, – но никогда меня не поймают.

– Близко?

– Добрались до тебя.

Он положил голову ей на грудь.

– Так близко, – прошептал он. Было слышно, как пульсирует кровь в ее голове. – Но я действую быстро и незаметно.

Руки его опять поползли к шраму и ниже.

– И всегда аккуратно, – добавил он.

Она прерывисто вздохнула под его ласками.

– Конечно, они восхищаются мной. Как ты считаешь, мной должны восхищаться? За мою аккуратность?

Она вспомнила, какой хаос царил в крипте, в каком унизительном беспорядке были свалены там тела.

– Не всегда аккуратно… – сказала она.

Он перестал ее ласкать.

– О нет . О нет, я никогда не проливаю кровь. Это мое правило. Никогда не проливать кровь.

От такого хвастовства она улыбнулась. Она расскажет ему сейчас – хотя, конечно, он уже знает – о своем визите в крипту и о том, как выглядит там его работа.

– Порой кровопролития не избежать, – сказала она. – Я не виню тебя за это.

При этих словах он задрожал:

– Что тебе обо мне сказали? Какую ложь ?

– Ничего, – ответила она, изумленная такой реакцией. – Откуда им знать?

– Я профессионал. – Он опять поднял руку к ее лицу. Она снова ощутила его решительность. Кавана словно придавливал ее своим весом.

– Не позволю лгать обо мне. Не позволю.

Он оторвал голову от ее груди и взглянул на Элейн.