Лин Яровой - Зазеркалье

— Э-э, бляха, ты чего, — обеспокоенно произнес Вова, поднимаясь. — Нормально всё?

— Сиди! — махнул я рукой.

— Просто весь белый…

— Сиди, сказал!

В этот момент распахнулась дверь, и из коридора выглянул Муров. Вид у него был взволнованный.

— Андрюха, можно на минуту? — произнес участковый.

— Что случилось?

— Просто зайди. Тебе надо это увидеть.

Оставив Вову в сенях, мы с участковым прошли в зал. Там у дальней стены уже рядочком сидели связанные мужики. С задумчивыми лицами и грустными глазами. Видимо, Муров успел провести воспитательную беседу.

— Глянь, — сказал участковый, указав на журнальный столик.

На столике лежало ружьё. Старая горизонтальная двустволка. С резьбой на тёмном прикладе и выгравированными змейками на ствольной коробке.

— Ого… редкая вещь.

— Отгадай, чья? — ухмыльнулся Юра.

В голове вспыхнула догадка. В первую секунду она показалась мне безумной, но Муров поймал мой удивленный взгляд, кивнул и развеял сомнения:

— Именно, — сказал Юра. — Помнишь, рассказывал про пацанов, с которыми мы на Мраморной старика нашли? Вот эта пахлава небритая, — участковый ткнул пальцем в армянина, — там тоже была. Ружьишко он, оказывается, до моего приезда спиздил и в кустах припрятал. А потом ему продал, — участковый перевел палец, указав на Сивого.

— Это правда? — спросил я у связанных мужиков.

Те синхронно кивнули.

Я подошёл ближе и осторожно взял двустволку. Осмотрел. Металл был холодным, а деревянный приклад наоборот, будто горел огнём изнутри.

— Значит, ружьё лежало рядом с трупом? А патроны где?

— Патронов не было, — подал голос Никол. — Только одна гильза. Стреляная. В стволе.

Я переглянулся с участковым. Тот приподнял брови и развёл руками.

— Вот тебе и косули… — произнёс я тихо. — Получается, застрелился?

— Ты же помнишь фотки, — сказал Муров. — А черепушку утром сам видел. Полголовы нет. Я тоже думал сначала, что звери сгрызли, но видимо, это уже потом. Пока гнил.

— Где ствол изначально лежал? — спросил я у Никола.

— Прям на костях, — ответил армянин. — Прикладом книзу. Стрельнулся старик.

Задумавшись, я положил двустволку обратно. Подошёл к окну и оперся руками о подоконник. Постучал костяшками пальцев по дереву, отбив ритм. В груди, словно отозвавшись, застучало быстрее сердце. Я обернулся и, глянув в пустоту пыльной комнаты, мысленно произнёс: «Значит, самоубийство… Только зачем? Если старик хотел спастись от рака и обмануть смерть, зачем стреляться? Какой-то ритуал?»

— Есть ещё одна вещица, — произнёс участковый. — Нашёл у нашего Серёжи в буфете. Погляди.

Муров протянул мне холщевый мешочек. Я аккуратно перевернул его и высыпал содержимое на ладонь. В свете тусклой лампы сверкнули красные камни.

— Это ведь Лидины? — спросил Юра. — Кажется, она вчера в таких была.

На ладони лежали потемневшие серьги с рубинами. Застыв, я смотрел на них околдованный и не верил собственным глазам.

— Нет… — произнёс охрипшим голосом. — Не Лидины.

Серьги и вправду были похожи на те, что я подарил жене. Вот только Лидины были сделаны из белого золота. А эти серебряные. Почерневшие от старости. Я слишком хорошо их помнил, чтобы спутать. В памяти по крупицам воскресал позабытый сон из детства… Красный сарафан. Чёрные пряди. Ласковый голос…

Я посмотрел на Сивого.

— Откуда ты их взял?

— Это не мои.

