Георгий Старков - Никта

— Подумайте, Белкина. Подумайте хорошенько. Хоть что-то должно прийти вам на ум.

И опять эта коварная усмешка на её лице! Будто она не преподша, задающая вопрос студентке, а по меньшей мере палач, наблюдающий за агонией жертвы. Снежана удивилась, что на ум пришло такое сравнение. Закусив губу, она посмотрела на учебник и ещё раз попыталась сосредоточиться. Так, о чём она там болтала? Что-то про произведения, которые строятся на других произведениях… ахритипы… мифология… персонажи…

Её вдруг затрясло. Во рту застучали зубы.

— Что это с тобой? — удивилась Алёна.

— Не знаю… — Снежана растерянно смотрела, как пальцы самовольно отбивают чечетку на поверхности парты.

— Вам нехорошо, Белкина? — улыбка Матрёны Вадимовны никуда не делась.

— Да… я выйду, — Снежана поднялась на ватные ноги, не дожидаясь разрешения. На виду у всей аудитории она направилась к выходу. Никто не проронил ни слова; за спиной осталось гулкое молчание. Оказавшись в коридоре, она побежала. Женский туалет располагался на дальнем конце коридора, так что бежать ей пришлось долго, а дрожь в теле с каждой секундой усиливалась. Кости скрипели, пытаясь вырваться из суставов, мышцы растекались студнями, кровь вскипала, просясь наружу. Снежана так и не добежала до заветного убежища: за считаные шаги до двери с буквой «Ж» дрожь одолела её, разбила вдребезги, лишив человеческого облика и какой-либо формы вообще. Она потекла вниз в чёрную пустоту белой кляксой, и всё тянулась, тянулась, тянулась… Ей стало холодно и одиноко. Всё исчезло; вокруг не было ничего, ни единого пятнышка, за которое можно схватиться, разделить с ним это бесцельное скольжение вниз…

В конце концов, Белое Пятно смирилось со своей участью. Оно покорно растекалось по чёрному полотну, и долгое время не было никого, на что оно могло бы обратить внимание. Но потом рядом появился кто-то другой. Неясные багровые переливы возникли в темноте, заклубились дымом и наконец образовали большие красные губы, зависшие над удивлённым Белым Пятном.

— Кто ты? — спросило Белое Пятно.

— Твой враг, — Красные Губы дернулись в смехе. — Где белое, там явится и красное.

— Враг? — обескураженно произнесло Белое Пятно. — Но я не хочу, чтобы у меня был враг. Зачем мне с тобой враждовать?

— Затем, что всегда должно быть противостояние, — Красные Губы приблизились к Пятну. — Ты помнишь, как тебя зовут?

— Нет, — ответило Белое Пятно, помедлив.

— Что ж, я тебе помогу. Твоё имя — Белоснежка.

— Хорошее имя. А тебя как зовут? — поинтересовалось Белое Пятно, но тут же встрепенулось. — Нет-нет, не отвечай. Я вспоминаю… я знаю! Ты моя мачеха — злая королева, которая хотела меня убить!

— И это мне удалось, — захохотали Губы. — Спасибо наливному яблочку и твоей любви к сладкому.

— Но я жива! Я здесь, я осознаю себя! — Пятно пошло волнами от возмущения. — Ведь если бы ты убила меня, я бы исчезла, меня не стало!

— Тебя и нет, — уверенно парировали Красные Губы.

Белое Пятно не нашло, что на это сказать.

