Лин Яровой - Зазеркалье

Жар обволакивал. Дым застилал глаза. Где-то далеко разносились крики толпы. Звучали бубенцы и велосипедные звоночки. Всё сливалось в гремучий змеиный стрекот.

«Ты проливал кровь — свою и чужую, и поэтому знаешь, что только в ней живёт сила. Горячая, первородная сила, которую можно освободить. Можно использовать против той, что прячется в отражениях. Однажды ты сделал это здесь, попросил и нашёл, но теперь ты можешь пойти ещё дальше… Так же далеко, как и старик… Он прогнал смерть, выкрасив белый камень кровью. Доверился, отрёкся, обрёл… И сегодня, закрыв кошачьи глаза, он навеки станет бессмертным. Ведь он принял мой дар. Так чего же ждёшь ты? Душу в огонь. Да отражение на престол. И смерти нет».

Я услышал хриплое дыхание над ухом.

Тяжелая ладонь опустилась на плечо.

— Андрей! — раздался крик из тумана.

Мир дрогнул, и я очнулся. Обернувшись, увидел Лиду и Мурова, а точнее их силуэты, которые будто парили над землей, окутанные дымом. Участковый держал меня за плечо.

— Лотов, что с глазами?

Медленно, по частям мир собирался обратно. Сначала вернулась музыка, затем праздничный гам, а из звуков проступила картинка — забитая народом площадь, ленты, свечи, торговые палатки… Встревоженный взгляд жены.

Побелевшими пальцами Лида сжимала двухлитровую бутылку с вином — тёмным и густым, будто это и не вино было вовсе. По глазам жены я прочитал, что она всё видела. В её расширенных зрачках танцевали отблески пламени и перевернутым распятием отражался идол.

Лида знала. Всегда знала.

Ноги подкосились и меня повело вперёд. Я завалился на участкового, ткнув его угольком сигареты в рукав кителя.

— Твою мать, Лотов! Осторожнее!

— Чёрт… прости… Что-то мне нехорошо, — произнёс я, чувствуя, что ещё немного, и свалюсь, потеряв сознание.

— Иди сюда, — приказал Муров. — Держись за руку.

Участковый потащил меня в сторону скамейки у деревянной сцены, рядом с которой мы стояли и говорили минуту назад. Краем глаза я заметил, что люди вокруг вылупились на нас, словно на прокаженных. Деревенские о чём-то перешептывались друг с другом, тыкали пальцами, и даже шпана, крутившаяся под берёзами, замолкла на мгновение. Я увидел, как что-то блеснуло в руках у Сивого. Что-то похожее на осколок зеркала. Но в следующее мгновение Муров перегородил обзор и наваждение исчезло.

Держась за участкового, я кое-как дополз до скамейки. Рухнул на неё, не чувствуя ног. Казалось, что силы сгорели за минуту, пока я смотрел на костёр и слушал шёпот. Мысли путались, растекались, словно в бреду.

Лида присела на корточки рядом и положила бутылку на землю. Затем обхватила мою ладонь двумя руками. Кожа жены казалась холодной и скользкой, как у приснившейся накануне утопленницы.

— Зачем ты пошёл туда?

— Древо… Ты ведь знала.

— Зачем ты пошёл? Ответь мне. Зачем ты пошёл к нему?

Я с трудом поднял взгляд. Посмотрел в глаза участковому. Дернул головой.

— Скажи ей. Скажи, что видел.

Муров прикусил губу и потоптался на месте. Затем неуверенно произнёс:

— Колебин… Он был здесь. Только что у костров. Я своими глазами видел, он стоял там же, где и Андрей.

Лида не удивилась услышанному. Наоборот, лишь коротко кивнула, будто слова участкового подтвердили её собственные догадки. Затем она вновь глянула мне в глаза и спросила:

— Ты ищешь его? С самого утра, правда?

— Правда, — признался я. Притворяться больше не было сил.

— Зачем?

— Ты знаешь.

Лида отвела взгляд в сторону и покачала головой. Я узнал этот жест.

