Лин Яровой - Зазеркалье

— Зачем?

— А как мне начальству объяснять, куда старик делся? Не сам же он ушёл! Звери тоже утащить не могли, следы бы остались.

— Юра, стоп. Ты можешь объяснить нормально?

Участковый кивнул в сторону входа. Я выглянул в коридор, убедился, что никого нет. Захлопнул дверь и запер на ключ, торчавший в замке.

— Месяц назад, — сказал Юра, — пацаны местные нашли его за третьей заводью. За Мраморной. Ставили сети, увидели на берегу. Он над обрывом стоял в траве, на них смотрел.

— Кто? Колебин?

Юра кивнул. Посмотрел на меня чуть виновато.

— Знаю, как это звучит. Но ты слушай дальше.

Он покосился в сторону открытого окна. Я обернулся и глянул на улицу.

— Нет никого. Говори.

— В общем, он с берега смотрел, а затем развернулся и в лес. Они с лодки сошли. Полезли в чащу искать. Он же год назад пропал, в деревне все в курсе были. Пацаны подумали: может, заблудился? В лесу, мол, живёт? Хер знает, если честно, что у них в голове в тот момент творилось — они в придачу ещё синие были, как китель прокурорский. Ну в итоге, вылезли на берег, увидели труп. Позвонили мне.

— Если тело нашли, почему в деревне об этом никто не знает?

— Знают, — сказал Юра. — Только молчат. Я сказал, чтобы рты закрытыми держали, после того, как всё случилось… Труп он это… исчез. Понимаешь?

— Не совсем.

— Мы его хотели в лодку погрузить. Но тащить на себе — в рот ебать какое счастье. Он сгнивший был. Где-то уже скелет, а местами ещё разлагался. В общем, решили мы сварганить носилки. Пошли к лодке, там тент валялся. А когда вернулись, трупа уже не было.

— То есть как?

— Да вот так. Как будто спиздил кто-то. Главное, вот, бляха, наши следы, вот трава примята, где тело лежало. А самого тела нет. Если б я фотки сразу не сделал, подумал бы, что с ума схожу. Пацанам наказал, чтобы забыли всё. Опросил, конечно, под протокол, но в материал вшивать не стал. С меня погоны снимут, если узнают, что я труп потерял. Короче, так и получается, что теперь есть два материала. Один вот этот, — участковый ковырнул ногтем нитку на подшивке, — а второй расширенный. Для служебного пользования, так сказать. А фотки я даже с телефона на всякий случай удалил. Только вот, распечатанные оставил.

Я ещё раз посмотрел на фотографии. Не веря глазам, даже зажмурился несколько раз. Картинки не изменились. Это был Колебин, бесспорно. Тот же тулуп, те же спутанные волосы, та же борода, в которую вплёлся березовый лист. В пустых глазницах желтели опарыши.

— Но это же… какая-то хуйня, — сказал я, отпив из стакана. — Он жив.

— Что? — напрягся участковый.

— Он жив. Я его сам видел. Собственными глазами.

Юра долго сверлил меня взглядом, не двигаясь. Затем тихо выматерился, достал пачку «Тройки» и закурил, сбрасывая пепел прямо на пол.

— Я тоже. И не только я. Эта сука ходит по деревне живее всех живых.

Бросив смятый лист на стол, я отошёл на несколько шагов. Глянул на фотографии издали — сам не знаю, зачем. Может, подумал, что с расстояния старик будет выглядеть по-другому, и окажется, что это и не сосед вовсе, а какой-нибудь неизвестный бомж. Но нет. Как бы я не смотрел на снимки, на них всё ещё был Колебин. Тот самый Колебин, который встретился мне вчера в лесу. Тот же Колебин, что выглядывал из-за берёзы и трезвонил в звоночек велосипеда.

— Юра, — медленно произнёс я. — Можешь рассказать всё с самого начала? Что у вас тут происходит?

Участковый сделал глубокую затяжку. Почесал щетину. Затем произнёс:

— Могу. Только ты тоже ответь. Тебе какой интерес?

— Он мой сосед. Хочу знать, что случилось.

Участковый покачал головой. В шутку погрозил пальцем.

— Не-е, так не прокатит. Давай по-честному.

— Юр, давай без давай? У меня нет времени доказывать, что я не верблюд. Ты уже показал материал и хочешь, чтобы я помог, так ведь?

— Допустим.

— Допустили. У меня свои причины найти старика, у тебя свои. Но интерес у нас общий. Поэтому не будем колоть друг друга, хорошо? Просто расскажи всё с самого начала, а я помогу разобраться в этой херне. Ты ведь знаешь: я могу.

— Можешь, — кивнул участковый. Затем подумал немного и добавил: — Но было бы неплохо…

Он замолчал, не договорив фразу. Я чуть прищурился и переспросил:

— Что неплохо?

— Ты же не один в Рощу приехал.

Догадавшись, куда клонит участковый, я резко поднял ладонь.

— Так, стоп. Даже не начинай.

— Старик! Это именно тот случай, когда нужно! Как с Сивым, помнишь? Пусть немного посмотрит на фотографии… Поколдует там, даст зацепку.

— Нет. Забыли. Случай как раз совершенно противоположный. Лида не должна знать о нашем разговоре.

Юра выматерился. Затем поднял ладони, сдавшись.

— Ну ладно. Нет так нет. Твоя жена — тебе решать.

— И на том спасибо. А теперь, может, расскажешь? Что случилось с Колебиным?

Участковый подвинулся ближе к столу.

— Ладно. Слушай… — потушив сигарету в пустой банке из-под кофе, Юра начал рассказ: — Два года назад умерла Варька, жена Валерина. Расшиблась на лестнице. Старые кости не выдержали — возраст, сам понимаешь. Но беда, сука такая, одна не приходит. Как я потом узнал, в то лето у нашего Валеры нашли рак. Какой-то особенный, маленький или что-то такое.

— Мелкоклеточный?

— Да, точно, — щелкнул пальцами участковый. — Врачи сказали: «Пиздец, Валера. Колоти гроб». Ну Валера и потух. Пить бросил, общаться ни с кем не общался. Ходил тенью — похудел страшно. На скелета стал похож. А потом после Варькиной смерти появился этот хер в черном. Слышал уже, небось?

— Слышал. Друг, который обещал вылечить рак?

Юра одобрительно кивнул.

— Он самый. Чёрт знает, откуда нарисовался. Просто в какой-то день появился в Роще и стал у Валеры жить. А главное — никому на глаза не показывался. Я сам его лишь пару раз видел, когда к Валере заходил.

— И как он выглядел?

— А хуй знает.

Я посмотрел на участкового, нахмурившись.

— В смысле?

— Не помню, в том-то и дело. Будто из памяти стёрлось. Сколько не ломал голову — только и вижу: захожу в избу, а он возле печки сидит, словно в тени. Я спрашиваю: «Кто такой? Где Валера?». А тот дышит хрипло, в уши льёт. И главное, падла, имя называет, а потом выйдешь, попытаешься вспомнить — хрен там. Ни в какую. Ни имени, ни лица. Ощущение, будто с зеркалом поговорил.

Юра цыкнул языком, дёрнул плечами. Затем взял шариковую ручку и начал нервно щёлкать кнопкой.

— Почти год он у Валеры прожил, пока прошлой осенью они оба в тайгу не ушли. Накануне перед этим Валера ко мне заскакивал, просил патронов на двенадцатую отсыпать по дружбе. Поохотиться они хотели на солонцах, косуль бить собирались.

— И ты отсыпал?

— Ну а чего нет? Валера же не дятел, ему можно.

Я усмехнулся, догадавшись, что на самом деле Колебин заплатил Юре за патроны. Впрочем, мелкое взяточничество меня сейчас интересовало меньше всего.