Михаил Широкий - Куколка

– Одиннадцать штук, – с готовностью ответствовал Валера с широкой счастливо-идиотской улыбкой на круглом румяном лице, лишённом всякого выражения. – Эти двое, получается, двенадцатый и тринадцатый.

Лиза подняла кверху указательный палец и прижмурила глаза от удовольствия.

– О, вот видишь, какая я молодчина! Скольких вылечила. Цельных одиннадцать душ, один к одному! Ну, а с тобой и твоим корешком уже тринадцать будет. Чёртова дюжина! И исцелились ведь все без исключения! Причём от всех болезней сразу. И реальных, и воображаемых. Вот твоего дружка исцелила уже, упокоила на веки вечные. Теперь твой черёд, чувачок!

И тут совершенно неожиданно Денис выдавил из себя несколько слов, хотя от него сейчас меньше всего можно было ожидать этого. Сквозь нестройный хлюпающий вой, вырывавшийся из его сведённого судорогой горла, вдруг донеслось едва различимое, задыхающееся бормотанье:

– З-за что?.. Что я вам… сделал?

Лицо девушки внезапно сделалось серьёзным. Выражение издевательского сопереживания и ироничного бахвальства исчезло с него, сменившись суровой, высокомерно-презрительной миной. Глаза её сумрачно блеснули, когда она искоса взглянула на него и медленно, глуховатым голосом переспросила:

– За что?.. Мог бы вообще-то и догадаться, если не круглый дурак… Хотя, возможно, ты действительно дурак. Всяко бывает… Ну что ж, тогда объясню. Чтоб ты, прежде чем околеть, уяснил себе суть дела. А она проста. Прям как сама жизнь… – Лиза перевела дыхание и, чуть скривив лицо в напряжённой усмешке, по-прежнему неспешно, выделяя отдельные слова, продолжила: – Моего отца убил какой-то малолетний мажор на крутой тачке, нёсшийся на ней как угорелый. А потом смывшийся с места аварии и оставивший сбитого им человека умирать на дороге, в луже собственной крови… Даже сбитой собаке нормальные люди пытаются оказать помощь. А здесь человек… мой отец… – Её голос, как всегда, когда она вспоминала о погибшем родителе, дрогнул, а взгляд чуть затуманился. Но она, помолчав лишь мгновение, перемогла себя и заговорила вновь: – И тогда я решила… нет, мы, его дети, вместе решили мстить. Беспощадно, страшно, кроваво. Так, чтобы наши враги почувствовали то, что чувствовали мы. Чтобы они испытали ту неописуемую, нестерпимую боль, которую испытали мы. Чтобы они умирали долго и мучительно, ощущая смерть всем своим существом… Вот как ты сейчас ощутишь её! – закончила она, перейдя на зловещий полушёпот и скрипнув зубами.

Денис, по-прежнему кривясь от не стихавшей ноющей и дёргающей боли, обратил на девушку загнанный, измученный взгляд и чуть слышно, едва шевельнув окровавленными губами, промолвил:

– Но я-то тут при чём?.. Я не мажор… И я никого не убивал.

Лиза недоверчиво взглянула на него.

– Ага, конечно, так я тебе и поверю. Здесь-то вы все бедненькими и несчастненькими прикидываетесь. Невинными агнцами. В жалкой надежде спасти свои убогие жизни… Только неужели ты считаешь меня такой дурой, чтобы поверить в то, что обычные, живущие на зарплату люди могут разъезжать на такой шикарной тачке, как у вас! Я догадываюсь, сколько примерно она стоит. И что-то мне подсказывает, что ты в своём ещё очень нежном возрасте вряд ли способен заработать на такую машинку. Значит, взял покататься у папашки-деляги. Возможно, даже без его ведома. Ведь, сидя в таком авто, легче знакомиться с девочками, пускать им пыль в глаза, кружить их пустые головки. Можно, если повезёт, и потрахаться по-быстрому на заднем сиденье. Салон-то большой, места достаточно. Девочки ведь любят дорогие машины и богатых парней и на многое ради этого готовы…

– Это не моя машина, – собравшись с силами и с трудом преодолевая очередной приступ боли, прервал Денис разговорчивую красотку, с удовольствием предававшуюся своей праздной болтовне.

– Что-что? – спросила она, чуть прищурившись.

– Это не моя машина, – повторил Денис, твёрдо глядя ей в глаза и чувствуя, как его щёку подёргивает тик. – Приятель пригласил покататься… А я не мажор… совсем не мажор…

Он хотел ещё что-то сказать, но боль в развороченной челюсти стала в этот момент настолько невыносимой, что он вынужден был умолкнуть и, стиснув зубы, лишь глухо застонал.

А Лиза после его слов немного задумалась, как будто охваченная некоторым сомнением. Которое, впрочем, оказалось очень лёгким и мимолётным и, разумеется, никак не повлияло на её намерения. Она передёрнула плечами и, окинув Дениса отстранённо-уничижительным взглядом, холодно проговорила:

– Ну что ж, тем хуже для тебя. Отдуваешься, можно сказать, за чужие грехи. Не путался бы с богатеньким дружком и не садился бы в его тачку, купленную на нетрудовые доходы, и всё б у тебя было тип-топ. Сидел бы сейчас дома, с мамой и папой, или, ещё лучше, со своей подружкой в каком-нибудь уютном местечке… Есть ведь подружка, а? Должна быть, конечно. Куда ж без подружки? Не дрочить же в твои-то годы, не подросток уже, – и она вновь рассмеялась, хотя уже не так громко и весело, как прежде, даже как будто немного устало.

Её смех быстро угас. Брови нахмурились, в глазах снова вспыхнул периодически загоравшийся там жестокий огонь. Она повела ими кругом и, задержав взгляд на стоявшем поблизости громоздком деревянном чурбаке, утыканном ножами самых разных размеров и форм, подошла к нему. Выбрав приглянувшийся ей нож, потрогала пальцем его широкое блестящее лезвие и, удовлетворённо улыбнувшись, вернулась к Денису. Тот, напряжённо следивший за её манипуляциями, невольно подался всем телом назад и вжался в столб, не отрывая от вооружившейся девушки остановившегося взора и с замиранием сердца ожидая дальнейших её действий.

А та, будто нарочно, не спешила. С лёгкой, завуалированной полуулыбкой разглядывала свою жертву, словно изучая, исследуя её, очевидно наслаждаясь ужасом и томительным ожиданием, застывшим в распахнутых глазах Дениса и растягивая это удовольствие. А затем, вероятно для того, чтобы сделать его острее, приблизилась к своему пленнику вплотную и принялась неторопливо водить лезвием ножа по его лицу. Причём так старательно и усердно, что даже высунула кончик языка, прям как прилежная ученица, с усилием выводящая в тетрадке неподдающиеся, немного корявые буквы.

– Вот я думаю, – проговорила она чуть погодя, – что же вырезать тебе в первую очередь? Никак не могу определиться. Но надо же с чего-то начать…

– Начни с глаза, сеструха, – подсказал услужливый Валера, как обычно сопровождая свои слова дурацким смешком. – Ты классно глаза выковыриваешь, прям заглядение!

– Хм, а почему бы, собственно, и нет, – согласилась Лиза и, царапая щёку Дениса остриём ножа, по-прежнему очень медленно подтащила его к правому глазу. – А то ты так испуганно пялишься на меня, будто я какое-то страшилище, – со смехом прибавила она, – что меня так и подмывает потушить твои глазёнки… Ну, или хотя бы один для начала… Только вот не решила ещё какой, правый или левый.