— Кто бы сомневался, — тихо произнесла жена. — Ничего не меняется… Ничего… Господи, какая же я дура. Всерьёз понадеялась, что ты понял меня. На секунду даже поверила.

— Лида…

— Помолчи. Просто помолчи.

Она отпустила мою ладонь, а затем грубо дернула за куртку и достала из кармана сигареты. Поднявшись, чиркнула зажигалкой и отвернулась.

Я глянул на Мурова. Тот стоял раскрасневшийся — то ли от водки, то ли от неловкости. Участковый мялся и не знал, куда себя деть. Я беззвучно пошевелил губами: «Ищи». Муров кивнул и уже собрался было уходить, как Лида, стоявшая к нам спиной, вдруг громко произнесла:

— На Мраморной заводи. Под старым кедром.

Мы с участковым раскрыли рты. Лида обернулась и насмешливо глянула на наши ошарашенные лица. Затем стряхнула пепел с сигареты и указала тлеющим огоньком в сторону холмов, над которыми поднималась луна.

— После полуночи возьми лодку и положи в неё зеркало, — сказала жена участковому. — Когда услышишь шёпот, причаль к берегу. Иди к старому кедру. Держи зеркало рядом.

Она говорила так холодно и так властно, что на секунду я перестал узнавать её голос. Чёрные пряди вились по ветру — на фоне багряного неба, на фоне колдовского идола, подсвеченные пламенем костров.

Муров, будто заколдованный, слушал и не говорил ни слова. Только кивал, как болванчик в сувенирной лавке.

— Увидишь кости — накрой их зеркалом, чтобы они оказались в отражении. Если костей не будет, разожги огонь у кедра, начерти круг и жди. Костерок сделаешь — старик сам явится. Должен явиться… Кот уже стар и умрёт до рассвета. Когда отражения погаснут, ритуал завершится, и кости поднимутся. Главное, не выходи из круга. И будь рядом с зеркалом. Понял?

Муров суетливо кивнул. Затем посмотрел на меня, ища ответов, но я был поражен не меньше. В голове крутился лишь один вопрос. Откуда? Откуда, чёрт возьми, она всё это знает? Никогда прежде — ни разу за всю совместную жизнь — Лида не демонстрировала свой дар настолько открыто. Да, было время, когда я работал следователем и жена помогала мне — давала советы, где и кого искать, но даже тогда она постоянно говорила намёками, расплывчатыми образами. Как это было с Сивым и зарезанной продавщицей. Но чтобы так явно? Чтобы с поразительной точностью назвать место?

Чёрт… До сегодняшнего утра даже я не был уверен наверняка, что старик мёртв. Не говоря уже о том, что место, где нашли труп, было известно лишь паре людей, если, конечно, участковый не врал. В любом случае, кто бы за эти два дня успел проговориться Лиде, что Колебина нашли под старым кедром на Мраморной? Кто мог указать на заводь, название которой знали лишь местные, да и то не все?

Разгадка пришла неожиданно. «Тот, кто вырос здесь. Тот, с кем говорил и ты».

Я посмотрел на Лиду и спросил:

— Это Макс? Он тебе рассказал?

Лида усмехнулась и опустила ресницы. И тут же всё колдовство растворилось, превратившись в дешевый фокус. Я вспомнил, что и сам отправился к участковому по наводке друга.

— Ты говорил Максу? — спросил я у Мурова. — Говорил про труп? Он ведь от тебя узнал?

Участковый кивнул. Я на секунду выдохнул, но уже через мгновение вновь почувствовал, как собирается тревога. Какая-то фальшь сквозила во всём происходящем. Что-то абсурдное и театральное… Так не бывает в реальной жизни. Внимание прыгало с мысли на мысль, и я не мог сосредоточиться. Образы, идеи, воспоминания — всё звенело и мельтешило в сознании, будто после пропущенного удара. И голос жены, и смолянистый шёпот, и слова участкового, и праздничный гам, и песня, летевшая над площадью…