Лин Яровой - Зазеркалье

— Тащи его к зеркалу! — крикнул я. — Тащи на свет!

С горем пополам, мы поволокли дурачка к старому кедру, но каждый метр давался с трудом, будто мы пытались усмирить дикого лесного духа. Лёпа упирался, пахал землю пятками, рвался на свободу. Он изгибался всем телом, лишь бы не отразиться в зеркале, а когда это наконец случилось, завизжал, словно резаный поросенок, на весь лес, и я почувствовал, как страх вновь поднимается из груди к горлу.

В зеркале отражалось чёрное смолянистое существо, совершенно не похожее на человека. Грязное, склизкое. Мы с Юрой держали его за отростки, напоминающие кедровые корни, а существо вилось змеем, и, чем ближе мы тащили его к зеркалу, тем глубже змей вкапывался в землю.

Я услышал, как матерится Муров. Увидел его испуганные глаза и бледное лицо в отражении. Но нужно отдать участковому должное, он не ослабил хватки. Сделав последний рывок, мы подтянули Лёпу вплотную к зеркальной глади, которую расколола черная трещина. В голове вспыхнуло воспоминание из минувшего вечера. Я понял, что нужно делать:

— Смотри! — крикнул я Лёпе. — Смотри в глаза!

Дурачок визжал и бился в лихорадке. Существо в отражении истекало смолой и кровью, постепенно оголяя человеческий скелет.

— Смотри! — вновь приказал я.

Затем схватил Лёпу за волосы и дернул его голову, чтобы он не опускал глаз. Лёпа зашипел змеей, задергал ногами, пытаясь разбить зеркало окончательно.

— Зачем ты пришёл сюда? Говори!

— Ящерица… ящерица… — простонал дурачок, и это был уже его настоящий голос. Пусть тихий и булькающий, словно пробивающийся сквозь трясину, но всё-таки его. — Ящерица приказала. Кошку поймать. Мама… Лисапед…

В кустах шиповниках брякнул велосипедный звоночек. Короткая, звонкая трель сквозь ночной лес. Один раз, другой… А затем раздался колокольный звон. Летевший издалека, из глубины тайги, из ветра, из предрассветной дымки.

— Что это?! Утренняя? — крикнул я участковому.

Тот не ответил. Лишь выматерился, заворачивая руку Лёпы ещё сильнее.

— Откуда колокола?! — повторил я.

— Какие, на хер, колокола?

— Вот сейчас! Вот эти! Откуда бьют? С храма?

Вновь прозвенел велосипедный звоночек, уже ближе, а за ним еще один колокольный раскат.

— С какого храма, Лотов? — прохрипел участковый. — Куда… куда ты, на хрен?! Держи!

Потеряв концентрацию на мгновение, я едва не разжал руку Лёпы, который тут же, почувствовав слабость, дёрнулся в сторону. Меня пошатнуло, и я почти завалился на землю, но Муров в последний миг толкнул дурачка обратно. Закачавшись, я уронил Лёпу лицом в траву. Участковый среагировал вовремя. Помог удержать дурачка, пока я скручивал тому руки за спиной — опытно, намертво, но осторожно, чтобы не нанести лишних увечий.

Оказавшись обездвиженным, Лёпа завыл. Уткнулся в землю. Он цеплялся зубами за стебли и корни, пока мы поднимали ему голову. И даже когда ткнули лицом в зеркало, он не раскрыл глаз, чтобы не видеть собственного отражения.

А там — по другую сторону серебристой глади — бился на земле чёрный полоз. Мы с Юрой держали его за хребет, не давали зарыться под опавшую хвою, но даже общей нашей силы не хватало, чтобы полностью обездвижить чудовище. Пойманный в силки дьявол изгибался, выскальзывал из рук, стремился обратно в темноту — подальше от зеркала.

Бил над тайгой колокольный набат. Стрекотал звоночек в шиповнике.

«Булавочка, — вспомнил я. — Нужно снова приколоть тень».

Придавив Лёпу к земле коленом, я потянулся к игле, блестевшей среди таежного перегноя…

И в этот момент дьявол вырвался.

Всё произошло стремительно. Краем глаза я увидел, как змей в зеркале откинул Юру хвостом, а затем, словно тараном, ударил меня сомкнутой пастью в грудь, едва не переломав ребра. Перехватило дыхание. Я упал на землю и прежде, чем смог вздохнуть, заметил, что полоз в отражении чёрной стрелой бросился на мешок. Блеснули два белых клыка и опустились на грубую ткань.

Из темноты леса донёсся женский крик. Далёкий, знакомый…

Следом голос в голове:

«Мальчик… это мальчик».

Я схватил ртом воздух. Легкие обожгло.

Холод по телу. В глазах свет.

«Андрюша… Его зовут Андрюша…»

Зеркало хлопнуло и рассыпалось на сотни осколков. Ветер стих. Улеглось колокольное эхо. Исчез треск велосипедного звонка.

На тайгу опустилась тишина.

— Юра… — прохрипел я, поднимая голову. — Ты цел?

Участковый тихо пробурчал что-то матерное и поднялся на колени. Посмотрел на меня помутневшими глазами и дотронулся ладонью до виска. Несколько секунд мы с Юрой смотрели друг на друга, а затем перевели взгляды в сторону.

На земле лежал Лёпа. Он сжимал в руках мешок. Скулил и часто дергал спиной. Тихо повторял сквозь всхлипы:

— Обманула, обманула, обманула…

Его левая штанина была в бурых разводах. Рядом блестела окровавленная игла.

Юра медленно подошел к Лёпе. Наклонился. С трудом вырвал мешок из его каменевших пальцев. Развязал бечеву.

— Твою мать…

Из мешка выпало что-то чёрное и мохнатое. В полумраке я не разглядел сразу, но когда подошел ближе, то заметил проплешину и понял.

Это был кот. Мёртвый кот. Ирис.

— Ты на хрена это сделал? — тихо произнёс участковый. — Лёпка… слышишь? Ты чего устроил?

Глаза кота были раскрыты. Они покрылись пленкой, словно у зажаренной на сковороде рыбы. Сквозь белый налёт с трудом проглядывали зрачки, которые закатились под верхние веки.

«Уснул котик, — вспыхнуло далекое воспоминание, — Проснулась змейка».

— Обманула, обманула… — рыдал дурачок. — Сказала, что если кошку поймаю, она мне губу вылечит. И мамку… с мамкой… поговорить даст. И лисапед отдаст…

Медленно и тяжело на меня опускалось осознание. Я обернулся и дёрнул участкового за рукав.

— Юр. Взгляни.

Зеркальные осколки блестели, рассыпавшись под кедром, словно упавшие с неба звёзды. Отражали первые огни рассвета. Рядом валялась пустая деревянная рама, и в ней, как в огороженной могилке, белели человечьи кости, прикрытые ошметками гнилой одежды. Скелет старика проступал из травы. Будто земля только что вытолкнула его наружу.

«Земля не принимает самоубийц, — пронеслась в голове услышанная где-то давно мысль. — Значит, теперь старик окончательно умер». А за ней родилась мысль другая: «Или, может, наоборот? Может, он только теперь и стал бессмертным? Обернулся в лесного змея?»

Одно было ясно точно. Этой ночью дьявол меня победил. Сорвался с крючка в последний момент. Ускользнул, так ничего и не рассказав, и снова исчез в тайге.

— Ушел чёрт… — выдохнул я. — Юра, собирай старика в мешок. Отнесем кости на кладбище. И нужно смастерить носилки.

— Носилки? — хрипло переспросил участковый. — Зачем носилки?