Стивен Кинг - Кристина

Прежде всего в нем откуда-то взялся едкий цинизм.

Вчера днем, когда они с Уиллом курили сигары в его кабинете (еще одна новая привычка Каннингема, о которой вряд ли знали любящие родители), Арни признался, что за прогулы давным-давно должен был вылететь из клуба. Слоусон, тренер по шахматам, нарочно закрывал глаза на его прогулы – ждал турнира.

– Да, я прогульщик, но играю круче всех, и говнюк это знает… – Арни поморщился и прижал руки к пояснице.

– Тебе врач нужен, – заметил Уилл.

Арни опять скривился и сразу как-то постарел.

– Никто мне не нужен. Разве что нормальный костоправ – который бы выпрямил позвоночник и не содрал за это три шкуры, мать его.

– Так ты едешь в Филадельфию?

Уилл расстроился, хотя Арни давно предупреждал его о турнире. Значит, придется несколько вечеров подряд ставить за главного Джимми Сайкса, а Сайкс – дубина стоеросовая. Дай ему волю, собственную задницу с мороженым перепутает.

– А то. Наконец-то выберусь в большой город, – ответил Арни. И тут же улыбнулся, увидев кислую мину Дарнелла. – Не парься, босс! Скоро Рождество, и все нормальные мужики тратят деньги на детские игрушки, а не на новые свечи и карбюраторы. До следующего года здесь будет тухло, и ты это знаешь.

Так-то оно так, но еще не хватало, чтобы его учила какая-то сопля зеленая.

– После возвращения сгоняешь в Олбани?

Арни настороженно посмотрел на него.

– Когда?

– На выходных.

– В субботу?

– Ну да.

– Что от меня требуется?

– Поедешь туда на моем «крайслере». Генри Бак приготовил для меня четырнадцать подержанных тачек. Говорит, они чистые. Ну пусть говорит – а ты все равно проверь. Я тебе дам пустой чек, если все нормально – заключай сделку. Если заподозришь неладное – шли его на три веселых буквы.

– Но я ведь не порожняком поеду?

Уилл долго смотрел на него.

– У тебя очко взыграло, Каннингем?

– Нет. – Арни затушил недокуренную сигару и с вызовом посмотрел на Уилла. – Просто мне нутро подсказывает, что с каждым разом ставки растут. Какой груз на сей раз? Кокс?

– Ладно, забудь. Попрошу Джимми, – отрезал Уилл.

– Просто ответь.

– Двести блоков «Уинстона».

– Лады, по рукам.

– Вот так запросто?

Арни рассмеялся.

– Приятно будет забыть о шахматах!

Уилл поставил свой «крайслер» в ближайший к кабинету отсек, у въезда в который на полу была надпись: «МИСТЕР ДАРНЕЛЛ, МАШИНЫ НЕ СТАВИТЬ!» Он вышел, захлопнул дверь и тяжело отдышался. Эмфизема уселась ему на грудь и, похоже, сегодня привела с собой брата. Нет уж, спать он не ляжет, мало ли что там говорят врачи.

Джимми Сайкс равнодушно возил по бетонному полу большую швабру. Джимми был высокий и нескладный парень двадцати пяти лет от роду. Из-за легкой умственной отсталости он выглядел лет на восемь моложе. Недавно, подражая Каннингему, которого он боготворил, Джимми стал зачесывать волосы назад на манер Элвиса.

Тишину нарушал только тихий шорох швабры. Кроме Джимми, в гараже никого не было.

– Смотрю, жизнь тут бьет ключом, а? – просипел Уилл.

Джимми обернулся.

– Нет, сэр, мистер Дарнелл, после мистера Хэтча никого не было. Он полчаса назад забрал свой «файерлейн».

