Тёма Шумов - Тиховодье

И в беседке действительно кто-то был. За укутывавшей все предметы пеленой она не могла разглядеть кто-именно, но силуэт был определенно мальчишеский. Она готова была разрыдаться от радости.

Это Макс! Неужели она нашла его?! Последние несколько часов жизни казались ей бесконечной пыткой. Но теперь все закончится. Наконец они встретятся, и всё в мире вернется в привычную колею.

Она непроизвольно улыбнулась и помахала ему.

Мальчик помахал в ответ.

Катя ускорила шаг. Представляя себя обнимающей сына, она улыбалась и вытирала одинокие слезинки, застывшие в уголках глаз. Расцеловав, она возьмёт его за руку, и они вместе пойдут домой. С этого момента и навсегда, она никогда не отпустит его. А он её.

Но приблизившись достаточно, чтобы разглядеть находящегося в беседке человека, она замерла. Дыхание перехватило. Её будто ударили «под дых».

Это был не Максим.

На металлических перилах лицом к ней сидел босой юноша лет двадцати с небольшим. Одет он был, как и она пару часов назад явно не по сезону: в яркую футболку и легкие летние брюки. Рядом с ним на скамье стояли мокрые кеды.

Дождь, неожиданно рассвирепев, злобно забарабанил по куполу беседки. Стеной стоял вокруг нее, лил Ниагарские водопады с козырька.

– Привет, – сказал он, когда она подошла. – Ты не представляешь, как я обрадовался, увидев тебя. Хоть одна живая душа.

– Да, пустынно нынче, – согласилась Катя, думая, не могла ли она неправильно понять слова Максима. Это было их секретное место. Речь без сомнения шла о нем. Но где тогда ее малыш? Почему он ее не дождался?

Она обошла беседку. Посмотрела вниз, на разбивающиеся о мраморные блоки набережной волны. Отвернулась от реки и направилась в сторону парковой аллеи.

– Ты кого-то ищешь? – крикнул ей молодой человек, когда она принялась оглядывать ближайшие кусты.

Ей захотелось заорать на него, попросить заткнуться. Она чувствовала его виноватым в том, что она в очередной раз не смогла встретиться с Максом. Если бы он не занял беседку, возможно, сын ждал бы её здесь.

Что Максим мог сделать, увидев, что в беседке кто-то есть? Спрятаться и ждать где-то поблизости? Позвонить ей и попросить перенести встречу в другое место?

Она достала смартфон. Пропущенных звонков не было.

Катя стиснула зубы. Ей овладело отчаяние – неужели она никогда не найдет его? Это что игра такая? И кто играет с ней в такие игры?

– Максим! – закричала она, сжав кулаки и оглядывая окрестности. – Макс, где ты?!

Парковая аллея, начинавшаяся сразу за памятником воинам-афганцам, уходила вправо, утопая в тенях тополей и дожде. Впереди в метрах трёхстах стояли первые жилые дома и несколько магазинов, сквозь дождливую дымку желтым глазом мигал светофор на далеком перекрестке.

Всё так же безлюдно и страшно. Всё так же ненормально.

– У тебя луженая глотка, – раздалось у нее за спиной. – Ты не пробовала скримить в какой-нибудь группе?

Она обернулась. Парень разглядывал ее со смесью удивления и интереса. Ей захотелось заорать, чтобы он перестал так пялиться, но переборов свою злобу и ненависть, постаралась ровным и спокойным голосом задать тот вопрос, ответ на который более всего хотела получить в данный момент.

– Вы не видели тут мальчика семи лет?

Юноша помотал головой.

– Нет, тут только я. Я как раз собирался валить отсюда, но увидев тебя, решил остаться. В нашей ситуации каждая живая душа – это великая ценность, которой не следует разбрасываться. Как написал Горький в одном из своих писем: человек – чудо, единственное чудо на земле, а все остальные чудеса её – результаты творчества его воли, разума, воображения.

– А, ты, похоже, из умников, – она поднялась по ступеням в беседку и пристально посмотрела на него. – Речь поставлена. В универе учишься? Спортсмен, комсомолец?

– Бинго, мисс Ширли Холмс! – он рассмеялся, спускаясь с перил и обувая кеды. – Ужас, так и не высохли. Завтра точно с температурой свалюсь, а мне еще курсовик делать.

– Ты так спокойно говоришь об этом? Какой курсовик? Нас же может с минуты на минуту смоет.

– Может город вместе со всеми его жителями и смоет, но мой руководитель останется. Точно, тебе говорю. Такие, как он, выживают даже в случае прямого попадания метеорита. Иногда я думаю, что он может вернуться с того света, чтобы потребовать сдать долги. Нет, мужик он беззлобный и умный. Но – козёл.

Парень убрал с глаз длинные темные волосы. В ухе блеснуло маленькое серебряное колечко. Он был привлекательным, и совершенно не брутальным. Она никогда не считала, что стиль унисекс красит мужчин, но его он по крайней мере не портил.

– Дождь, кажется, тише стал, – произнес он. – Так кого ты ищешь?

Катя в очередной раз обвела взглядом окружающие кусты и пустые улицы.

– Сына. Вы точно не видели никого поблизости? Ему семь лет. Светлые волосы, серые глаза.

Зажмурившись, она с силой принялась протирать веки, чтобы скрыть проступившие слезы. Отвернувшись от него, сделала вид, что ее заинтересовали колонны моста, проступавшие сквозь серую дождливую пелену.

– Никого. Я тут уже час и не видел никаких мальчиков.

Где же ты, Максим? Почему мы никак не можем с тобой встретиться? Ты появляешься и опять ускользаешь. Звонишь и пропадаешь. Я уже начинаю сомневаться в том, что ты существовал в реальности, что ты – не плод моего воображения.

Она вздрогнула, очнувшись от мыслей и почувствовав руку юноши на своем плече.

– Похоже, мы с тобой оказались в сходных ситуациях, – парень осторожно обнял ее и нерешительно притянул к себе. – Можно сказать, что я тоже ищу кое-кого. Я договорился пересечься здесь со своей девушкой. Ну, я всё еще надеюсь, что со своей.

– А она не пришла? – она прижалась щекой к его груди. Вымокшая под дождем ткань остудила пылающее лицо.

– Да. Не пришла. Прежде чем отправиться в центр эвакуации в пятой школе, каждому из нас надо было сгонять домой и захватить документы. Без паспорта там делать нечего. А поскольку с мобильной связью нынче ерунда полная – ее скорее нет, чем она есть – мы договорились, встретиться здесь. У нее порой странные желания. Если честно, то мне кажется, Светка – девушка с заскоком. В этот раз ей непременно хотелось пройтись пешком по пустому городу и наделать кучу «себяшек». Она уже выбрала места для них. Построила план нашей прогулки, – куда и когда должны зайти, на фоне чего сфотографироваться. Причем места, в большинстве своем, выбрала такие в которые в обычное время просто так не попасть. Такие, что нормальному человеку даже в голову не придет. Как с точки зрения психотерапии можно расценивать желание сфотографировать себя в морге, например, или на военной базе? По-моему, это жутковато. Я ей пытался объяснить, что полиция никуда не делась и если нас застукают, то мало не покажется. Но ей все нипочем. Не девка, а огонь.