Лин Яровой - Зазеркалье

Друг глянул куда-то в небо и тихо выругался. Затем посмотрел по сторонам и задумчиво пожевал губы. Тяжело вздохнув, он бросил букет в весеннюю грязь.

— Ладно… Садись, — сказал друг, открывая дверь серебристой «Ауди». — Поговорим.

Мы сели в машину и поехали по городу, молча уставившись на дорогу. На каждом перекрестке стояли разукрашенные автомобили с тюльпанами. По небу ползли серые тучи, сквозь которые пробивалось мартовское солнце. Весна шептала, и от этого было только паршивее на душе.

Наконец Макс нарушил молчание:

— Мы с ней не спали.

— Славно.

Я изобразил безразличие, а сам почувствовал, как внутри разжались железные тиски.

— Но врать не буду, — продолжил друг. — Если бы ты сейчас не появился…

— Завали.

Макс замолчал. Мы проехали ещё пару кварталов, пока не остановились на парковке у торгового центра. Сидя в машине, долго курили, а затем друг сказал:

— Да.

— Что да?

— Ты всё верно думаешь.

Я нахмурился.

— Можешь выражаться чуть яснее?

— С того самого дня, как мы встретили её на площади. С того спора.

Солнце стало чересчур горячим. Оно припекало кожу сквозь автомобильные стёкла, и я почувствовал, что мне слишком душно в этой проклятой «Ауди». Душно и тесно.

— Почему молчал? За столько лет ни разу не заикнулся.

— А зачем? — усмехнулся Макс. — Ты же мой друг.

— Только без благородства, хорошо?

— Какое благородство… — вздохнул друг. — Просто роли у нас такие. Ты — герой. Я — нет.

Меня затошнило. Я открыл дверь и согнулся пополам, приготовившись опустошить желудок. Волна подступила к горлу, оставив на языке кислый привкус, а затем откатилась обратно и осела тяжестью в животе. Голова закружилась. На лбу выступила испарина.

— Андрюх, всё нормально?

Я сплюнул на асфальт и глубоко вздохнул.

— Нет, — сказал хрипло. — Нет, Макс. Ничего не нормально.

— Тебе херово?

— Да, Макс, мне херово. Сам как думаешь?

Друг промолчал и опустил взгляд. Сжал руль, начал ковырять ногтем обивку. Я захлопнул дверь и сглотнул вязкую слюну.

— Последние семь лет ты хотел трахнуть мою жену. И чуть не сделал это сегодня. Как думаешь, херово мне или нет, Макс?

— Извини. Просто подумал, что вы…

— Заткнись. Ей богу, лучше заткнись. Иначе не сдержусь и сверну тебе шею.

Вытянул зубами сигарету из пачки. Подкурил кое-как. Руки дрожали.

— Давно?

— Что давно? — переспросил друг.

— Цветы ей носишь давно?

— В первый раз.

— Блядь, — поморщился я. — Ты ведь понял суть вопроса.

Макс выдохнул и ответил, не поднимая глаз.

— Примерно с месяц. В феврале пригласил поужинать, проводил до дома. Потом встречались ещё пару раз.

— Ты целовал её?

— Андрюх…

Заметив, как его мизинец дрогнул, я уже догадался, какой будет ответ. Но всё равно хотел услышать.

— Говори.

— Да…

— Ни хера непонятно. Громче!

— Да, целовал. — Макс скривил лицо. — Только не надо следака включать, хорошо? Я тебе не жулик.

Из груди вырвался смешок — истерический, глупый. Я почувствовал, что теряю контроль. Эмоции захлестывали и разжигали желание устроить здесь побоище — залить кровью эту гребаную «Ауди», чтобы хоть немного остыть.

— Ты не жулик, Макс. — Я сделал глубокую затяжку и выдохнул. — Ты хуже, гораздо хуже. С жуликом просто всё. Если он тебе перо воткнул, значит, ты сам баран, что спиной повернулся. Жулику доверия нет, на то он и жулик. А тебе я всю жизнь доверял. Я тебе, сука, самое дорогое доверил, что у меня было. А ты только и ждал…

— Андрюх…

— Семь лет, пидор, заглядывался.

