Татьяна Мастрюкова - Болотница

Бабка с внучкой уставились друг на друга в обалдении, мол, что тут можно не понять. И, конечно, им сразу захотелось растолковать глупой приезжей девчонке, какая тут приключилась страшная история. И все-то подробности они отлично помнили, не надо было притворяться.

Лариска, фамилию которой что Галка, что её бабушка будто невзначай избегали упоминать, была средней дочерью в местном семействе. Все сёстры были незамужние. Старшая только училище заканчивала, вроде даже замуж потом собиралась, как только жених из армии вернётся. А жених из Зелёново был. На танцах познакомились в клубе. Хороший парень, но после случившегося уехал, как мать ни просила остаться.

А младшая девочка совсем мелкая была, даже в школу не ходила. Семейство было хорошее, трудолюбивое. Отец даже почти не пил и никогда своих девок не бил. И мать была справедливая, с соседками не лаялась, хозяйство справно вела.

Жили они с краю деревни, ближе к лесу, к анцыбаловскому пути. Да что там! В Анцыбаловке все дома ближе к лесу. Жили не тужили, больше всех не жаловались.

А тут весна как раз была ранняя да дождливая. Потаяло всё, цвести начало. Молодёжь по вечерам гулянки стала устраивать до самой темноты. То в клуб всей гурьбой, то кино приезжает, то просто так на околице песни орут. Ну, как обычно всё.

Старшая-то, которая с женихом, дома сидела, честь блюла. Мелкая не доросла ещё. А Лариска как раз в возраст вошла, там с ребятами и торчала. И в Зелёново её хорошо знали. Никто сначала неладного не замечал. Да только раз подружки вернулись без неё, гомонят стайкой, а она следом плетётся, будто не с ними. В другой раз опять особняком. А ведь ей ближе всех идти-то было, от забора до околицы, считай, рукой подать. Спросили, мол, поссорилась, что ли, с девками? Зачем тогда с ними ходишь? Нет, отвечает. Не ссорилась. Всё как обычно. Да всё равно какая-то странная была.

А потом старшая-то проснулась что-то ночью. А они с Лариской в одной комнате спали. Так вот слышит старшая сестра-то, что Лариска встала, как есть в ночной сорочке, и в открытое окно-то с кем-то говорит. Тихо бормочет, не понять. И вроде отвечает кому-то, а никого не слышно. А потом – раз! – и в окно полезла, как была. А ночи-то ещё прохладные, роса ледяная. Сестра зовёт её, а та вроде и не слышит. Перемахнула через подоконник и была такова. Ну, сестра-то старшая завопила, весь дом переполошила. Выскочили все из дома, бросились за Лариской, поймали у задней калитки. А та будто снулая какая, смотрит и не видит, не узнаёт их. Вырывалась было, но вяло.

Так что её домой вернули, а потом глаз не спускали. Днём-то народу много, да даже к нам, в Зелёново, вместе с мамкой да сестрой ходила, одну никуда не пускали. А на ночь мать с ней ложилась, чтобы не случилось чего. Молодёжь сразу стала по домам сидеть, раньше ложиться. Кое-кто за ум взялся. Так что некоторая польза от этого была.

А потом придумали, чтобы Лариска при училище в общежитии жила, подальше от дома. На выходные-то возвращалась к родителям, а потом на перекладных обратно.

Отправили её, значит, и все вздохнули. Не хотели родителям говорить, что девку их боятся. И от подружек она отдалилась, и выглядела как-то не так. Вроде Лариска и Лариска. А какая-то всё же другая стала.

Но в училище-то опять, говорят, стала обычной. Училась нормально, троек мало было. Да только кто говорил, что она обычная? Те, что в общежитии с ней жили. А им откуда знать, какая она обычная-то?

И вот всё идёт чередом, да утром как-то соседи не слышат, чтобы в Ларискином доме жизнь кипела. Двери в дом нараспашку, да в сарайке скотина запертая ревёт. И не слышно больше никого, даже их собаки. В доме всё как есть, на месте и ценности, и одежда. Только постели примятые, видно, встали, да за собой не прибрали.

А ведь намедни ничего не говорили никому, что собираются куда-то уезжать или уходить. Да и скотину не бросили бы. А ведь все ушли, кто был: и отец с матерью, и старшая дочь, и самая мелкая. Никто ничего не слышал, никто ничего не видел. И следов никаких.

Поискали их, да без толку. Даже в лесу мужики с собаками искали, зря глотки драли. Никого не нашли.

В общем, сразу все поняли, что она их забрала, тварь эта. На самом деле сразу поняли. Лариску спасли, вернули, а ей голодно. Вот она всю семью и сманила.

Лариска, конечно, сразу домой примчалась, как узнала. Девка-то совсем молоденькая была. Растерялась. По дому ходит, воет, слёзы льёт. Толком даже документы какие собрать не может. Какая ещё родня где есть, не знает. Скотину-то соседи забрали, чтобы не подохла. Так что осталась Лариска совсем одна.

Жалко её было. Почернела аж от горя. Не ест, не пьёт, на крылечке сидит и плачет.

Ей бы на ночь дома запереться, переждать, а она ничего не соображает, мамку зовёт.

Онучковы наши, из Зелёнова, Лариску и пожалели. Дружили семьями, да и старшая сестра Ларискина часто у них оставалась, чтобы, значит, через лес домой не идти, если с парнем своим загуляется.

В общем, увели к себе в дом, накормили, постелили. Пусть, говорят, у нас переночует первое время, а там уж разберёмся.

Думали, что тварь -то угомонилась. Думали, не найдёт Лариску. Никогда ж Зелёново не трогала.

Вечером-то вроде ничего не было. Да и семейство долго не спало, всё сиротинушку утешали. Она уж и поесть смогла. Благодарила всё да плакала. Сама не своя, но тут-то понятно было, из-за чего. Ещё к Онучковым деревенские заглядывали допоздна, лишний раз на Лариску поглазеть, похожа на себя или не похожа. Все потом говорили, что будто бы ничего особенного не заметили, а то бы не ушли, не оставили Онучковых. Но, сдаётся, брехали, чтобы вины своей не чувствовать.

Днём предыдущим вроде с тогдашними Лоскатухиными договорились, что они с документами разберутся, а девчонку отправят в райцентр. Лариска с ними не разговаривала, Онучковы старались. Старый Лоскатухин потом говорил, что будто бы не хотели от него помощь принимать. Да без свидетелей всё, поди проверь, так оно было или нет.

Ночь прошла, никто не слышал.

А на следующее утро уже у Онучковых скотина ревёт. Тут уж все убоялись, никто не то что в дом, за забор зайти стремались, дождались Лоскатухиных. Да только ничем уже помочь там нельзя было. Всех увела. Вместе с Лариской.

А осталась бы Лариска в отчем доме, глядишь, всё обошлось бы. Даже если тварь увела бы девку, то только её одну, не целое семейство. Да если б из Анцыбаловки, так они ж к тому привычные. А тут аж в Зелёново притащилась.

Вот и вся история.

Милиция? Ну, что милиция. Приходили, смотрели, спрашивали. Дом опечатали. Документы там, деньги да ценности забрали, в сейф милицейский к себе, говорят, положили. А остальные вещи никто не брал! Ни тряпочки себе не взяли, ни табуреточки! Ничего не трогали, никогда!