Стивен Кинг - Кристина

Но разумеется, он так не сделает. Бросить Кристину после всего, что с ними случилось, невозможно.

Арни включил радио и стал подпевать какой-то песне. Солнце – слабое, но храбрящееся зимнее солнце – окончательно вышло из-за туч, и Арни улыбнулся.

Он все еще улыбался, когда рядом пристроилась полицейская машина и голос из громкоговорителя провещал: «Водитель черного «крайслера», тормозите! На обочину, «крайслер»! На обочину!»

Арни посмотрел в боковое окно, и улыбка сползла с его лица. На копе были черные непроницаемые очки. Полицейские очки. Его охватил ужас – первобытный и невероятно мощный, он даже не знал, что чувства бывают такими сильными, – и боялся он вовсе не за себя. Во рту моментально пересохло. В голове зашкалило, и мысли превратились в вязкую кашу. Арни представил, как вдавит в пол педаль газа и помчится прочь… будь он за рулем Кристины, так бы и сделал… но он сидел в «крайслере» Уилла Дарнелла. Затем Арни вспомнил, как босс в случае чего велел сказать копам, что пакет принадлежит ему. Но ярче всего перед глазами стоял другой образ: лицо Джанкинса, его проницательные глаза… Это детектив постарался, не иначе.

Чтоб он сдох!

– Тормозите, «крайслер»! Я сам с собой, что ли, разговариваю? На обочину, сказал!

«Ничего не говорить», – бессвязно подумал Арни, съезжая на соседнюю полосу. Яйца сжались, живот бурчал, а глаза… он посмотрел в зеркало и увидел в своих глазах чистый ужас. Не за себя. За Кристину. Он боялся за Кристину. Что с ней будет? Что они с ней сделают?

В мозгу закрутился калейдоскоп беспорядочных образов. Бумаги для поступления в университет с печатью «ОТКАЗАНО ПО ПРИЧИНЕ СУДИМОСТИ». Прутья тюремной камеры – вороненая сталь. Нависший над трибуной судья с белым и укоризненным лицом. Здоровенные педики на тюремном дворе, жаждущие свежего мяса. Кристина на платформе автомобильного пресса за гаражом Дарнелла…

А в следующее мгновение, когда он уже остановился и со всех сторон как по волшебству возникли полицейские машины, в голове застучала холодная успокаивающая мысль: «Кристина сможет постоять за себя».

Вторая мысль пришла, когда копы выбрались из машин и начали стягивать вокруг него кольцо. У одного в руках был ордер на обыск. Мысль пришла ниоткуда, ее произносил сиплый стариковский голос Роланда Д. Лебэя: «За тебя она тоже постоит, малыш. Только верь – и она тебя выручит».

Арни сам открыл дверь и вышел на улицу.

– Арнольд Ричард Каннингем? – спросил один из полицейских.

– Да, это я, – спокойно ответил Арни. – Разве я превысил скорость?

– Нет, сынок. Но все равно у тебя впереди – одни страдания.

Первый коп по-военному четко шагнул вперед и протянул ему ордер.

– Это разрешение установленного образца на обыск автомобиля «крайслер-империал» одна тысяча девятьсот шестьдесят шестого года. Именем штата Нью-Йорк, Содружества Пенсильвании и Соединенных Штатов Америки приказываю…

– Да вы, смотрю, все побережье охватили, а? Ничего не пропустили! – встрял Арни. В пояснице вспыхнула боль, и он прижал к ней ладони.

Глаза копа едва заметно расширились – вроде молодой парень, а голос как у старика! – но он продолжал:

– …приказываю изъять весь найденный при обыске контрабандный груз.

– Ладно, – отозвался Арни. Все происходящее казалось дурным сном. Синие мигалки кружили голову, люди в проезжавших мимо автомобилях выкручивали шеи от любопытства, но отворачиваться и прятаться от них почему-то не хотелось. И на том спасибо.

– Дай-ка мне ключи, парень, – приказал один из копов.

– Возьми сам, говнюк!

– Тебе же хуже, – сказал полицейский, но лицо у него сделалось удивленное и слегка напуганное. Голос Арни стал еще более низким, хриплым, старческим и злобным… Ну не может хилый сопляк разговаривать таким голосом!

Он наклонился, достал ключи, и трое его коллег тотчас направились к багажнику.

«Они все знают», – покорно подумал Арни. Ладно хоть арест не имеет никакого отношения к безумным идеям Джанкинса о его причастности к убийству Реппертона, Попрошайки Уэлча и остальных; все указывает на то, что это спланированная и безупречно организованная операция против Дарнелла. Кому-то очень захотелось прекратить его контрабандные перевозки из Либертивилля в Нью-Йорк и Новую Англию.

– Вопросы есть, парень? Может, хочешь что-нибудь сказать? Если да, то я зачитаю тебе права.

– Нет, – спокойно ответил Арни. – Мне нечего сказать.

– Ты мог бы здорово облегчить себе жизнь.

– А вот это уже оказание давления. Как бы ты не усложнил свою жизнь.

Коп вспыхнул.

– Хочешь быть придурком – пожалуйста, это твое дело.

Багажник «крайслера» открыли. Из него достали запаску, домкрат и несколько коробок со всякой мелочью – гайками, болтами и прочим. Один из копов почти целиком залез в багажник – наружу торчали только ноги в серо-синих форменных брюках. Арни поначалу даже надеялся, что они попросту не найдут потайного отсека, но потом быстро выбросил из головы глупые мысли – это в нем говорил ребенок, а от ребенка он хотел как можно скорее избавиться, потому что в последнее время он только и делал, что страдал. Конечно, копы все найдут. И поскорее бы – пусть уже этот мерзкий спектакль на обочине закончится!

Какой-то бог, видно, услышал его просьбу и решил незамедлительно выполнить. Коп ликующе воскликнул:

– Сигареты!

– Ясно, – ответил полицейский с ордером. – Закругляемся. – Он повернулся к Арни и зачитал ему права. – Ты все понял?

– Да.

– Хочешь дать показания?

– Нет.

– Тогда полезай в машину, сынок. Ты арестован.

«Я арестован», – подумал Арни и едва не расхохотался, таким глупым ему показалось все происходящее. Какой-то дурной сон, но ничего, скоро он закончится. «Я арестован. Меня запихивают в полицейскую машину… Люди смотрят…»

К горлу подкатили отчаянные, детские слезы.

В груди что-то дрогнуло – один раз, второй…

Коп, зачитавший ему права, дотронулся до него, но Арни резко дернул плечом. Он чувствовал, что если сумеет быстро уйти в себя, все будет нормально. А вот чужое сочувствие может свести его с ума…

– Руки прочь!

– Как скажешь, сынок, – сказал коп, убирая руку. Он открыл заднюю дверь полицейской машины и усадил Арни в салон.

«А во сне разве плачут?» – подумалось Арни. Конечно, плачут, в книжках вечно пишут, что герои просыпаются со слезами на щеках. Не важно… сон это или не сон, плакать он не будет.

Вместо того чтобы расплакаться, Арни стал думать о Кристине. Не об отце или матери, не о Ли, не о Дарнелле или Слоусоне… пусть эти говнюки катятся ко всем чертям.

Лучше думать о Кристине.

Арни закрыл глаза, спрятал худощавое лицо в ладонях и стал думать о ней. Как всегда, ему сразу полегчало. Через некоторое время он нашел в себе силы выпрямиться, посмотреть в окно и обдумать свое положение.