Александр Васильев - Наш собственный конец света

— За эти сто лет я понял, что мне никто больше не нужен кроме тебя. Левин, помнишь день, когда ты умер? Когда ты очнулся?

— Я это не забуду никогда. Не забуду лица тех подонков, которые меня убили.

— Эти демоны были сильными и могущественными, они забирали силы у таких как ты полукровок. Если убить полукровку и дождаться пока он очнется демоном, то, убив его еще раз, до того, как у него вырастут рога, можно забрать его силу. Сила эта огромна, ведь она ни разу не использовалась и в большинстве своем она теряется, когда у нового демона вырастают рога.

— Мои выросли через день. Это было больно.

— Да, я знаю, сам полукровка. Помнишь, как ты очнулся? Ты в непонимании смотрел по сторонам. Твоя грудь была вся в крови, простреленное сердце еле трепыхалось, пока рана не начала затягиваться. Как не странно, в твоих глазах не было страха, там было удивление и интерес. А потом ты посмотрел на меня.

— Ты бился с ними.

— Я уже думал, что мне хана, они ведь намного сильнее меня. Но, увидев твое лицо, я понял, что не имею права проиграть. Я понял, что люблю тебя. Ты мне понравился, когда ты еще был человеком, тогда же я почувствовал в тебе полукровку. А в следующий момент на тебя напали эти демоны. Двоих я уничтожил.

— Ты не хотел, чтобы я убил третьего, сто лет я жаждал мщения и, когда я узнал, где можно его найти, ты меня остановил.

— Тогда он ушел, я не понимаю почему, но я знаю, что он очень могущественен и его так просто не уничтожить. Даже моих сил не хватит. Это было бы безумием идти к нему.

Мальчик посмотрел на Влада.

— Я смог бы его убить.

— Тебе сто четырнадцать лет, но порой мне кажется, что всего четырнадцать. Ты прекрасно знаешь наш мир, знаешь, как сложно порой в нем выжить, знаешь иерархию. Демоны часто уничтожают друг друга, это нам свойственно и сила здесь решает много. Чем выше стоит демон на иерархической лестнице, тем он сильнее и могущественнее. И тем сложнее его уничтожить. Мы — демоны не высокого ранга, но даже я стою выше тебя. Тем более демоны настоящих кровей всегда сильнее полукровок, и победить в бою полнокровного демона очень сложно. Я знал, что ты проиграешь, и поэтому не хотел тебя отпускать. Я боялся потерять тебя…

Левин закрыл глаза, отвернулся от Влада и опять уставился на город.

— Я сто лет любил тебя, — произнес парень, — но всегда боялся признаться тебе в этом. А сегодня утром… Мой страх потерять тебя был сильнее. И я не знал, как остановить тебя…

— И поэтому поцеловал… — тихо произнес Левин.

— Да. Я люблю тебя, всегда любил и я не хочу тебя потерять.

— Влад.

— Что?

— Оставь меня сейчас одного…

Парень замолчал. Он все так же стоял, опустив голову, его лицо опять покраснело.

«Я сто лет мечтал признаться тебе и сто лет молчал, боялся, что ты меня отвергнешь, что ты уйдешь… — Подумал он. — Дурак, ты сам говорил, что мы всегда будем вместе, а сам решил пойти на верную смерть! Ты решил меня оставить одного. А я не смогу жить без тебя! Не смогу!»

— Влад, пожалуйста…

Парень закрыл глаза и исчез.

Мальчик глубоко вздохнул и с силой сомкнул веки, чувствуя, как жгучие слезы стремятся наружу.

«Ты мне сегодня второй раз спас жизнь. Да, я знал, что он сильнее меня намного, но тогда мной руководило чувство мести, и мне было наплевать на это, я верил, что смогу его победить. Да, верил…»

Слезы все-таки вырвались наружу, но мальчик их тут же вытер кулаками.

— Я люблю тебя, — проговорил он. — Но люблю как друга, как брата.

«Но…»

— Я же не отверг его губы. Я дождался окончания поцелуя.

«И…»

— Мне…

«Мне ведь понравилось…»

Мальчик заплакал.

На город постепенно опускался вечер, на всех улицах зажглись фонарные столбы.

Ветер усилился, гоняя по улицам различный мусор и поломанные ветки деревьев.

Большинство людей сидели дома, не желая выходить в такую погоду, другие ждали окончания своей рабочей смены и надеялись, что собирающийся ураган не застигнет их на пол пути домой.

Небо затянуло тучами, постоянно перегоняемыми сильным ветром.

В скорее с высот хлынул дождь, сначала еще вертикальный, но потом, в порывах разбушевавшегося урагана, его струи стали почти горизонтальными.

В такое время, кому повезло, сидели дома, а некоторые дожидались окончания стихийной погоды на своем рабочем месте, не имея никакого желания идти домой в такой ураган. И лишь один мальчик, стоящий на крыше высокого здания, казалось, не замечал ни беснующегося ветра, ни почти горизонтального дождя. Мокрые волосы и дождь противно и больно били по лицу. Воротник рубашки ударял по подбородку. Но Левину на все это было наплевать.

Он любил такую погоду.

Когда он еще был человеком, то любил смотреть на ураган из окна своего дома, но никогда не решался выйти на улицу. А теперь, став демоном, он может ничего не бояться и спокойно находиться в такое время на улице, даже стоя на самом краю крыши.

Левин закрыл глаза и сжал руку в кулак.

— Я помню, я мечтал в детстве вот так вот стоять на какой ни будь крыше, подставив лицо ветру и дождю. Я помню, как однажды в такую погоду сказал об этом брату, а он…

Мальчик заплакал, но этого не было видно, ведь его лицо и так было мокрым от дождя.

«Я не помню, что он тогда мне ответил. Я его вообще не помню!»

Он попытался вспомнить маму, но единственное, что всплыло в его памяти — это была ее смерть. Она умерла у него на глазах, а он ничего не мог сделать, даже не мог сказать ей, что он рядом: было в тот момент что-то, что не давало ему спрятать свои рога, а представать в образе демона ему не хотелось. Когда умирал его брат, случилось то же. Но он в любом случае не мог им показаться, не мог, ведь спустя столько времени ему так и осталось всего четырнадцать лет.

Он помнил их смерть, но он не помнил их жизнь. Рога стерли его прошлое, и с этим ничего не нельзя было поделать.

— Если бы со мной сейчас был мой брат, — почти не слышно проговорил Левин. — Я помню, что советовался с ним раньше по любому поводу. С ним, а теперь с Владом.

«Но как я могу узнать мнение Влада о том, что он меня поцеловал, и мне это понравилось?!»

«Сто лет. Почему он только сейчас решился объявить о своих чувствах?»

Мальчик открыл глаза, и ветер тут же швырнул в них упругие струи дождя.

— Что б тебя! — он опять сомкнул веки.

Чуть более сильный порыв ветра заставил пошатнуться маленькую фигурку на крыше здания. Но Левин и не подумал переместиться в более безопасное место, а все так же продолжал стоять на самом краю.

«Я ненавижу тебя, Влад! Ненавижу. Ты стал мне другом, стал братом. А теперь ты хочешь стать…

Я люблю тебя, но люблю как…

Влад».

Мальчик стоял, сжимая руку в кулак, его глаза были закрыты. Ветер трепал его мокрые волосы и одежду, больно ударяя ими о тело, припечатывая ливнем.