Стивен Кинг - Кристина

Наконец, после долгого телефонного разговора с сестрой, Регина сдалась. Главным образом потому, что Викки говорила спокойным понимающим тоном и не совала свой нос куда не просят. Это оказалось самым весомым аргументом в пользу поездки – куда более весомым, чем Регина готова была признать. Последние восемь дней (с тех пор как Арни арестовали в Нью-Йорке) она только и делала, что отражала бесконечный поток злорадных расспросов, замаскированных под сочувственные. Во время разговора с Викки Регина наконец не выдержала и разрыдалась. Впервые за восемь дней она позволила себе такую роскошь. Арни спал в своей комнате. Майкл (в эти дни он слишком много пил – «Праздники же!») отправился пропустить бутылочку пива с Полом Стриклендом, еще одним университетским изгоем. Вряд ли дело ограничилось бы одной или двумя бутылками – скорее шестью, а то и десятью. Если бы позже Регина поднялась в кабинет мужа, то застала бы его за письменным столом: он сидел бы прямо, как штык, и смотрел перед собой сухими, но налитыми кровью глазами. В таком состоянии не стоило даже пытаться с ним разговаривать – начал бы бормотать что-то бессвязное о далеком прошлом. Регина подозревала, что у Майкла случился тихий нервный срыв. Себе она такую роскошь позволить не могла (в своем разгневанном и глубоко уязвленном состоянии она считала это именно роскошью), и каждую ночь в голове у нее вихрем крутились всевозможные планы и варианты развития событий – до трех-четырех утра. Все ради одного – «помочь семье пережить случившееся». Только так, туманно и без подробностей, она позволяла себе говорить об аресте сына. «Проблемы Арни», «случившееся».

Однако во время телефонного разговора с Викки Регина почувствовала, как ее железные нервы дали слабину. Она долго плакалась ей в жилетку – на расстоянии, – а Викки спокойно и ласково ее утешала. Регина возненавидела себя за колкие замечания, которые отпускала в адрес сестры все эти годы. Дочь Викки бросила университет, вышла замуж и стала домохозяйкой, а сын довольствовался учебой в техникуме («Ну уж нет, моего сына ждет большое будущее», – злорадствовала про себя Регина); муж Викки занимался – подумать только! – страхованием жизни, а сама она (все страньше и страньше) 1 1 Цитата из книги Л. Кэрролла «Алиса в Стране чудес». ходила по домам и торговала пластиковой посудой «Таппервер». Но только сестре-простушке она и смогла выплакаться, именно ей открыла свою измученную, разочарованную, напуганную душу. Ах да, и еще сгорающую от стыда – ведь все вокруг теперь судачили о ее золотом мальчике, все, кто долгие годы ждал ее падения, наконец могли вдоволь позлорадствовать. Викки протянула ей руку помощи. Наверное, кроме сестры, у нее никого никогда и не было… Что ж, тогда им с Майклом действительно стоило уехать и отпраздновать-таки Рождество – в заурядном домике Викки и Стива, расположенном в самом заурядном городишке, большинство жителей которого до сих пор ездили на американских машинах и считали посещение «Макдоналдса» выходом в свет.

Майкл, разумеется, согласился; другого Регина от мужа не ждала – да и не потерпела бы.

Три дня после ареста Арни оказались жестоким испытанием для ее стальных нервов и самообладания, отчаянной битвой за выживание – за судьбу семьи и судьбу сына. Чувства Майкла попросту не учитывались; мысль о том, что они с мужем могли бы найти утешение друг в друге, никогда не приходила ей в голову. После того как Майкл сообщил ей новость, Регина спокойно накрыла швейную машинку чехлом, села к телефону и начала решать проблемы. Ни намека на слезы – она прольет их лишь тысячу лет спустя, разговаривая с сестрой. Регина обошла Майкла, как обходят стул или стол, а он робко поплелся за ней, как делал всю жизнь.

Сначала она позвонила Тому Спрэгу, их адвокату. Тот, услышав, что их сына обвиняют в уголовном преступлении, поспешно дал ей номер коллеги, Джима Варберга. Она позвонила Варбергу, но ей ответил автоответчик. Посидев минуту возле телефона, легонько постукивая пальцами по губам, она снова набрала Спрэга. Тот сначала не хотел давать домашний номер Варберга, однако вскоре сдался. Когда Регина добилась своего, голос у Спрэга стал ошалелый, почти нервозный. Люди часто реагировали на нее подобным образом.

Наконец Регина позвонила домой Варбергу, и тот наотрез отказался брать дело. Регина вновь завела свой внутренний бульдозер; в конечном счете Варберг не только взял дело, но и согласился лично поехать с ней в Олбани и все уладить. Голос у него стал слабый и недоуменный, как у человека, которого сперва накачали новокаином, а потом переехали трактором. Сначала он предложил ей встретиться с его знакомым из Олбани, прекрасным адвокатом, но Регина была непреклонна. Варберг вылетел личным самолетом и через четыре часа уже доложил обстановку.

Никаких конкретных обвинений Арни еще не предъявили, рассказал он. Наутро его перевезут в Пенсильванию. Совместно с Пенсильванией в этом деле работали три федеральных агентства: налоговая, федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков, а также федеральное бюро по контролю за оборотом алкоголя, табака, оружия и взрывчатых веществ. Разумеется, им был нужен не Арни (он – мелкая рыбешка), а Уилл Дарнелл и его пособники. Вот эти-то ребята, сказал Варберг, с кучей связей в преступном мире, и есть крупная рыба.

– Они не имеют права его задерживать без предъявления обвинений! – тут же заявила Регина, покопавшись в глубоких залежах сведений, почерпнутых из криминальных сериалов.

Варберг, который рассчитывал провести вечер дома с хорошей книгой и потому не слишком обрадовался внезапной поездке в Олбани, сухо ответил:

– Молите Бога, чтобы обвинение ему так и не предъявили. В багажнике его машины нашли двести пачек сигарет без акцизных марок. Если я начну качать права, они с удовольствием предъявят обвинения, миссис Каннингем. Советую вам с мужем приехать в Олбани. И побыстрее.

– Вы же сказали, что завтра его передадут в Пен…

– Да-да, это уже решено. Если мы хотим занять жесткую позицию, делать это лучше на домашнем стадионе. Но дело-то в другом.

– В чем же?

– Эти ребята очень хотят докопаться до Дарнелла. И Арни – их ключ к успеху. Но он пока молчит. Вы должны приехать и уговорить его расколоться. Это в его же интересах.

– Правда?

– Конечно! – воскликнул Варберг, оживая. – Никто не хочет сажать вашего сына в тюрьму. Он – подросток из хорошей семьи, без судимостей, даже без школьных выговоров за плохое поведение. Любой судья пойдет ему навстречу. Если он расколется.

Итак, они приехали в Олбани, и Регину повели по короткому узкому коридору, облицованному белым кафелем. В небольших углублениях на потолке, забранных решетками, ярко светили лампочки, всюду воняло дезинфектантами и мочой, и Регина никак не могла убедить себя, что это ее сына держат в тюрьме, ее сына . Нет, невозможно, не может быть! Все это какая-то галлюцинация или ночной кошмар.