Марк Грим - ИНСАЙТ

– Кот! Кот, ты…

Пару секунд мы буравили друг-друга глазами. Хряк теребил цепочку и испуганно всхлипывал, я поигрывал ножом. Но… (НЕЛЬЗЯ ЖЕ ТАК, ДА?!) Я присел на корточки и положил на пол звякнувшее лезвие, подняв руки в успокаивающем жесте. Встал, подошёл к роднику (Хряк попытался отползти) и набрал немного воды в валявшийся рядом грязный пластиковый стаканчик. Приподняв его голову (на пальцах тут же налипли выпадающие паршивые волосы), я поднёс воду к обветренным губищам. Секунду он ошарашено таращился на меня. Потом, с мерзким хлюпаньем, разом всосал всю воду:

– Е… ещё, пожалуйста.

И я поил его, придерживая массивную голову, как ребёнку. Наконец, он тяжело откинулся на пол и задышал спокойнее.

– Кот, – пробормотал он, скосив глаза в мою сторону. – Бл*, не убивай меня, а?

И так жалко это прозвучало, что на меня снова напал приступ неконтролируемого смеха. Зелёный свет ласково плясал на моих обколотых острых зубах, а сладкий привкус ужаса в воздухе становился всё крепче, пока не стал невыносим, как сахарный сироп. Хряк снова завыл. И это меня немного отрезвило:

– Вот ещё, руки, бл**ь, об тебя марать, есть проблемы посерьёзнее. Да и нельзя же так…

– Спасибо! Брат! Не бросай! Мы ж столько вместе, мы ж… Нормально было ведь всё. Просто ты, бл**ь, в последнее время еб***лся же совсем. Вот Лиса и…

– Заткнись! – зашипел я, и верзила отшатнулся, со всхлипом опёршись на перебитую руку. – Не думай, что я забыл! И то, что ты меня продать хотел этим мясникам, тоже помню! – продолжил я уже спокойнее. – Просто я и вправду считаю, ха (ХАХАХАААА!), что так нельзя.

Брезгливо обтерев стаканчик, я и сам жадно напился, хотя вода была затхлой и какой-то глинистой на вкус. Хряк пристроил поудобнее ногу и приподнявшись спросил:

– Ну так? – мои слова его, похоже, успокоили, и возвращалась обычная наглость. – Чо, бл**ь, делать то будем? Мыслишки есть?

– Ты будешь лежать здесь, пока я соберу еды, вещей на обмен и что-нибудь из оружия. Найду, чем перевязать тебе конечности. И пойдём. Здесь оставаться точно нельзя, следующий Звон и мы – трупы.

– Да-да, точно, бл*! Заляжем в убежище неподалёку, я подлечусь и потом мы ого-го! Соберём новую Свору, будем вдвоём, бл**ь, дела делать! Мы…

– Нет. Мы пойдём к Хорю.

– К Хорю? Туда ж два цикла идти, а-то и три! Ты всё-таки еб***тый в край!

– Мне нужно с ним перетереть. Дом там жилой, когда я уйду – один ты не останешься. Да и на пути есть несколько «подготовленных» помещений, будет где отсидеться и…

– Да пошёл ты! Мне куда, такому, через город идти?! Мы сделаем, как я, бл**ь, сказ…

– Или! – грубо перебил его я, и Хряк осекся. – Я могу просто оставить тебя здесь?

Его огромное, кирпично-красное, лицо побелело. Он всё силился что-то сказать, но в глотке раздавалось только протестующее бульканье.

– Я пойду собирать вещи. А ты подумай пока.