— Андрюх, не путай, хорошо?

Всё произошло спонтанно. В момент, когда Макс начал говорить, моя ладонь с сигаретой, как раз опустилась вниз, и замах получился скрытым. Я развернулся на сидении. Вложил в удар весь свой вес. Макс завалился набок, ударился головой о боковое стекло, а я уже вылетел из машины. Обошёл вокруг капота, затем открыл водительскую дверь и, выдернув друга на асфальт, схватил за ворот. Приподнял, ударил ещё несколько раз, пока он не пришёл в себя.

— Не путай?! Не путай, говоришь? Ну давай, может, ещё что-нибудь скажешь?

Макс стоял на коленях, опустив голову, и еле-еле поднимал руки. Мне хотелось его добить. Ударить коленом в подбородок. Чтобы больше не встал. Отшагнув назад, я почувствовал, как разливается злоба, будто из лопнувшего чирья — гнойного нарыва, в котором долгие месяцы собиралась вся боль после смерти дочери.

— Сука! — выругался я и пнул по колесу. — Встань. Позорище…

Рядом на парковке молодая парочка смотрела на нас то ли со страхом, то ли с любопытством. Я скользнул по ним презрительным взглядом, а затем плюнул на асфальт и помог другу подняться. Запихал его обратно в машину. Закрыл дверь.

— Хули смотрите? — крикнул зевакам. — Нормально всё. Идите любите друг друга.

Глядя на их вытянувшиеся лица, похлопал по карманам в поисках сигарет. Затем прикурил, обошел «Ауди» и сел на пассажирское кресло.

— На, кровь вытри, — сказал сухо, протягивая Максу платок. — Извинений не жди.

— Всё нормально. Знал, что так будет.

— Если знал, нахуй делал?

— Нравится она мне. Всегда нравилась.

— Не понимаю, ты мазохист что ли?

Друг засмеялся тихо и хрипло. Затем приоткрыл дверь и сплюнул кровавую слюну на асфальт. Поморщившись, дотронулся пальцем до разбитой скулы.

— Хреново дело, — сказал он, глянув в водительское зеркало. — На работе подчиненные залупаться будут.

— Премии их лишишь. Тебе не привыкать.

Друг попытался улыбнуться, но вышло не слишком удачно. Губы раздуло.

— Ты уж определись, чего хочешь, — сказал Макс. — Допрашивать меня или пиздить?

— Одно другому не мешает.

— Кто бы сомневался.

— Говори уже.

Макс протянул руку, попросив сигарету. Я помог подкурить.

— А что говорить? Ты, Андрюх, всегда главным героем был. Сам ведь знаешь.

— На жалость решил давить?

— Какая жалость, — усмехнулся друг. — Мне себя не жалко. Я всю жизнь с этим живу, никогда особо не парился. Только вот с Лидой не отпустило. Я тогда долго думал…

— Когда тогда?

— Тем летом. Когда мы в первый раз у меня собрались. Я же видел, как она на тебя смотрела весь вечер. Видел, что ты с ней ушёл. Говорил тогда себе: «Не лезь, Максим. Не лезь, не мешай». Даже когда наутро ты в прокуратуру дёрнулся, я себя остановил — не пошёл в больницу. Хотя не представляешь, как хотелось. Просто почувствовал нутром, что вы ещё сойдётесь. Так и вышло.

— А теперь что изменилось? Решил, что можно?

Макс развёл руками.

— Не сдержался… Подумал: а вдруг это — тот самый шанс? Хотя знал, что вы только на время разбежались.

— Это вряд ли.

Друг поморщился.

— Хорош, Андрюх. Ты, конечно, извини… но я побольше с ней общался в последние дни. Ещё пару месяцев, и она к тебе вернётся, вот увидишь. Если, конечно, сам раньше не прибежишь.