Стивен Кинг - Кристина

Сердце гулко стучало в груди Арни, и в такт ему что-то стучало в висках.

– Раз вы приперлись сюда, видно, это был «Осенний красный». Цвет Кристины.

– Молодец, возьми с полки пирожок! – сказал Джанкинс, прикуривая сигарету и глядя на Арни сквозь дым. Он больше не строил из себя добряка; взгляд у него был холодный и стальной.

Арни театрально хлопнул себя по голове.

– «Осенний красный», черт возьми! Да, это цвет Кристины, а еще – кучи «фордов», выпускавшихся с 1959 по 1963-й, и «тандербердов», и еще «шевроле» с 1962 по 1964-й. В середине 50-х и «рамблеры» такие продавались. Я уже полгода восстанавливаю свою старушку, много всякой литературы по ретроавтомобилям прочитал. Без журналов никак. «Осенний красный» раньше был очень популярным цветом. Я это знаю, – он пристально посмотрел в глаза Джанкинсу, – и вы это знаете, правда?

Джанкинс ничего не сказал, только продолжал сверлить Арни неприятным стальным взглядом. Никто и никогда еще не смотрел так на Арни, однако он сразу понял, что это значит. Любой бы понял на его месте. Во взгляде Джанкинса было недвусмысленное, искреннее и открытое подозрение. Это напугало Арни. Но не только. Несколько месяцев назад – даже несколько недель – он бы лишь перепугался. Сегодня он вышел из себя.

– Да вы, смотрю, никак не уйметесь! Что вам от меня надо, мистер Джанкинс? Какого хрена вы ко мне прицепились? Что я сделал?

Джанкинс засмеялся и обошел Арни по кругу. В гараже никого не было, кроме них и Уилла, который доедал сэндвич в своем кабинете, слизывая оливковое масло с пальцев и внимательно наблюдая за происходящим.

– Что ты сделал? «Предумышленное убийство» – как тебе такая формулировочка? До костей пробирает, а?

Арни не шевельнулся.

– Да ладно, ерунда какая, – все еще расхаживая вокруг Арни, продолжал Джанкинс. – Права тебе еще не зачитали, копов не нагнали, даже проехаться в участок не предложили. Жизнь нашего героя, Арнольда Каннингема, пока безоблачна и прекрасна.

– Что за чушь вы несе…

– Ты отлично меня ПОНЯЛ! – вдруг заревел Джанкинс. Он остановился рядом с огромным желтым грузовиком – очередным детищем Джонни Помбертона – и посмотрел Арни в глаза. – Трое из ребят, что выбили дерьмо из твоей тачки, убиты. Следы краски «Осенний красный» были найдены на обоих местах преступления, а значит, машина преступника в обоих случаях была хотя бы частично окрашена в этот цвет. И вдруг выясняется – вот это да! – что убитые ребята недавно раскурочили как раз такую тачку. После этого ты еще смеешь презрительно поправлять очки и говорить, что я несу бред?

– Я был в Филадельфии, когда это случилось, – тихо проговорил Арни. – Слышите? Вы меня вообще слушаете?

– Мальчик, – сказал Джанкинс, щелчком выбросив окурок, – в этом-то и вся беда. Твоя беда.

– Валите отсюда или арестуйте меня! А если не можете, то я займусь делами.

– Пока я могу только трепать языком, на арест дело не тянет, – сказал Джанкинс. – В первый раз – когда убили Уэлча – ты спал дома.

– Угу, не слишком правдоподобно. Поверьте, если б я знал, в какое дерьмо вляпаюсь, то нанял бы сиделку, чтобы она могла подтвердить мое алиби.

– Да нет, алиби как раз неплохое. У твоих родителей нет причин сомневаться в том, что ты им плетешь. Это сразу видно. Но вот в чем штука… настоящие алиби редко бывают железными. Они скорее похожи на дырявую форму Армии спасения. А вот когда они начинают смахивать на бронежилет… это уже подозрительно.

