Джанет Уинтерсон - Целую, твой Франкенштейн. История одной любви [litres]

Мама… Что она сказала бы, сумей я вернуть ее в мир живых? Женское сердце – что это? А женский разум? Неужели мы действительно другие? Или различие обусловлено лишь традицией и властью? И если мужчины и женщины стали бы во всем равны, как бы мы переживали смерть ребенка? Легче было бы превозмочь боль, если бы я носила брюки, скакала на коне, запиралась в кабинете, курила, пила и распутничала?

Шелли не распутничает. Нет. Он влюбляется в грезу о свободе, которую порождает его воображение при встрече с каждой новой женщиной. Оставаясь здесь физически, мысленно Шелли уже не со мной. Но я не возражаю. Я просто отворачиваюсь от него. С каждой новой смертью моего ребенка все труднее поворачиваться обратно. И даже сейчас, вынашивая дитя от Шелли, я не могу смотреть мужу в глаза, и мои объятия холодны. Мы спим в разных комнатах. Я слышу, как по ночам он, словно преданный пес, крадется к комнате Джейн. Нравится ли ей худощавое бледное тело, которое принадлежит скорее неземному духу, нежели человеку?

Тщательно рассмотрев себя в зеркале сегодня утром, я пришла к выводу, что все еще привлекательна. Моя рука замерла на груди. Прошлой ночью я решила пойти к Шелли. Однако его кровать оказалась пуста.

Каждое утро он катается на яхте вместе со своей новой «подругой» Джейн. Кстати, она и моя подруга. Джейн Уильямс. Ее дети носятся как угорелые. Я пытаюсь работать.

Я умоляла Шелли вернуться в Пизу. Толпы людей, рынки, церкви, река, хорошее вино в кожаных мешках, библиотека с выдачей книг на дом, кофе и сладкие печенья на площади с торговыми рядами, где продают мясо, хлеб и одежду. Там живут наши друзья из Англии. Я бы хоть немного отвлеклась. Увы, Шелли не хотел переезжать.

– Мэри, ты предлагаешь пуститься в новую авантюру? – с сомнением покачал головой он. Я видела, что мужу не терпится выйти в море. – Яхта меня буквально околдовала!

Шелли всегда нужно быть под действием чар. Когда-то его очаровала я, но это уже в прошлом. Как хочется сбросить оковы и вырваться из опостылевшей темницы!

Утром 1 июля 1822 года Шелли отправился на яхте «Ариэль» на встречу с Байроном. В карман своих любимых бежевых брюк Шелли положил томик стихов Китса. Он благополучно прибыл на место и написал Мэри, что вернется через неделю. Но так и не вернулся.

Вероятно, в заливе Специя разыгрался шторм, и яхта «Ариэль» из-за тяжелых мачт перевернулась. Плавать Шелли не умел.

Спустя несколько дней начавшее разлагаться тело поэта было выброшено на берег. В кармане брюк по-прежнему лежал томик Китса. Шелли было двадцать девять лет.

Итальянские власти настаивали, чтобы тела [104] Вместе с П. Б. Шелли погиб его друг, муж Джейн, Эдвард Уильямс. Тело юнги, Чарльза Вивиани, нашли позднее. погибших оставались там, где их обнаружили: на берегу, облитые известью, дабы избежать распространения инфекции. Я хотела, чтобы Шелли похоронили в Риме, рядом с могилой нашего сына. К сожалению, мне отказали. Тела сожгут на берегу. Разве не странно, как жизнь подражает искусству? Ведь после кончины своего создателя мое чудовище избрало для себя такую же смерть – в пламени погребального костра.

Сегодня 16 августа. От тела Шелли осталось лишь нечто отвратительное темно-синего цвета. Как ему холодно! Перенесите его поближе к солнцу! Слишком поздно…

Я убежала с Шелли почти восемь лет назад, однако помню все, как сейчас. Звезды в небе, словно бесчисленные шансы. Казалось, для нас нет ничего невозможного, мы всемогущие! Глядя на Шелли, я видела себя, будто в зеркале! Когда же оно успело затуманиться? Неужели это моя жизнь? Или она мне приснилась?

Из Пизы на огромном экипаже приехал Байрон – явился сегодня утром в черном шелковом фраке и бриджах и черном шейном платке.

– Мэри… – начал он, целуя мне руки.

Я старалась сдержаться, но мои ногти немилосердно впились в его ладони. Неужели все происходит наяву? Кто сочинил этот кошмарный сюжет? «Перепиши заново», – советовал Шелли, когда работа у меня не ладилась. И переписывая отрывок еще и еще, я постепенно приводила в порядок свои мысли и слова.

Увы, я не в силах переписать то, что случилось с ним. То, что случилось с нами. Наша история достигла конца.

Все кончено

Я не пойду на кремацию. Где бы ни был Шелли, он не имеет ничего общего с этим вздувшимся, изуродованным, полуразложившимся, облитым известью трупом. Ветер приносит дым сюда. Над морем повисла темная пелена. В ноздри проникает едкий запах гари. Я вдыхаю Шелли? В следующем месяце мой день рождения. Мне исполнится двадцать пять.

«“Пламя костра угаснет, и ветер унесет мой прах в море. Дух мой упокоится с миром. А если он обратится в мысль, то это будут совсем иные думы. Прощай!” С этими словами он выпрыгнул из окна каюты на льдину, дрейфовавшую возле корабля. Вскоре льдину подхватили волны, и он исчез в темной дали» [105] М. Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей», глава XXIV. Перевод О. Акопян. .

В 1945 году неподалеку от египетского селения Наг-Хаммади, примерно в ста тридцати километрах западнее Луксора, двое крестьян выкапывали и бросали в тачку минеральный слой почвы, желая удобрить посевы. Внезапно мотыга одного из них ударилась о нечто, оказавшееся впоследствии запечатанным кувшином. Крестьяне решили извлечь находку из земли. Высота кувшина составляла почти два метра. Поначалу они не решались открывать сосуд из страха, что оттуда может вылететь джинн. Но ведь внутри могло храниться и золото. Постепенно любопытство взяло верх, и крестьяне разбили кувшин. Внутри лежало двенадцать обтянутых кожей папирусных кодексов, написанных на коптском языке [106] Коптский язык – последний этап развития египетского языка, сложился в I–II веках н. э. Коптский алфавит создан на основе греческого. Использовался и как письменный язык (сначала одновременно с греческим, а с VII в. – с арабским), и как разговорный. В качестве разговорного языка с конца I тысячелетия начал вытесняться арабским. До сих пор сохранен как литургический язык Коптской церкви. , возможно, переведенных с греческого или арамейского, датируемых примерно III–IV веками. Один из текстов, «Евангелие от Фомы», относится чуть ли не к 80-му году от рождества Христова! Большая часть кодексов представляет собой гностические тексты [107] Гностицизм (от греч . «гносис» – «знание») – совокупность религиозно-философских систем в I–IV вв. н. э., использовавших мотивы из Ветхого Завета, восточной мифологии и ряда раннехристианских учений. , в остальных описано Сотворение мира.