Оставив Хряка глотать воздух и обдумывать очевидное отсутствие выбора, я вернулся в общую пещеру. Здесь уже начинало пованивать разложением, а кровь подсохла и стала похожа на нездоровый, багровый грибок, поразивший сам камень. Похоже было даже, что пятно в центре зала стало больше и выбрасывало похожие на грибницу побеги, стелящиеся по ноздреватому камню. Мерзко! Быстро прошвырнувшись по комнаткам и, стараясь не смотреть на тела, я набрал всякой мелочёвки (пара хороших стилетов из осколков стекла, ещё один металлический нож, моток верёвки, флягу побольше) и пошёл в пещерку Хряка. Здесь невыносимо смердело немытым телом и гнильём. Картины недавнего непотребства зыбким маревом наслоились на реальность, когда я вошёл и увидел огромный матрас посередине. Зубы сжались так, что я опять рассёк губы об их острые края. Пришлось опереться о шершавую стену и зажмуриться. Так ведь просто – вернуться, ворваться, вонзить коготь и зубы (ДА!) в трепыхающееся тело, пока оно не перестанет орать и дёргаться! Он даже кулоном не успеет воспользоваться! (НО ВЕДЬ ТАК ЖЕ НЕЛЬЗЯ, ДАААА???)

Мне потребовалась пара минут, чтобы прийти в себя. Я открыл глаза, видения исчезали, хотя в ушах ещё позвякивал ЕЁ плач. В комнате, густо поросшей светящимся лишайником, тоже порезвились Озарённые, но, видимо из-за того, что тут никого не было, не стали слишком усердствовать. Я нашёл плотную куртку из потёртой замши, изношенные, бессовестно грязные джинсы и высокие ботинки. Видимо это всё Хряк брал у Рейдеров, как свою долю. «Похоже, свин всё-таки рассчитывал похудеть.»: подумал я, когда сменил своё окровавленное рваньё на обновки, которые пришлись почти в пору. Я нашёл так же мятую жестянку (кофе!), несколько банок (похоже, с того самого раза) консервов, брикет чайного гриба, металлическую зажигалку, немного сухарей, бутылочку с керосином, фонарь из металлической сетки и потрескавшийся кожаный мешок, который я и набил под завязку. С удовольствием оставив за спиной болезненные видения и несмолкающий фантомный плач (МЕЛОДИЧНО, РАЗВЕ НЕТ?) я пошёл обратно по коридору, мимо «детской» пещеры из которой теперь доносился храп, и дальше повернул направо, по тонкому, червеобразному ответвлению, которое штопором вело вверх, в каверну, где было ещё несколько «обжитых» пещер. Я не заходил в «нашу» пещерку (хотя мимоходом заметил, что камень в середине, где Звонарь вплавил меня в пол, будто оплыл и пошёл опаловыми разводами в форме человеческого тела), а направился к следующей. Её когда-то занимал Улыбака. «И почему я вспомнил только сейчас?»

…Потные лица запорошила каменная пыль. Двое – широкоплечий парень с длинной косой и серыми глазами, и худой, светловолосый с безумно весёлой усмешкой, пили чай с запахом грибов из обколотых глиняных чашек. Худой, сплюнув прямо на пол, хлопнул сероглазого по спине:

– Ну спасибо, Кошак, что помог. Всё, отпускаю тебя к ненаглядной. Ко мне тоже собиралась Пустельга зайти. – он фривольно подмигнул. – Так что допивай и кыш, кыш!

Они посмеялись. Невесело, Город давил сквозь стены. Кот встал и, глядя под ноги на небольшое, прямоугольное углубление в полу, которое они последние четыре часа выдалбливали ржавыми зубилами, спросил?

– И зачем оно? Что прятать собрался, если не секрет?

– Ну, вообще секрет. Тебе я верю, иначе сделал бы всё один, прост…

– Ага. И проработал бы весь вечер. Без Пустельги, ну.

– Зараза, твоя, блин, правда! – улыбка светловолосого стала ещё шире. – Ну, в общем, пока оставлю это под покровом тайны. Но, – глаза его вдруг стали серьёзными и будто подёрнулись пеплом, – потом… Ну, когда я не вернусь. Забери себе, то, что будет лежать здесь, я сейчас крышку присобачу. В общем забери, тебе пригодится…

Выходя за дверь, Кот махнул рукой:

– Ой, давай разнойся ещё! Я, может, раньше тебя зажмурюсь. Да и когда это всё ещё будет.