Алексей Грашин - Кошки не всегда молчат

Под вечер в ворота въехал грузовик. Из него высыпали эсэсманы в чёрных мундирах охраны, затем на землю стали выпрыгивать еддеи. Старик и девять мальчишек – один другого костлявее. Тонкие шеи торчали из кургузых пиджачков, ставшие короткими засаленные брючки болтались над щиколотками. На ногах драные штиблеты или тряпье. Охрана погнала их к бараку прикладами, овчарки рвались с поводков. Фауль наблюдал за спектаклем с крыльца. Ему нисколько не было жаль недочеловеков – в Норвеге своих уничтожили еще в сороковом-сорок первом, после воссоединения с Рейхом, и он даже участвовал в их поимке. Работа есть работа. Идущий за процессией Ленц поманил обермайора за собой.

Жидов загнали в барак, Ленц с Фаулем зашли следом. Уже темнело, и штурмбанфюрер светил в лица заключенным фонариком.

Старик и мальчишки сбились в кучку у дощатых нар, сжимая в руках жалкие узелки. Ни света, ни белья, разумеется, не было. В углу стояла железная печка и валялся скудный запас дров – по ночам прохладно. Заключенные сутулились, втягивая головы в плечи, прятали глаза. Ленц подошел к старику и наотмашь ударил того по лицу. Несмотря на удар, жид шагнул вперед, стараясь спрятать за спиной мальчишек.

– Слушай меня внимательно, – раздельно произнес штурмбанфюрер. – Условия в бараке зависят от вашего желания помогать Рейху. Будете хорошо сотрудничать, дам лампу и дрова. Будете плохо… Ну, ты сам знаешь.

– Да, герр штурмбанфюрер, – хрипло сказал старик. Его голова мелко тряслась.

– Образцовый порядок, – бросил Ленц и пошел к выходу.

– Видите, Фауль, каковы мерзавцы, – сказал он, стягивая перчатки.

– Никакого снисхождения к врагам Рейха, – поддакнул комендант.

В жизни барака Фауль не участвовал. На следующий день старого жида и двух мальчишек забрал фон Кляйн. Вечером, выпрыгивая из грузовика, старик упал, а пацанов солдаты просто кулями перевалили через борт. Выбежавшие из барака маленькие жиды втащили их внутрь. На второй день процедура повторилась, только детей взяли других. И на третий…

– Дерьмо, – выругался Ленц через неделю. – Дерьмо эти их гойлемы.

Фауль выжидательно молчал.

– Ни хрена не умеют. Тупые глиняные болваны. – Штурмбанфюрер прошел в столовую коменданта и уселся, не снимая фуражки. – Скажи Бирге, пусть сварит кофе.

Обермайор только глянул, и понимающая экономка исчезла на кухне.

– Была мысль делать из них солдат, но толку мало. Приказов не понимают, только могут шагать туда-сюда. Максимум, если кто-то к нему подойдет, ударит лапой. Даже заслон из них не получится.

Бирге принесла две чашки кофе и бесшумно поставила их на стол. Ленц проводил её тяжелым взглядом, стягивая перчатки. Фауль впервые видел его в плохом настроении.

– Ведьмы эти, дуры. Тоже лишь единичные слабые результаты. – Он аккуратно отхлебнул горячий напиток. – Такие дела, Сюльве. Будем хреново работать, отправят на фронт. А уж я в Остланде насмотрелся. – Штурмбанфюрер зло засмеялся. – Нужен результат…

Еддеев больше не трогали. Днем они выползали из барака. Дети бродили вокруг, стараясь найти веточки для печки. Два раза в день их кормили жидкой баландой из картофельной ботвы. Комендант порой задумчиво разглядывал недочеловеков из окна.

Через несколько дней в дверь Фауля громко постучали. Он вскочил с кресла, где читал утреннюю газету.

– Что такое?

На пороге мялся испуганный интендант.

– Герр обермайор, посмотрите, пожалуйста, сами!

Фауль бросился за ним.

После неудачи с гойлемами кормёжку жителей барака возложили на интендантскую службу поселка. Обермайору порой казалось, что интендант – старший квартирмейстер бывшей королевской армии из местных кладет жидам в баланду больше, чем положено, но закрывал на это глаза.

– Что там? Что случилось? – Они уже почти добежали до барака.

– Я приступил к раздаче, – пыхтя, тараторил интендант. – Сначала всё было нормально, но потом я почуял неладное. А теперь – смотрите!

У входа в барак толкались дети с мисками в руках. Старик упал и лежал поперек двери, шевеля ногами, но остальные не пытались помочь. Они старались перешагнуть через него, мешая друг другу.

Обермайор схватил одного из детей за плечо. На него глянуло лицо мальчишки, и вдруг на миг проступила страшная глиняная морда с дырками вместо глаз.

Комендант опрометью бросился звонить Ленцу.

Примчалась куча народу во главе с фон Кляйном и Ленцем.

– Фердаммтэ шайзе! – заорал штурмбанфюрер. – Как это случилось?

– Не могу знать! – вытянулся Фауль. – За барак отвечает ваша охрана!

Теперь наваждение уже развеивалось, и под личинами еддеев все яснее проступали фигуры гойлемов. Ленц подскочил к ближайшему, выхватил из кобуры «люгер» и в ярости выпустил всю обойму. Глиняный болван от выстрелов разлетелся на мелкие куски. Внутри он оказался полым.

– Комендант! – крикнул Ленц. – Разбить всех бешиссен уродов!

Обермайор заозирался в поисках инструмента. Услужливый интендант примчался с молотком. Фауль взмахнул рукой и приступил. Эсэсманы молча смотрели, как он крушит гойлемов. Когда запыхавшийся и красный обермайор добивал последнего, подошедший фон Кляйн схватил его за плечо. Кости словно сдавило тисками.

– Это ваш просчёт, герр Фауль, – проскрипел он. – Ваша неудача, ясно? Вы несёте всю полноту ответственности!

Наконец комендант понял, в чем его роль в спектакле с посёлком. Успехи – заслуга фон Кляйна и Ленца, все неприятности на совести одного человека – коменданта. Ленц выбрал его, как козла отпущения. Он взглянул на штурмбанфюрера – тот с деланным сочувствием качал головой.

– Найти! – рявкнул фон Кляйн. – Сегодня же!

– Прочесать лес! – гаркнул Ленц начальнику охраны. – С собаками! И ферму обыскать!

Эсэсманы повернулись, и направились к воротам.

Фауль постоял, глядя им вслед, и побрел к дому.

– Гудрун, – прорычал он. Бирге опять была в городе – теперь она каталась с солдатом на мотоцикле с коляской. Интендант выезжал дважды в неделю, а свежие продукты на стол коменданту требовались каждый день.

Испуганная девчонка выглянула из комнаты. У Фауля мелькнула было мысль… Но нет, он дождется Бирге и устроит ей жару у себя в кабинете.

– Занимаемся! – и Гудрун послушно просеменила на кухню.

«Растопчу, – подумал обермайор. – Затопчу этих крыс».

Он засвистел, и из щелей показались усатые мордочки. Комендант выводил трели, пока грызуны не собрались в центре. Тогда он бросился на них, топча сапогами. Кровь и куски мяса полетели по всему полу. Паразиты, выйдя из-под гипноза, метались по кухне.

– Не надо! – Гудрун, плача, толкнула его в грудь. В минуты ярости Фауля лучше было не трогать. Он схватил девчонку за горло.