Лин Яровой - Зазеркалье

— Кости колебинские в морг занес, — бормотал участковый. — Воняют они, конечно, жуть… Вроде и ехали полчаса, а сидения насквозь. Эх, бляха, Настя меня прибьёт…

Я что-то ответил сквозь сон. Сам не понял, что именно. Услышал, как засмеялся Муров.

— Рубит тебя, Андрюх. Поспать надо. Хоть немного.

Поспать. Это да… Это нужно.

Реальность и сновидения спутались. Мне мерещилось, будто мы едем по Роще сквозь прошлое, и над улицами разносится девичий смех. Чистый, светлый, родной… Он летел из тумана, который стелился нитями над пустой дорогой, и я знал: это смеется Алиса. Прямо сейчас она играет в прятки с кроликом, бегущим впереди машины.

Белый зверек с черными глазами-пуговицами… Он несся по гравийке в сторону леса. Пытался спастись от клокочущего уазика, от его колес, от автомобильных фар, похожих на два огромных светящихся глаза. Зверёк боялся нас. Боялся, что мы его настигнем, и поэтому бежал из последних сил — по грязи, по лужам, по мокрым камням. А там, в конце улицы, его ждала хозяйка. Та, что смеялась в тумане…

— …разбили… ах ты ж, сука… Лотов! Проснись!

Я дёрнулся и открыл глаза. Огляделся по сторонам. Понял, что нет ни кролика, ни девичьего смеха. Уазик стоял с заглушенным двигателем перед калиткой дома, и в опустившейся тишине было снова слышно, как шепчет ветер в березовых ветвях.

— Окна выставили!

— Чего?

— Окна! — крикнул участковый, выпрыгивая из машины. — Говорил же, блядь!

Всё ещё не понимая, что происходит, я глянул на дом, в котором меня ждала Лида.

Сон, как рукой сняло.

В оконных рамах блестели зубцы разбитых стекол. Кусок штакетника был вырван из палисадника, а на зеленой черепичной крыше темнели две вмятины. Видимо, от брошенных кем-то камней.

«Лида!»

Сердце рухнуло.

Первым во двор забежал участковый. Громко топая грязными сапогами и держась за кобуру пистолета, он дернулся было к распахнутой настежь двери, которая скрипела на петлях, но я остановил его, схватив за рукав.

— Стой! Наследишь. Я сам. Осмотрись пока здесь.

Не знаю, как мне удалось сохранить спокойный голос. Сердце бешено колотилось, пока я поднимался по крыльцу. Уже подходя к двери, я знал: что-то непоправимое случилось здесь ночью. Пока я пил водку и ловил дьявола в дремучей тайге, что-то случилось с Лидой.

Осторожно глядя под ноги, я зашёл внутрь. Встал у порога и, успокоив дыхание, осмотрелся. По выстуженной гостиной гулял сквозняками ветер. Трепал занавески на разбитых окнах, шевелил бахрому покрывала, которое лежало на груде зеркал в углу комнаты.

Стол был опрокинут. Перед диваном перевернутый стул. У стены белели осколки разбитой кружки…

В первый миг пронеслись мысли о нападении. Всплыла в голове привычная протокольная фраза из прошлого: «…в комнате обнаружены следы борьбы».

Спустя секунду я одернул себя. Вспомнил вчерашнюю ссору: «Да это же ты сам всё и устроил. Забыл что ли? Успокойся, Андрей…»

Больше всего пугала мысль, что сейчас взгляд скользнет по полу, и я увижу белую руку жены. Увижу окоченевшее тело, похожее теперь больше на куклу, чем на человека. Все выезды, все осмотры — всё следачье прошлое разом пронеслось в памяти, и в голове защекотало уже привычное чувство дежавю.

«А руки-то дрожат, как у пацаненка… И дышать тяжело, воздуха не хватает. Чёрт, Андрей, соберись! Выдохни. Оглядись как положено».

На полу валялись два обломка кирпича. Видимо, ими и разбили стекла, бросив с улицы. Не заметив других следов, я на цыпочках прошел в гостиную. Заглянул в каждый угол. Открыл дверь в ванную.

Пусто.

Убедившись, что на первом этаже Лиды нет, медленно поднялся по скрипучей лестнице. Дверь в спальню была открыта.

Заглянул внутрь…

Пусто.

«По крайней мере, самого страшного не случилось. Ты не нашёл её мёртвой. Значит, не всё потеряно. Просто успокойся, Андрей. Успокойся и разберись, что здесь произошло».

Глаза быстро вспомнили, как нужно смотреть. Взгляд побежал спиралью по комнате, изучая обстановку, выхватывая детали.

Свет включен. Дверца шкафа распахнута, но вещи не тронуты. Белое платье висит на плечиках. Поверх чемодана небрежно брошены джинсы и желтая кофта. На тумбочке открытая баночка с увлажняющим кремом. Расческа, ватные диски… Кровать расправлена, хотя простынь не смята.

«Видимо, Лида укладывалась спать. Переоделась в сорочку, села на край постели. И в этот момент услышала шум в гостиной…»

На секунду прикрыв глаза, я представил себя на месте жены. Затем развернулся, посмотрел на лестницу и медленно подошёл к ней. Пригляделся к перилам. На лакированном дереве блестел жирный след. Я провел по нему пальцем и принюхался.

«Запах хвои. Это её крем для рук… Значит, она стояла здесь какое-то время. Пыталась понять, что за грохот внизу. Наверное, подумала, что я вернулся…»

Медленно, будто следуя за призраком, я спустился обратно на первый этаж. Посмотрел на разбитые окна. Затем вновь окинул взглядом комнату, и у дальней стены увидел ещё несколько обломков кирпичей.

«…раз, два, три, четыре. А вон и пятый. Плюс пара вмятин на крыше. Швыряли с силой, но не очень метко. Скорее всего, пьяные… Шпана?»

Взгляд выхватил черный прямоугольник на полу рядом с кухонной тумбой. Ещё обломок? Как он залетел по такой траектории?

Я прищурился и подошёл ближе.

«Чёрт. Да это ж мой телефон. Сам вчера разбил. Так, стоп! А её где?»

Свет в гостиной не был включен. Ночью Лиде наверняка пришлось бы подсвечивать себе, спускаясь с лестницы, чтобы не разбиться на ступеньках. Обыскав наскоро дом, я понял, что мобильного жены нигде нет. Зарядка лежала в тумбочке спальни, там же и наушники. Но сам телефон исчез вместе с Лидой.

«Может, она просто куда-то ушла? Сбежала, не оставив записки?» — попытался я успокоить себя, и сразу понял, какую чушь несу. Вся Лидина одежда дома. Пальто болтается на вешалке в гостиной. На коврике её кеды. Не на босу же ногу она убегала в деревню?

«Господи… А что если она просто умывается в бане? А ты тут уже устроил…»

Вышел во двор, и услышал, как Муров разговаривает с кем-то на улице. Видимо, уже опрашивал соседей. Молодец, Юра. Знает, что делать.

В бане я, конечно, никого не нашёл. Зато на обратном пути заметил ещё один след. Лоскуток белой ткани зацепился за обломанную доску террасы и трепыхался на ветру. Я прищурил глаза…

Обрывок ночной сорочки.

«Всё-таки Лида вышла на улицу… Или её вытащили насильно?»

Я забежал вверх по ступенькам крыльца. Подошёл к сваленным поленьям. Сел на корточки. Заметил чёрную шерсть на досках. Кошачья? Затем увидел кровь. Бурый потек на одной из полешек.

«Кто-то ударил Лиду этим обрубком…»

Я закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул. Рука потянулась за сигаретами, но нашла в кармане лишь смятую пачку. Всё было выкурено еще в лесу.