– Да я пошутил, – буркнул Уилл, вновь пожалев, что отпустил Каннингема. С Джимми никакие шутки не прокатывали – разговаривать с ним приходилось как с ребенком. И все же чуть позже он, возможно, пригласит этого недоумка на чашку кофе с капелькой «Курвуазье». Хороша троица: Уилл, Джимми и эмфизема. Или даже четверка, если эмфизема пригласила своего братца.

– Не хочешь загля…

Уилл резко замолк, заметив, что в двадцатом отсеке пусто. Кристины не было.

– Арни, что ли, заходил? – спросил он Джимми.

– Арни? – переспросил недоумок, растерянно хлопая ресницами.

– Арни, Арни Каннингем! – нетерпеливо пояснил Уилл. – Много ты парней по имени Арни знаешь? Его машины нет.

Джимми обернулся на пустой отсек и нахмурился.

– А. Ну да.

Уилл ухмыльнулся.

– Наш шахматный гений вылетел с турнира, а?

– Да вы что? Какая жалость.

Уилл с трудом взял себя в руки: очень хотелось взять Сайкса за грудки и влепить ему подзатыльник. Нет, злиться сейчас никак нельзя, дышать станет еще тяжелее и придется накачивать легкие этой адской дрянью из ингалятора.

– Что он сказал, Джимми? Что он сказал, когда заехал в гараж?

До Уилла вдруг дошло, что недоумок не видел Арни.

Тем временем Джимми наконец сообразил, чего от него хочет начальник.

– А, так я его не видел! Только успел заметить, как Кристина выезжает. Ну и тачка, а?! Красавица! А он – настоящий волшебник.

– Да уж, волшебник, – кивнул Уилл. Мысли о колдовстве уже не раз приходили ему в голову в связи с Кристиной. Он вдруг передумал звать Джимми на кофе и бренди. Не отрывая глаз от двадцатого отсека, он сказал: – Можешь идти домой, Джимми.

– Ой, мистер Дарнелл, мне шесть рабочих часов не помешают… А они заканчиваются в десять.

– Я отмечу в журнале, что ты ушел в десять.

Мутные глаза Джимми просияли от этой неожиданной – и прямо-таки неслыханной – щедрости босса.

– Правда?

– Да-да, честное слово. Будь умницей и вали уже, ладно?

– Ага! – Джимми подумалось, что впервые за пять или шесть лет, что он работает в гараже (ему никак не удавалось запомнить, сколько лет он работает, хорошо хоть мама за всем следила и заполняла налоговые декларации), старый ворчун проникся рождественским духом. Прямо как в фильме про Скруджа и трех привидений. Сразу почувствовав праздник, Джимми воскликнул: – Будет исполнено, сэр!

Уилл скривился и пошел в свой кабинет. Он включил кофеварку «Мистер Кофе» и сел за стол, откуда стал наблюдать, как Джимми убирает швабру, выключает свет и надевает пуховик.

Уилл откинулся в кресле и начал думать.

В конце концов, все эти годы именно его мозги не давали ему оступиться, именно благодаря им он был еще жив и всегда на шаг впереди. Всю сознательную жизнь он был толст и некрасив, да и здоровье регулярно подводило. В детстве перенес скарлатину и легкую форму полиомиелита, после чего правая рука частично атрофировалась. В юности Уилла одолели фурункулы. В сорок три врачи обнаружили у него под мышкой большой, похожий на губку нарост – опухоль была доброкачественной, но после ее удаления Уилл почти все лето провалялся в постели и заработал несколько пролежней. Спустя год он едва не умер от двусторонней пневмонии. Теперь вот болел диабетом и эмфиземой. Но мозги у него всегда работали как часы, и благодаря мозгам он был на шаг впереди.

Уилл задумался об Арни. Наверное, после той стычки с Бадди Реппертоном Каннингем отчасти приглянулся ему тем, что походил на него самого в юности. Да, со здоровьем у малого все в порядке, но он прыщав, нелюбим сверстниками и одинок. Совсем как молодой Уилл Дарнелл.