— Ясное дело, что не твои. Как они оказались у тебя дома?

— Мои это, — ответил Строганчик за брата. — В смысле, я их нашёл.

— Где нашёл? Когда?

— Где нашёл, там уже нету. Твоё, бля, какое дело?

На секунду я растерялся от подобной наглости. Посмотрел на Строганчика с искренним удивлением. Потом тряхнул головой, опомнился, убрал серьги в куртку и, сделав шаг, ударил оборзевшего пацана кулаком в живот. Строганчик согнулся пополам. Завалился лицом на пол. Захрипел, вытаращив глаза, и стал хватать ртом воздух. Дождавшись, пока он отдышится и осознает свою ошибку, я потянул его за ворот футболки, усадил обратно к стене, а затем спокойно произнёс:

— Ты, Костя, заканчивай так разговаривать, хорошо? Или что, думаешь, раз я больше не мент, тебе ничего не будет? Нет, мой хороший…. Ты, видимо, до сих пор не уловил: я тут с тобой не как мент с жуликом разговариваю, а как мужик с мужиком. Поэтому ничего меня не держит. Ни законы, ни проверки, ни адвокаты. Я ведь тебя не садить собираюсь, нет… Просто в тайге живым закопаю, и дело с концом. Ну-ка взгляни сюда. Голову подними, говорю! Посмотри в глаза. Как думаешь, вру?

Строганчик озлобленно уставился мне в переносицу, но уже через пару мгновений вся его смелость улетучилась. Губы невольно дрогнули, глаза забегали. Словно нашкодивший пацаненок, Костя опустил взгляд и, заговорив снова, выражался уже приличнее:

— Из Колебинской хаты вытащил месяц назад. В сундуке нашёл, лежали на самом дне под тряпками. Наверное, от стариковской жены остались. От Вари.

— От какой на хер Вари?! — разозлился я. — Варвара таких серёжек сроду не носила!

— Ну а я чё, ебу: носила или не носила? Говорю как есть! Смысл мне врать?

— Костя… Ты знаешь, в чем смысл. И я знаю. Думаешь, с кражи соскочить? Нет терпил — нет состава? Для особо хитровыебанных повторяю: мне на закон похер. Никто тебе кражу шить не будет. Улавливаешь? Просто скажи честно: где взял серьги?

— Да честно я, бля, честно! Из-за этих ебучих серёжек месяц спать не могу! Нахуй бы они мне сдались, чтобы старый чёрт за мной ходил! Вон, я Санычу рассказывал уже, — Строганчик кивнул в сторону участкового. — Из-за вшивых цацек сам чуть не отъехал. Старик ваш ебучий из дома вышел, у меня чуть сердце не встало. И во сне теперь мерещится каждую ночь.

В голове всплыл вчерашний рассказ Юры. Про пацанов, которые разожгли костер в сенях. Про выглянувшего из дома Колебина.

Муров хмыкнул и покачал головой.

— Вот сукин сын. А про серьги-то не заикался.

— Ну промолчал, да! Зря в том доме, что ли, страху натерпелся? Оставил себе. Че такого-то?

Строганчик заерзал по полу. Так энергично, будто у него под задницей тлели угли. Впрочем, вряд ли Костя врал. Я и сам не понимал, как это работает, но то ли по голосу, то ли по жестам, то ли по выражению лица, то ли по всему сразу — с первой же фразы я чувствовал, если на допросе мне пытались лгать. Будто чей-то призрак шептал за плечом: «Ты видишь, Андрюша. Ты всё видишь сам. Эти слова сплетены неправильно, шиворот-навыворот. Тебя обманывают».

Теперь же призрак молчал. В ушах не было ни звона, ни хрипа, ни шепота.

— Ладно, — кивнул я, отшагнув назад. — Допустим. Что ты ещё взял из Колебинского дома?

— Больше ничего, — сказал Строганчик, растянув фразу на долю секунды дольше, чем нужно.