Стивен Кинг - Самое необходимое

— Спасибо. Огромное тебе спасибо.

— Я рада, что сделала его. Вдвойне рада теперь, когда вас увидела. — Она подошла к двери в коридор и обернулась. На лицо ее упал косой луч солнца, и в это мгновение Полли могла бы увидеть, какой усталой и измученной выглядит Нетти, если бы ее саму так не терзала жуткая боль. — А вы не вздумайте встать сейчас!

Из кухни послышалось хлопанье дверцы холодильника — Нетти убрала туда салат, а потом крикнула:

— Может, я сварю кофе? Хотите чашечку? Мне это не трудно.

— Да, — сказала Полли, — это было бы чудесно. — Перчатки теперь урчали громче; они были уже очень теплыми. И то ли они и впрямь помогали, то ли таблетка начала брать свое так, как не подействовала та, что она приняла в пять утра. Скорее всего, подумала она, и то и другое вместе. — Только Нетти, если тебе уже пора возвращаться...

Нетти появилась в дверях. Она уже достала из кладовки передник и надела его, а в руке держала небольшой старый кофейник. Она в жизни не пользовалась новой цифровой кофеваркой «Тосиба», и... Полли вынуждена была признать, что кофе Нетти в маленьком жестяном кофейнике получается вкуснее.

— Для меня нет лучшего места, куда бы я могла пойти, чем этот дом, — сказала Нетти. — А кроме того, дверь у меня заперта и Рейдер на страже.

— Не сомневаюсь, — с улыбкой сказала Полли. Она прекрасно знала Рейдера. Он весил всего двадцать фунтов и переворачивался на спинку, чтобы ему почесали животик, перед всеми, кто бы ни зашел в дом — будь то почтальон, электрик или уличный торговец.

— Я думаю, она рано или поздно оставит меня в покое, — сказала Нетти. — Я ее предупредила. И я не видела и не слышала ее нигде поблизости... Думаю, до нее дошло, что я не шутила.

— Кого предупреждала? О чем? — спросила Полли, но Нетти уже вышла из комнаты, а Полли была прикована к своему креслу термоперчатками. А к тому времени, когда Нетти появилась снова с кофейным подносом, перкодан начал обволакивать ее туманом и она начисто забыла о странном замечании Нетти... что было вовсе не удивительно, поскольку Нетти довольно часто отпускала странные реплики.

Нетти положила в чашку Полли сахар, налила сливки и поддержала ее так, чтобы Полли могла выпить. Они принялись болтать о том о сем, и, разумеется, очень скоро разговор зашел о новом магазине. Нетти снова рассказала ей о покупке абажура из кварцевого стекла, но уже без того придыхания, которого могла бы ожидать Полли, учитывая всю необычность такого поступка в жизни Нетти. Однако разговор заставил ее вспомнить о другом: записке, которую мистер Гонт положил в коробку из-под пирога.

— Я совсем забыла... Мистер Гонт просил меня заглянуть к нему сегодня вечером. Возможно, у него будет какая-то вещица, которая может мне приглянуться.

— Но вы же не пойдете, правда? Ведь ваши руки...

— Может, и схожу. Им уже полегче — по-моему, перчатки на этот раз чуть-чуть помогли. И нужно же мне хоть что-то сделать. — Она взглянула на Нетти почти с мольбой.

— Ну... наверно. — Неожиданно Нетти осенила одна мысль. — Знаете, я могу зайти туда по дороге домой и спросить его, не сможет ли он заглянуть к вам!

— О нет, Нетти, тебе это совсем не по пути!

— Подумаешь, лишних два квартала. — Нетти тайком бросила хитроватый взгляд на Полли. — И потом, у него может оказаться еще что-нибудь из кварцевого стекла. У меня сейчас нет денег на еще один абажур, но он-то ведь этого не знает, а просто поглядеть — ничего не стоит, верно?

— Но просить его зайти сюда...

— Я объясню ему, что с вами, — решительно сказала Нетти и начала ставить чашки обратно на подносик. — Деловые люди часто приходят на дом показать что-то, если хотят продать вам вещичку, разве нет?

Полли взглянула на нее с изумлением и симпатией.

— Знаешь, Нетти, ты совсем другая, когда здесь.

Нетти удивленно подняла на нее глаза.

— Правда?

— Да.

— Как это — другая?

— В хорошем смысле. Не бери в голову. Если у меня не будет рецидива, я думаю, мне захочется выйти днем. Но если ты все-таки будешь проходить мимо «Самого необходимого»...

— Пройду. — В глазах у Нетти засветилось страстное желание. Как только эта мысль пришла ей в голову, она захватила ее всю целиком со страшной силой. Сделать что-то для Полли — это целебное успокоительное средство для ее издерганных нервов, и — точка.

— ...И если ты застанешь его на месте, дай ему мой домашний номер телефона и попроси позвонить, если та вещица, о которой он говорил мне, уже прибыла. Тебе не трудно сделать это?

— Будьте спокойны! — сказала Нетти. Она встала с подносиком и отнесла его на кухню. Там она сняла передник, повесила его на крючок в подсобке и уже в плаще вернулась в комнату, чтобы снять с Полли термоперчатки. Полли снова поблагодарила ее — и не только за салат. Руки у нее все еще здорово болели, но эту боль можно было терпеть. Она уже могла шевелить пальцами.

— Не стоит, — сказала Нетти. — И знаете что? Вы уже выглядите получше. Лицо порозовело. Когда я только вошла и увидела вас, я просто испугалась. Что-нибудь еще сделать, пока я тут?

— Нет, не надо. — Полли потянулась и легонько обхватила руку Нетти своей еще очень теплой от термоперчаток рукой. — Я очень рада, что ты зашла, милая.

В тех редких случаях, когда Нетти улыбалась, она улыбалась каждой черточкой своего лица; словно солнышко выглянуло из-за туч в пасмурное утро.

— Я люблю вас, Полли.

— Конечно. Я тоже люблю тебя, Нетти, — тронутая, сказала Полли.

Нетти ушла. Это был последний раз, когда Полли видела ее живой.

6

Замок на парадной двери в доме Нетти Кобб был не сложнее защелки на коробке конфет; первая же отмычка, которую Хью всунул в него, сработала с парой слабых щелчков. Он распахнул дверь.

Маленький песик — коричневый, с белой грудкой — сидел на полу в прихожей. Когда луч утреннего солнца упал на него, а потом его заслонила огромная тень Хью, песик строго тявкнул.

— Ты, должно быть, Рейдер, — вкрадчиво произнес Хью и полез рукой в карман.

Песик еще раз тявкнул и доверчиво перевернулся на спинку, задрав все четыре лапки кверху.

— Эй, да ты совсем ручной! — сказал Хью. Обрубок хвоста Рейдера застучал по деревянному полу в знак согласия. Хью закрыл входную дверь и присел на корточки возле собаки. Одной рукой он стал почесывать грудку песика справа, в том волшебном месте, которое каким-то образом соединено с правой задней лапкой и заставляет ее быстро подергиваться в воздухе. Другой рукой он вытащил из кармана свой армейский шведский нож.

— Ты хар-р-роший парень, да? — бормотал Хью. — Хар-р-роший...

Он перестал почесывать собаку и вытащил из кармана рубашки клочок бумаги. Неразборчивым корявым почерком школьника на нем был написан текст, который продиктовал ему лисий хвост. Хью присел за кухонный стол и записал его, даже не успев одеться, чтобы не забыть ни единого слова: