Стивен Кинг - Самое необходимое

Рейдер сурово тявкнул в знак того, что понял и поверил.

Она открыла дверь, выглянула наружу и никого не увидела. Форд-стрит была пуста, как может быть пуста только улица в маленьком городке воскресным утром. Вдалеке один церковный колокол созывал баптистов преподобного Роуза на молитву, а другой — скликал католиков отца Бригема.

Собрав все свое мужество, Нетти шагнула на воскресное солнышко, поставила кастрюльку с салатом на крыльцо, захлопнула дверь и заперла ее на ключ. Потом вытащила ключ из двери и провела им по запястью, оставив маленький красный след. Нагнувшись за салатом, она подумала: «Теперь, когда ты пройдешь полквартала, а может, даже раньше, тебе начнет казаться, что ты не заперла дверь. Но ты заперла ее. Ты поставила салат на крыльцо, чтобы сделать это. Но если ты все же не поверишь себе, погляди на свою руку и вспомни, что ты оставила царапину своим собственным ключом... после того как заперла им дверь. Помни об этом, Нетти, когда к тебе снова поползут разные сомнения, и все будет нормально».

Это была чудесная мысль, и поцарапать руку ключом от дома — тоже замечательная. Красный след был чем-то конкретным , и впервые за два последних дня (и две почти бессонные ночи) Нетти и в самом деле почувствовала себя лучше. Она вышла на тротуар с высоко поднятой головой и так крепко стиснутыми губами, что они почти исчезли. На тротуаре она поглядела в обе стороны улицы, ища взглядом маленький желтый автомобильчик сумасшедшей польки. Если он окажется здесь, она подойдет прямо к нему и скажет этой сумасшедшей польке, чтобы та оставила ее в покое. Однако машины нигде не было видно. Единственный автомобиль на всей улице — старый оранжевый фургон, — припаркованный неподалеку, был пуст.

Отлично.

И Нетти отправилась к дому Полли Чалмерз, а когда сомнения вновь охватили ее, она вспомнила, что абажур из кварцевого стекла надежно спрятан в буфете, Рейдер — на страже, а парадная дверь заперта. В особенности — последнее. Парадная дверь заперта, и чтобы удостовериться в этом, стоило лишь взглянуть на красный след от ключа на своей руке.

И потому Нетти шагала с высоко поднятой головой, а когда дошла до конца квартала, то свернула за угол, даже не оглянувшись.

2

Когда психопатка скрылась из виду, Хью Прист выпрямился за рулем казенного оранжевого фургона, который он пригнал из безлюдного автопарка в семь утра (он сразу лег на сиденье, как только увидел психопатку Нетти, выходящую из дома). Хью поставил переключатель скоростей на нейтралку, и фургон медленно и бесшумно покатился с пригорка к дому Нетти Кобб.

3

Звонок в дверь пробудил Полли от мутного состояния, которое было не то чтобы сном, а какой-то сонной наркотической дремотой. Она села на кровати и обнаружила, что лежала в своей домашней кофте. Когда она успела ее надеть? Какое-то мгновение она не могла вспомнить, и эго испугало ее. Потом до нее дошло. Боль, которую она ждала, пришла точно по расписанию — самая поганая артритная боль за всю ее жизнь. Она сходила в ванную, где обнаружила, что не может даже оторвать кусочка туалетной бумаги от рулона. И она приняла таблетку, надела домашнюю кофту и села у окна в спальне — ждать, пока таблетка подействует. В какой-то момент на нее, вероятно, накатил сон и она снова легла в постель.

Руки ощущались как грубые керамические фигурки, обожженные до того, что едва не трескались. Боль — одновременно и горячая, и холодная — глубоко вгрызлась в плоть, как сетка, сплетенная из отравленной проволоки. В отчаянии она простерла вверх свои ладони — свои бедные, ужасные, изуродованные ладони, — а внизу снова раздался звонок в дверь. У нее невольно вырвался слабый, жалобный крик.

Она вышла на площадку, держа руки перед собой, как собака держит лапы, выпрашивая кусочек сахара.

— Кто там?! — крикнула она вниз. Голос у нее был хрипловатый, заспанный. Язык во рту был похож на штуковину, которой чистили кошачий домик.

— Это Нетти! — послышался голос снизу. — С вами все в порядке, Полли?

Нетти? Господи, Боже мой, что могло понадобиться здесь Нетти в воскресенье, да еще до рассвета?

— Все нормально! — отозвалась она. — Я должна что-нибудь накинуть на себя! Открой своим ключом, милая!

Когда Полли услыхала, как в замке поворачивается ключ Нетти, она поспешила обратно в спальню. Там она взглянула на часы на столике возле кровати и поняла, что рассвело уже несколько часов назад. В спальне она вовсе не собиралась ничего накидывать на себя: домашняя кофта вполне сойдет для Нетти. Но ей нужна была таблетка. Никогда, никогда в жизни ей не нужна была таблетка так, как сейчас, сию минуту.

Она даже не подозревала, в каком она плохом состоянии, пока не попыталась принять одну. Таблетки — в виде капсулок — лежали в маленьком стеклянном блюдце на каминной полке. Она сумела сунуть руку в блюдечко, но никак не могла ухватить таблетку. Пальцы были словно щупальца какого-то механизма, заржавевшего от нехватки смазки.

Она старалась изо всех сил, напрягла всю свою волю, чтобы заставить пальцы сомкнуться вокруг одной из желатиновых капсулок. В результате она добилась еле заметного движения и взрыва жуткой боли. Вот и все. От боли и ярости она издала слабый стон.

— Полли? — раздался заботливый голос Нетти уже на лестнице. Жители Касл-Рока могли сколько угодно считать Нетти туповатой, подумала Полли, но в том, что касалось недуга Полли, Нетти была отнюдь не тупа. Слишком долго она пробыла в этом доме, чтобы ее можно было одурачить... И она слишком любила Полли. — Полли, с вами правда все в порядке?

— Побудь внизу, дорогая! — отозвалась она, стараясь, чтобы голос ее звучал весело и оживленно. Вытащив руку из блюдца и наклонив над ним голову, она подумала: Господи, прошу, не дай ей сейчас подняться сюда. Не дай ей увидеть, как я это делаю.

Как собака, собравшаяся попить воды из своей миски, она опустила голову в блюдце и высунула язык. Боль, стыд, ужас, а главное — жуткая, черная депрессия охватили ее. Она прижимала язык к одной из капсулок, пока та не приклеилась, а потом втянула ее в рот и проглотила — уже не как собака, а как муравьед, отправляющий в желудок что-то вкусненькое.

Когда таблетка с трудом прошла через ее сухое горло, она подумала: я бы все отдала, только чтобы освободиться от этого. Все. Все, что угодно.

4

Хью Прист теперь редко видел сны; в эти дни он вообще плохо спал. Но прошлой ночью ему приснился сон — настоящее видение. И этот сон рассказал ему все, что ему нужно было узнать, и все, что ему надо сделать.

Во сне он сидел за своим кухонным столом, пил пиво и смотрел передачу под названием: «Распродажа века». Все, что там продавали, он уже видел в том новом магазине — «Самое необходимое». И у всех участников аукциона кровь текла из ушей и из уголков глаз. Они смеялись, но выглядели страшно испуганными.