Георгий Старков - Никта

Налив красного вина в кубки, стоящие на подносе, королевич вернулся к ней:

— Выпейте же, моя королева. Это успокоит вас. Нет такого беспокойства — мрачного ли, радостного ли, — которое не сумеет унять хмельной сок отборных виноградов.

Белоснежка взяла кубок, склонив голову в знак благодарности:

— Спасибо, мой король.

Она поднесла кубок к губам. Вино оказалось не сладким, как она любила, а терпким, горчащим во рту. Но королевич смотрел на неё, и она выпила всё до дна, чтобы не огорчать его. Супруг одобрительно улыбнулся, погладил её по длинным чёрным волосам… и вылил содержимое своего кубка в окно.

— Что вы делаете, мой король? — удивилась Белоснежка.

— Простите меня, моя королева. Я знаю, вам не впервой умирать, — королевич ухмыльнулся. — Так что не обессудьте, что я заставляю вас сделать это в очередной раз.

— Что?..

Пальцы вдруг перестали слушаться, и её кубок со звоном покатился по мраморному полу. В груди появилось неприятное стеснение, которое стало нарастать. Белоснежка сползла на пол, хватая ртом воздух. Королевич наклонился над ней хищным вороном:

— Моя королева, согласитесь, что всё придумано гениально. Народ вмиг поверит байке о последнем проклятии колдуньи, что пыталась вас изжить со свету — и добилась своего даже из могилы. Я буду безутешен, обнаруживши вас утром в постели бездыханной без всякой причины, и всё ваше царство, не сомневайтесь, будет скорбеть вместе со мной. На правах короля-вдовца я буду заботиться об осиротевшей стране, а через год или два издохнет мой старый больной отец, и я смогу править обоими государствами. Без шума, без волнений, без крови я добьюсь того, чего не смогли сделать мои предки — объединю два царства и стану единоличным их владыкой!

Белоснежка захрипела. Боль в груди стала невыносимой, и она едва могла понять, что говорит королевич. Лунный свет померк, спальня стала пустой и тёмной, но изломанный силуэт ещё высился над ней и вещал самодовольным голосом:

— Прощайте, моя королева. И уж будьте уверены, что больше не вернётесь в мир живых, я об этом позабочусь. У вас удивительная живучесть, которую не одолела ваша покойная мачеха, но, думаю, всепожирающее пламя справится с этой проблемой…

Ноги задергались в судорогах. Белоснежка на последнем дыхании собрала остатки своих сил, чтобы закричать, позвать на помощь стражу, дабы те увидели истинное лицо её супруга, разоблачили его злодейский план…

…но открыла глаза и увидела высокий белый потолок, озаренный зеленоватым светом электрической лампы. Над головой что-то назойливо попискивало. Она задвигала рукой, и приклеенная к запястью игла капельницы шевельнулась, вызвав ноющую боль в месте проникновения под кожу. Она застонала и обмякла, уразумев, что всего лишь увидела плохой сон. Неудивительно — голова её гудела, вся простыня была мокрой от пота, а к горлу подкатил сладкий ком, который рос в размерах с каждой секундой. Поняв, что долго не выдержит, она привычно нашарила указательным пальцем кнопку под кистью и нажала её.

Долго ждать не пришлось. Через полминуты дверь открылась, и в палату торопливо зашла рыжая медсестра в белом халате. Первым делом она взглянула на приборы. Убедившись, что ничего страшного не произошло, она заметно расслабилась, но всё же спросила:

— С вами всё хорошо, миссис Уайт?

— Ведро, — попросила она, удивившись, как сильно просохло за ночь горло: голос походил на скрип ржавой калитки.

Пока медсестра отошла к шкафу, миссис Уайт осторожно присела на койке, сдерживая рвотные позывы. Когда, наконец, перед ней оказалось белое пластмассовое ведерко, она склонилась над ним.

Позже, когда ведро было убрано, а медсестра подала ей стакан воды и вытерла края губ влажной салфеткой, она поинтересовалась:

— Который час?

— Половина одиннадцатого, миссис Уайт.

— Во сколько назначен осмотр?

— Планируется в два часа пополудни, но если вы почувствуете себя хорошо, то доктор Сингх к вашим услугам в любой момент.

— Давайте сейчас.

Медсестра посмотрела на неё с сомнением:

— Советую сначала позавтракать, миссис Уайт. Вы сейчас очень слабы.

— Я и после вашего пюре останусь слабой и больной.

Медсестра виновато отступила назад, и она почувствовала укол стыда:

— Простите, дорогая, мне не следовало так говорить. Чем раньше начнём, тем скорее все разговоры и процедуры закончатся, и я смогу отдохнуть.

— Понимаю, миссис Уайт.

— Скажите доктору, что я готова к осмотру, а я пока схожу в туалет. Вы можете отключить капельницу? Думаю, она достаточно накапала мне в вену.

Никто в коридоре не встретился ей, пока она шла в туалетную комнату, на которую указала медсестра. Она шла медленно, переваливаясь с ноги на ногу, преодолевая желание хвататься за стены. Белый коридор то раздувался перед глазами, то становился настолько узким, что грозил стиснуть её бока. В висках стучали маленькие чугунные молоточки.

«Чёртова терапия. Ведь до того, как я согласилась стать подопытным кроликом для них, всё было сносно, а сейчас… Послать бы их всех куда следует и тихо умереть».

Умывая руки, она всё-таки не смогла удержаться — оторвала взгляд от крана и глянула на себя, хотя зареклась не смотреться в зеркала месяц назад. Первое, что поразило её — то, что кожа её, казалось, светилась: она обрела такую невесомую бледность, что выглядела чуть ли не прозрачной. Должно быть, под более яркой лампой можно было бы легко разглядеть все лабиринты вен, которые пролегали под этой поверхностью, напоминающей папиросную бумагу. Лицо было похоже на маску: щеки ввалились, глаза, наоборот, выкатились, губы иссохли. Правда, какой-то румянец на щеках сохранился, но и он больше напоминал размазанный по лицу кровавый плевок, и в нём не было ничего здорового — должно быть, разрывы капилляров. Только густые тёмные волосы остались с ней от прошлой жизни. Она робко улыбнулась, но жутковатый вид собственных зубов, выглянувших из-под истощенных губ, напугал её — она отвернулась от зеркала. Что радоваться? Наверняка и волосы тоже скоро выпадут…

Через пятнадцать минут она вошла в просторный светлый кабинет с окном на всю стену. Врач — невысокий индус интеллигентной внешности, в круглых очках — торжественно начал, едва она уселась:

— Миссис Уайт, прежде всего, позвольте вас поблагодарить от себя лично и от имени всего общества за ваше самопожертвование и мужество, которое вы проявляете в тяжёлых обстоятельствах. Наша клиника сделает всё возможное, чтобы…

— Прекратите, — она устало махнула рукой. Доктор Сингх запнулся:

— Простите?

— Вы мой седьмой лечащий врач за год. Речей я уже наслушалась сполна, и они мне до смерти надоели. В том, что я по счастливой случайности умираю от этой заразы не так быстро, как другие люди, нет моей заслуги, поверьте. Если будете продолжать, чего доброго, ещё поверю, что я такая смелая и особенная, — она сделала попытку усмехнуться. — Так что сразу к делу, прошу.