— Посмотри на себя! — рявкнули Губы. — Кто ты такая? Ничто! Абстракция! Голый образ без воплощения! Ты скитаешься из одного безумного сна в другой, меняешь лики, находишь всё новые дурацкие интерпретации, и к чему приходишь в итоге? Лишь к новому витку плохого карнавала, и всё повторяется вновь. Думаешь, то, что с тобой происходит — шизофренический сон? Но где ты окажешься, проснувшись? В каком новом извращённом видении собственного образа? Может, в кои-то веки окажешься не женщиной, а мужчиной? Или нет — собачкой. Так даже лучше: всем известно, что детишки обожают сказки, перенесенные в мир животных. А как тебе мысль перевернуть всё с ног на голову и сделать тебя злой, а меня невинной жертвой твоего коварства? Что скажешь, если в следующем мире между тобой и мной возникнет любовь, и мы будем кувыркаться вместе в одной постели? А что — интересно вышло бы. Или, может, хочешь попробовать себя в роли грозной воительницы, которой не нужен никакой слащавый королевич — ты сама поведёшь армию гномов штурмовать замок королевы? Есть вариации на любой вкус — выбирай, только не надейся когда-либо выбраться из этой чехарды!

— Нет! — воскликнуло Белое Пятно. — Это слишком ужасно… слишком жестоко, чтобы быть правдой. Этому должен быть конец!

— Увы, — Красные Губы скривились. — Хотела бы я, чтобы так было, ведь я тоже заключена в этих бессмысленных игрищах вместе с тобой. Ну а что поделать — как я говорила, конфликт всегда должен иметь место. Конца не будет, не надейся. Праздник постмодерна только начинается.

— Ты мне врёшь, — заявило Белое Пятно, затрепетав. — Не бывает лестниц без конца. Каким бы ни был глубоким сон, когда-то должно наступить настоящее пробуждение.

— Какой смысл мне тебе врать?

— Чтобы я потеряла надежду. Чтобы отчаяние сломило меня, и я перестала идти к пробуждению, — Пятно сверкнуло белым кристаллом. — Да, именно так! Я поняла, что происходит на самом деле!

— Просвети меня, — иронично выдохнули Красные Губы.

— Это всё твоих рук дело. Ты накормила меня отравленным яблоком, которое погрузило меня в сон, так? Но ты не была бы тобой, если бы всё было так просто. Нет, яд в яблоке был особенным — и это он, одурманивший мой мозг, насылает мне все эти ужасные грёзы, не давая проснуться. Ты хотела, чтобы я не только спала вечно, но и мучилась вечно, не находя выхода из западни!

— Тоже версия…

— Это не версия! — Пятно гневно вспыхнуло. — Это правда! Но я не сдамся, слышишь?.. Я раскусила твой план! Рано или поздно я проснусь, обязательно проснусь — тогда все кошмары развеются в одно мгновение, и я свергну тебя с трона моего отца! — Белое Пятно вспучилось от негодования. Красные Губы опасливо заскользили прочь от него.

— Ничего подобного! — крикнули они издалека. — Ты обезумела в попытке успокоить себя!

— Я сильнее твоей отравы! Исчезни! И не вздумай возвращаться!

Красные Губы послушно растворились во тьме, и Белое Пятно внезапно почувствовало удар. Оно услышало встревоженные голоса в темноте над собой:

— … как могли…

— … это всё ты виноват…

— … успокойтесь все, давайте снова поднимем…

— … смотрите, она шевельнулась!

Белоснежка размежила тонкие веки. Она лежала в хрустальном гробу, который обронили на землю, а рядом суетились гномы. Ещё мгновение в её разуме оставалось что-то очень важное, какое-то смутное зловещее знание, но потом этот призрак развеялся, и она, нахмурив лоб, подняла крышку гроба:

— Ах, Господи, где же это я?

— Белоснежка! — загалдели гномы. — Она жива! Жива!

Она поднялась, смахнув с подола платья кусок отравленного яблока, которое выпало из её горла, и лишь тогда заметила удивительной красоты юношу, который стоял рядом и смотрел на неё в восхищении. Он улыбнулся, перехватив её взгляд, и девушка смущённо стала перебирать свои локоны, в честь которых её и назвали Белоснежкой — настолько они были светлы. Юноша низко поклонился ей: