Джанет Уинтерсон - Целую, твой Франкенштейн. История одной любви [litres]

– А нужно ли выяснять? – уклончиво отвечает Виктор. – Вспомни историю Синей Бороды. Всегда есть дверь, которую не стоит открывать.

Я живо представляю тяжелую стальную дверь, которая с грохотом захлопывается.

– Ну так давай откроем ее, – прошу я.

Виктор молчит, глядя на меня с сомнением. Темно-синие глаза, горящие диким блеском, пронизывают насквозь.

– У меня есть еще одна лаборатория… не здесь, не в университете. – наконец, говорит он. – Под землей. Манчестер изрыт глубокими туннелями. Там настоящий подземный город.

– Кто знает о второй лаборатории?

– Очень немногие. Обычно любой проект рассматривают чуть ли не под микроскопом, контролируют, отправляют экспертам на рецензию. В мою работу влезли бы сторонние лица, меня заставили бы заполнить кучу бумажек, понадобилось бы выигрывать гранты, писать регулярные отчеты. В лабораторию наведывались бы комиссии, назначались бы проверки, оценки, ревизии, плюс ко всему, к моей работе возник бы общественный интерес. Про журналистов я вообще молчу. Поэтому иногда приходится действовать скрытно. Так сказать, за закрытыми дверями.

– Но почему? Что ты скрываешь? – спрашиваю я.

– Есть ли для тебя разница между закрытостью и секретностью?

– Только не нужно придираться к словам! – обижаюсь я.

– Что именно тебя интересует?

– Деятельность этой лаборатории.

– Хочешь увидеть все своими глазами?

– Да.

– Отлично. Главное, не пожалей потом. То, что ты там узнаешь, из памяти уже не сотрешь.

Виктор снимает с вешалки плащ. Он не Супермен, а я не Лоис Лейн. Он не Бэтмен, а я не Робин. Может, он Джекилл? Или Хайд? Бессмертен только граф Дракула.

– Вампиры нам отвратительны не бессмертием, а тем, что достигают его за счет обычных людей.

– Как ты догадался, о чем я думаю? – изумляюсь я.

Будто не услышав моего вопроса, Виктор продолжает:

– Вампиры подобны угольным электростанциям. Зато мой вариант вечной жизни работает на чистой энергии. – Он молча выглядывает в окно. – Выйдем через черный ход. Там опять эта чертова баба.

– Кто?

– Журналистка.

Я встаю рядом с Виктором и смотрю в окно. Так и есть: на противоположной стороне дороги, прячась от дождя, стоит Полли Ди.

– А она настырная. Дай ты уже ей интервью.

Виктор бросает на меня подозрительный взгляд.

– Рай, она пыталась связаться с тобой?

– Зачем я ей?

– Ладно, пошли.

Мы выходим из лаборатории Виктора, которая удобно расположена в одном из биотехнологических корпусов Университета, и под непрекращающимся дождем отправляемся на такси вдоль Оксфорд-роуд к Джордж-стрит.

– Туннели и бункеры, которые я тебе покажу, были построены в пятидесятых на средства НАТО. Сумма по тем временам астрономическая: порядка 4 миллионов фунтов! В подземном лабиринте предполагалось устроить надежную систему связи, которая выдержала бы атомный удар, способный стереть город с лица земли. В туннелях есть генераторы, цистерны с топливом, запасы еды, спальные блоки, даже собственный паб! То же самое устроено в Лондоне и Бирмингеме. Все это часть программы НАТО в рамках стратегии холодной войны.

– Сколько же денег потрачено впустую! – возмущаюсь я. – Европу требовалось отстраивать заново. В шестидесятых в Манчестере еще встречались разбомбленные здания.

– Да, – грустно кивает Виктор. – Война с фашизмом была выиграна, но именно сражение с коммунизмом по-настоящему занимало Америку и Великобританию. Величайшие капиталистические демократии мира не признавали никакой идеологии, кроме рыночной экономики.

– Так ведь и ты не коммунист.

– Я не коммунист. Увы, в науке слишком силен дух соперничества. Но меня всегда восхищало в людях мужество. Любопытно, что время, проведенное Марксом в Манчестере, и дружба с Энгельсом, владевшим здесь фабрикой, дали толчок идеям, которые легли в основу знаменитого «Манифеста Коммунистической партии». В Манчестере девятнадцатого века насчитывалось пятнадцать тысяч общежитий, которые располагались в подвалах зданий, без окон, воды и канализации. Мужчины, женщины и дети гнули спины по двенадцать часов, работая на благо богатейшего города в мире, а сами страдали от болезней, голода и холода и едва доживали до тридцати. Естественно, коммунизм казался им единственно верным решением.

– Коммунизм действительно самое лучшее решение, – киваю я. – Просто люди не умеют делиться. Ничем, даже бесплатными велосипедами.

За окном виден канал: из зеленой воды торчит очередной оранжевый бесплатный велосипед. Люди: как много светлых идей! Как много неудавшихся начинаний!

Такси останавливается возле ржавой, но прочной калитки в стене из потемневшего кирпича. Мы высаживаемся, Виктор достает из кармана связку ключей и открывает калитку.

– Иногда чем проще, тем надежнее, – улыбается он, помахав ключами.

– Откуда у тебя этот ключ?

– У меня есть друзья, – как всегда уклончиво отвечает Виктор.

Далее оказалось несколько глухих дверей. Для каждой свой ключ. За третьей дверью – узкая крутая лестница, уходящая вниз. Виктор начинает спускаться. Я за ним. Автоматически включается освещение.

– Не спеши! Спуск долгий.

Я молча иду за Виктором, вслушиваясь в гулкое эхо наших шагов и в угасающий звук дождя наверху.

– Представляешь, если бы бомбу и правда взорвали? – говорит Виктор. – Мы бы начинали с камней и палок.

Мои мысли далеко. Я считаю ступеньки. Вниз, вниз, вниз:100, 110, 120…

– Удивительно! Здесь очень сухо, – замечаю я. – Ни влаги, ни плесени, ни потеков воды.

– Защита от сырости и вентиляция. – Услышав мое неровное дыхание, Виктор оборачивается. – Потерпи, Рай, уже скоро. Еще сотня метров по этому коридору, и все. Не пугайся. Кажется, что мы в страшных заброшенных катакомбах. Однако представь, что тут полным-полно ученых. После Второй мировой Манчестер стал всемирным центром компьютеризации. Все из кожи вон лезли, лишь бы обогнать Советы по компьютерным технологиям. Даже гигантский радиотелескоп Джодрелл-Бэнк [61] Основанная в 1945 году обсерватория Джодрелл-Бэнк является частью одноименного Астрофизического центра Манчестерского университета. В начале холодной войны между странами Запада и СССР радиотелескоп Джодрелл-Бэнк был единственным инструментом, способным регистрировать запуски советских межконтинентальных ракет. использовали для прослушки.

Наконец, Виктор останавливается и смотрит на меня. Я неожиданно понимаю, что боюсь. Неужели я боюсь его?

– Где мы? – неуверенно спрашиваю я.

– Добро пожаловать в мой мир. Не бог весть что, зато мое.

Виктор открывает дверь. Клапаны, шнуры, электронные лампы. Ряды стальных коробов, километры проводов. Круговые шкалы с замершими стрелками.