– Силы небесные! – Голос Арни едва не сорвался на крик. – Я был на шахматном турнире, мать вашу! Я уже четыре года состою в шахматном клубе!

– Ага, до сегодняшнего дня состоял.

Арни опять замер. Детектив кивнул.

– Да, я побеседовал с твоим тренером. Герберт Слоусон, верно? Он говорит, что за первые три года ты не пропустил ни единого занятия, даже легкий грипп тебе не мешал. Лучший игрок клуба! А в этом году ты с самого начала стал прогуливать…

– У меня появилась машина… и девушка…

– Первые три турнира ты пропустил, и тренер очень удивился, когда на сей раз увидел твое имя в списках участников. Он-то думал, ты окончательно потерял интерес к шахматам.

– Я же говорю…

– Да-да, ты был страшно занят. Машины, девушки… все как у всех. Однако же на турнир в Филадельфии время у тебя нашлось. А после него ты сразу ушел из клуба. Мне это кажется очень странным.

– Ничего странного, – проговорил Арни. Собственный голос показался ему далеким, едва слышным: все перебивал рев бушующей в ушах крови.

– Ну-ну! А я вот думаю, что ты заранее позаботился об алиби.

Рев в голове принял характер морского прилива: волны накатывали на берег, и с каждым ударом голову пронзала боль. Господи, почему этот человек с пытливыми карими глазами просто не уйдет? Все это чушь, неправда, он ничего не подстраивал и не придумывал. Он удивился не меньше остальных, когда прочел в газете о случившемся. Но ничего странного не произошло, если не считать этих безумных видений…

(Как ты повредил спину, Арни? И кстати, что это там зеленое виднеется? Что это там зеле…)

Он закрыл глаза. На секунду планета словно бы сорвалась с орбиты, и он увидел перед собой зеленое ухмыляющееся лицо. «Заводи… Включи печку, устроим покатушки. Да заодно разберемся с говнюками, что разбили машину. Покончим с этими говноедами, что скажешь, а? Ударим по ним так, что потрошители трупов в городском морге будут пинцетом отдирать от туши хлопья краски. Что скажешь? Вруби какой-нибудь блюзок, и поехали, прокатимся с ве…»

Арни ощупью нашел за спиной Кристину, твердый, гладкий и прохладный металл ее кузова. Все сразу встало на места. Он открыл глаза.

– На самом деле меня беспокоит только одно, – сказал Джанкинс. – И это очень субъективно. Начальнику о таком не доложишь. Ты изменился, Арни. Стал суровее и жестче. Как будто постарел лет на двадцать.

Арни засмеялся и с облегчением отметил, что смех получился весьма искренний.

– Мистер Джанкинс, у вас не все дома.

Джанкинс смеяться не стал.

– Ага. Знаю. Мне самому все происходящее кажется безумием. За десять лет службы я с таким не сталкивался. В прошлый раз я мог до тебя достучаться, Арни. Ты был… не знаю, несчастным? Потерянным? Словно хотел вырваться из чьей-то хватки. А теперь этого нет. Я как будто разговариваю с другим человеком. И не самым приятным.

– Больше нам не о чем говорить, – оборвал его Арни и пошел к кабинету Уилла.

– Я хочу докопаться до правды! – крикнул Джанкинс ему вслед. – И я непременно докопаюсь! Ты уж мне поверь.

– Сделайте доброе дело, не приходите больше сюда, – сказал Арни. – Вы спятили.

Он вошел в кабинет, закрыл за собой дверь и заметил, что руки у него нисколько не дрожат. В душной комнате пахло оливковым маслом, чесноком и сигарами. Не говоря ни слова, он прошел к стеллажу, взял свою карточку табельного учета и выбил на ней время прихода на работу: ба-бац. Затем посмотрел в окно и увидел, что Джанкинс стоит возле Кристины. Уилл молчал. Арни слышал шумную работу его легких. Через пару минут детектив ушел.