Тёма Шумов - Тиховодье

Жуткой картины.

– Какого черта! – донеслось из-за спины, и она испугано обернулась. – Макс это ты? Ты позвонить не мог?

Голос был низкий и шершавый. Она инстинктивно сжалась. В нем слышались властность, безапелляционность и надменность.

Раздался звон посуды и последовавшее за ним повторное чертыханье.

– Макс, ты выпить принес? Мог бы догадаться и пожалеть отца, у меня трубы горят который день.

Нет, нет. Все должно быть не так. Она ошиблась, это не могла быть квартира ее сына. Ну, конечно, это семья долбанных двойников. Как она позволила себе попасть на удочку и поверить какому-то Диме, которого она раньше никогда не видела, и записям в какой-то тупой программе в школьном компьютере. Это просто какой-то чудовищно не правильный мир перевертыш. Изнанка здравого смысла.

Она вышла обратно в коридор.

– Макс!

Голос донесся из-за второй двери. И теперь в нем не чувствовалось повелительных интонаций, они стали скорее просительными.

– Я понимаю, что ты ненавидишь меня. Возможно, я все это заслужил. Но не бросай меня совсем. Мне так одиноко. Я был дрянным отцом. Еще более отвратительным мужем. Все так. Но поверь, я понял, что был не прав по отношению к тебе и твоей матери. Не проходит и дня чтобы я не сожалел о том… обо всех тех своих поступках, о несказанных словах…

Пауза.

За стуком стакана о стол, послышался тяжелый выдох.

– …Говорят, рефлексия свойственна только высокоразвитому сознанию. Это утешает. По крайней я не скатился до уровня мокрицы. Что-то человеческое во мне еще осталось.

Она тихонько толкнула дверь и перед ней открылась кухня. За столом в пожелтевшей рубашке «поло» с большим жирным пятном на животе сидел мужчина лет сорока. Низко наклонив голову, он разглядывал дно зажатого в руке пустого стакана. Мелкие курчавые волосы поседели. Залысины открыли и приподняли лоб. Глаза с красными болезненными веками блестели от слез.

– Я знаю, что это не ты. Подобное невозможно. Это лишь твой сраный призрак. Двойник, который изводит по ночам мою душу. Приходит, садится рядом и шепчет. Нашептывает, будто мне и без него не так паршиво.

Перед мужчиной стояла практически пустая бутылка с желтоватой жидкостью, – по всей видимости дешёвый виски. Видна была этикетка с крепостной стеной, но название разобрать было невозможно. В пиале рядом горстка орешков кешью. Правее – пепельница с десятком окурков и бутылка колы.

– Обвиняет, будто я не чувствую свою вину ежесекундно на протяжении уже стольких лет. Но, знаешь, я на самом деле многое бы отдал, чтобы увидеть тебя и твою мать снова.

В целом кухня выглядела запущенной, хотя гарнитур, сделанный из массива, а не из опилок, говорил, что у хозяина когда-то водились деньги. Не самые дорогие, но и не из ширпотреба варочная панель и вытяжка были покрыты толстым слоем жира, пыли и копоти.

Мужчина поднял голову.

Сначала его лицо не выражало ничего. Потом смертельно побелело.

– Привет, – наконец произнес он заикаясь. – Я ждал тебя.

– Прошу вас объясните, кто вы и что происходит, – она выдвинула из-под стола табуретку и села напротив него.

– А ты ничуть не изменилась, – из влажных глаз выкатилось по слезинке. – Как тебе это удалось. Хотя это конечно глупо. Там, откуда ты – времени нет, верно?

– Я не понимаю…

– Глупо с моей стороны. Призраки ведь не меняются. Остаются такими, какими были перед самой смертью.

– В каком смысле? Вы, о чем? Я – не призрак.

– Ну да. Призрак – это я. Призрак, вынужденный раз за разом проживать один и тот же бесконечный день. В этом сраном мертвом городе. Смотреть в окно на нескончаемый дождь и ждать, когда же меня смоет на хрен. Но ничего не происходит. И не произойдет.

На столе у стены под темным экраном невероятно тонкого телевизора, стоял небольшой изувеченный радиоприемник. Корпус был перемотан изолентой как бинтами, внешняя антенна отломана в одном из сочленений. Он выглядел большим покалеченным насекомым.

Мужчина протянул руку и, щелкнув выключателем, принялся крутить колесико. Белый шум эфира сливался с монотонным и однообразным шелестом дождя, который разошелся за окном, превратившись в настоящий тропический ливень. Иногда капли с громким стуком падали на козырек и брызги влетали в щель между приоткрытой створкой. На подоконнике собралась небольшая темная похожая на гигантскую амебу лужица.

– Знаешь почему? Потому что это мой персональный ад. Когда человек умирает, время для него растягивается, и он навечно застревает в одном единственном дне, собранном из осколков воспоминаний. Если ты прожил жизнь, не причиняя боль другим и не терзаясь муками совести, тебе нечего боятся – ты окажешься в раю, где тебя будут окружать лучшие воспоминания прошедшей жизни.

Сквозь треск помех прорвалась далекая однообразная мелодия. Казалось, передача транслировалась с луны. Человек прислушался и покачал головой, словно не соглашался с какой-то своей мыслью или доносившейся из динамика музыкой.

– Но если твоя жизнь была дурна, ты совершал поступки, из-за которых впоследствии мучился, все те, кого ты обидел, убил, все твои жертвы, все они вернутся к тебе в последний момент и будут терзать тебя всю оставшуюся вечность.

Мелодия оборвалась. Приемник замолчал, не было слышно ни треска, ни шипения. Только зеленый световой индикатор возле кнопки включения говорил, что тот все еще работает.

– И вот ты пришла за мной, чтобы воздать мне то, что причитается, – он низко опустил голову, будто Катя была солнцем, и один взгляд на нее был способен ослепить и сжечь сетчатку глаз.

– Стоп, – она ударила ладонью по столу. Ей захотелось схватить мужика и встряхнуть как следует, чтобы его вывернутые мозги встали на положенное им место, и он стал говорить с ней на нормальном человеческом языке. – Хватит. Это ерунда какая-то.

Внезапно (настолько неожиданно, что она вздрогнула) из приемника раздался громкий голос.

– Внимание! Внимание! Говорит штаб гражданской обороны города. Граждане! В связи с внезапным повышением уровня воды в реке Волга и водохранилище. Ожидается разрушение элементов гидроузла и прорыв плотины.

У нее сложилось ощущение, что передатчик находится в соседней комнате, настолько громким и отчетливым был ворвавшийся в эфир голос.

– Что грозит практически полным уничтожением городской инфраструктуры. Всем, кто еще остался в городе надлежит срочно собрать необходимые вещи, продукты питания на три дня, воду, отключить газ, электроэнергию и явиться для регистрации в эвакуационные пункты, оборудованные в школе номер пять в районе Скоморохова Гора и психиатрического диспансера в районе Сосновый Бор. Откуда в дальнейшем вы будете переправлены в областной центр.