Стивен Кинг - Самое необходимое

Может, и так, но она принадлежала себе, черт возьми, себе . И жизнь малыша, и его смерть принадлежали ей. И сама она принадлежала тоже себе — не отцу, не матери, не Дюку Шихану. Она принадлежала только себе . Эта напуганная, одинокая девчонка, которая каждую ночь стирала свои трусики в грязной кухонной раковине, потому что у нее было только три пары; эта напуганная девчонка с вечной болячкой в уголке губ или на краешке ноздри; эта девчонка, которая порой садилась у окна, не обращая внимания на гудящий кондиционер, опускала голову на сложенные руки и плакала — эта девчонка принадлежала только ей .

Ее воспоминания о темных ночах, проведенных с сыном — Келтон сосет ее маленькую грудь, пока она читает Джона Д. Макдоналда [9] Джон Д. Макдоналд — популярный в 60-е годы американский писатель, автор серии остросюжетных романов. в бумажной обложке, а потревоженные «тачки» на узких улочках города взрываются ревом противоугонных сирен, — эти воспоминания были ее. Выплаканные ею слезы; пережитое одиночество; долгие туманные полдни в закусочной, полные стремления избежать римских рук и русских пальцев Норвила Бейтса, и стыд, с которым она наконец добилась нелегкого перемирия; независимость и достоинство, за которые она так яростно сражалась и безрассудно цеплялась... Все это принадлежало ей одной и не должно стать достоянием всего города.

«Полли, речь не о том, чтобы это стало достоянием города, и ты это прекрасно знаешь. Речь о том, что станет достоянием Алана».

Сидя в своей качалке, она упрямо затрясла головой, даже не замечая этого жеста. Наверно, она провела слишком много бессонных ночей и бесконечных темных утренних часов, чтобы без боя сдать свой внутренний мирок.

Со временем она все расскажет Алану — она сама не думала, что будет так долго держать это в тайне, — но время это пока не пришло. Конечно же, нет... Особенно когда ее руки говорят ей, что в следующие несколько дней она вообще ни о чем не будет в состоянии думать, кроме жуткой боли.

Зазвонил телефон. Это наверняка Алан — вернулся с дежурства и беспокоится, как там она. Полли встала и пошла к аппарату. Осторожно, двумя руками она сняла трубку и приготовилась говорить ему то, что, по ее мнению, он хотел услышать. Голос тети Эвви попытался вмешаться, попытался сказать ей, что это глупо, что это просто детское и, быть может, даже опасное упрямство. Быстро и грубо Полли велела этому голосу заткнуться.

— Алло? — бодрым голосом произнесла она. — О, привет, Алан! Как ты? Хорошо.

Она немного послушала, а потом улыбнулась. Если бы она посмотрела на себя в зеркало, то увидела бы отражение женщины, которая вот-вот закричит, но... она не посмотрела.

— Нормально, Алан, — сказала она. — У меня все нормально.

14

Было уже почти пора отправляться на ипподром.

Почти.

— Давай, — прошептал Дэнфорт Китон. Пот стекал ручьями по его лицу. — Давай, давай, ну, давай же .

Он сидел, склонившись над «Выигрышным билетиком» — чтобы освободить место для игрушки, он сбросил все со стола и большую часть дня провел, играя с ней.

Начал он с «Истории Голубой Травы: Сорок лет дерби в Кентукки» — прокрутил по меньшей мере две дюжины скачек, давая жестяным лошадкам «Выигрышного билетика» клички настоящих, участвовавших в заездах, точно, как объяснял мистер Гонт. И жестяные лошадки с именами победителей, отмеченными в дерби, приходили первыми. Каждый раз. Это было поразительно — так поразительно, что пробило уже четыре, когда он заметил, что потратил целый день на заезды давно минувших лет, а ведь ему надо было прокрутить на сегодняшний вечер еще десяток свежих — на Люистонском ипподроме.

Деньги сами сыпались ему в карман, нужно было только успеть их подобрать.

Последний час люистонская «Дейли сан» лежала слева от «Выигрышного билетика». Справа он положил лист бумаги, который вырвал из своего блокнота. На этом листке крупным корявым почерком Китона было написано:

1-й заезд — Базука Джоан

2-й заезд — Филли Дельфия

3-й заезд — Причуда Тэмми

4-й заезд — Ну и ну

5-й заезд — Эй, Джордж

6-й заезд — Придурок

7-й заезд — Гром Каско

8-й заезд — Сынок

9-й заезд — Тико-Тико

К пяти часам пополудни Дэнфорт уже крутил последний заезд. Лошадки со щелканьем и скрежетом неслись по треку. Одна из них обогнала остальных на шесть корпусов и первой пересекла финиш.

Китон схватил газету и углубился в колонку скачек. Его лицо так просветлело, что он стал похож на святого. «Малабар, — прошептал он и потряс сжатыми кулаками. Карандаш, зажатый в одном из них, выскочил и закатился куда-то, как швейная иголка. — Это Малабар! Тридцать к одному — наконец-то! Бог ты мой, Малабар!»

Приплясывая, он нацарапал кличку на листе бумаги. Через пять минут «Выигрышный билетик» был заперт в кладовке его кабинета, а Дэнфорт Китон на своем «кадиллаке» катил в Люистон.

1

Без четверти десять утра в воскресенье Нетти Кобб натянула свой плащ и торопливо застегнула его на все пуговицы. На лице ее застыла мрачная решимость. Она стояла на кухне. Рейдер сидел на полу и смотрел на нее, словно спрашивая, действительно ли она пойти на сей раз решилась.

— Да, я решила, — сказала она ему.

Рейдер застучал хвостом по полу, словно выражая свою уверенность в том, что она справится.

— Я приготовила вкусный салат для Полли и собираюсь отнести его ей. Мой абажур заперт в буфете, и я знаю , что он заперт — мне не нужно возвращаться и проверять, потому что я знаю это. Этой сумасшедшей польке не удастся держать меня в заточении в моем собственном доме. Если я встречу ее на улице, я ей покажу! Я ее предупреждала!

Она должна была выйти, должна... И она это знала. Два дня она не выходила из дому и начала понимать, что чем больше она будет тянуть, тем труднее ей будет выйти. Чем дольше она сидела в комнате с задернутыми шторами, тем труднее ей становилось их поднять. Она чувствовала, как застарелый жуткий страх медленно вползает в ее мысли.

Сегодня утром она поднялась рано — в пять часов! — и приготовила для Полли вкусный салат, как раз такой, как та любила: с грибами и шпинатом. Грибы она положила консервированные, потому что не посмела пойти вчера вечером в «Хемпхилл-маркет», но все равно считала, что салат удался. Он стоял на столике в кастрюльке, накрытой алюминиевой крышкой.

Она взяла кастрюльку и пошла к входной двери.

— Будь умницей, Рейдер. Я вернусь через час, если только Полли не угостит меня кофе, — тогда чуть-чуть попозже. Но все будет нормально. Мне совершенно не о чем беспокоиться. Я ничего не делала с простынями этой сумасшедшей польки, и если она станет приставать ко мне, я сумею дать ей отпор.