Мария Чинихина - Тайна Белого Камня

Она не ошиблась — на праздник собралась вся знать. Казалось, время повернулось вспять, и Эльза переместилась через портал в тот памятный день, когда рука главного советника положила в отверстие в стене важную бумагу.

— Ваша милость… — слышалось со всех сторон.

Эльза шла к возвышению, а дамы учтиво улыбались ей, поздравляли с важным назначением, желали хорошего вечера. А дочь правителя чувствовала себя одинокой в этом заполненном людьми помещении с низкими потолками и въевшимся запахом свечного воска. И знать кружилась, знать ликовала, знать позволяла чувствовать себя особенной.

Толчок — и Эльза остановилась. Замерла у ступенек. Ильза была позади, но поддержки от подруги не исходило. Что-то другое… Эльза не смогла распознать. Отец вытянул руки и велел подниматься. Эльза приподняла струящуюся складками юбку. Папа… Единственный человек в этом чужом мире казался прежним — добрым и участливым. Была еще Тильда. Но после церемонии на площади Эльза наставницу не видела.

Она присела на низенькую скамеечку подле ног отца и положила голову на подлокотник его кресла. Девушки из свиты сгруппировались за ее спиной. Кто-то из них шепнул, что господин Ансельм пригласил друзей из Академии. Все пятеро юны и любят развлечения.

Эльза не видела лица Ильзы, но догадалась, что служанка побледнела, напряглась. Папа спустился в зал. Он искал кого-то. Эльза привстала. Ансельм! Отец тащил за ворот дублета нарядного жениха к любимой дочке.

— Все же отыскал его, Ваша светлость, — сказал правитель и уселся в свое кресло. — Ну же, доставьте радость старику. Хочу видеть улыбки, — и он захлопал в ладоши.

Эльза улыбнулась и приняла протянутую руку друга. В глазах Ансельма мелькнул испуг. Заостренный кончик носа шевельнулся. Он подумал, что Ильза в данную минуту смутилась. Если бы не обязанности старшей в свите, его любимая актриса давно бы сбежала с праздника, который стал для нее пыткой, разбивавшей сердце на мелкие кусочки. Если бы она могла, она бы спряталась в своем углу, в своей тесной кровати и плакала бы, как в детстве, когда она пряталась от побоев приемной матери.

Ансельм глянул на нее. Но Ильза переместилась за спинку кресла правителя и вцепилась ладонями в край обивки.

Отец Эльзы смеялся и хлопал в такт. Сама Эльза тащила жениха к гостям. Зазвучала другая музыка. Знать предоставила право начинать танец молодым. Ансельм сделал первое па и потянул за собой Эльзу. Между ними искрило напряжение. На празднике в честь дня ее рождения он исполнял роль партнера более чувственно и с искренним желанием, а не по приказу.

— Забыл обо мне, — нарушила Эльза молчание. — Мне скучно без твоих пьес.

— Ты же понимаешь, — отрезал он. — Я занят переделкой не понравившегося тебе акта и репетициями. Скоро премьера. Для правителя.

— Не придумывай, Ансельм, — пожаловалась Эльза. — От тебя веет холодом. Если бы не отец, ты бы танцевал с другой.

— Эл! Дело в новом варианте акта! У меня нет последней фразы! Финала. И проблема почти неразрешима.

Эльза сделала поворот. Подняла руку, прыгнула. Ее лоб соприкоснулся со лбом Ансельма. Они смотрели друг на друга. Эльза боролась с желанием бросить его у всех на глазах…

— Не ври мне, Ансельм. Ты знаешь, я могу стерпеть безразличие, но не ложь.

— Я не лгу тебе, Эльза, — настаивал на своей правоте сын советника.

Музыка утихла. Эльза подошла ближе, силой положила беспомощные, висящие, как садовые шланги, руки себе на талию. И они закружились в более быстром танце. Ансельм успевал вести ее в ритм, но в светлых глазах, как и прежде, таился испуг, таилась тревога.

— Браво, — услышала Эльза громкие хлопки отца. — Репетиция свадебного танца удалась!

Эльза вернулась на свою скамейку, а потерянный Ансельм попал в круг друзей из Академии. Его разрывали на части. Всем им было что-то нужно от него — рослый брюнет требовал принести переписанный текст пьесы, сосед по комнате с короткими волосами просил договориться о постоянных визитах в замок, а прихрамывающий на левую ногу молодой академик умолял представить приглянувшейся ему знатной даме.

Ильза убрала руку со спинки кресла отца Эльзы. Ансельм обещал покончить со всем фарсом еще утром, но он продолжал играть роль возлюбленного, чтобы угодить правителю.

— Видите, как все удачно сложилось, — Ильза услышала шепот главного советника. — Его светлость счастлив. Несравненная Эльза улыбается…

— Не уверена, — сказала Ильза. — На лице жениха написано желание убежать подальше. А Его светлость… Если подумать… Ее милость уже не имеет такого влияния на отца, как прежде.

— Дерзите, милочка, — произнес Милтон Джон. — Но вас много вокруг, таких девчушек с милыми личиками, в которых сын мой находит образы простушек для своих пьес. Придет время ставить новую, ему приглянется кто-то свежее и колоритнее, в том числе и сердцу. А слезы Ее милости — печаль вам обоим. Правитель в порошок сотрет и вас, и Ансельма, если вдруг узнает, что вы или мой сынок — причина горя любимой дочери…

— Посмотрим, — съязвила Ильза. — Свадьба Ее милости уже не так беспокоит Его светлость. Дела поважнее есть, господин главный советник.

— Так вы и защищаться научились? Браво! Я бы на вашем месте…

Но Ильза перебила его.

— Это я бы на вашем месте…

И тут она взглянула на него… Милтон Джон пошатнулся. Глаза его переполняла тревога, злость, отчаяние. Он смотрел на Ильзу, и губы его дрожали. А она не подавала виду, что сломалась. Милтон Джон добился своего. Она вот-вот упадет в бездну, где пусто и ничего нет, кроме страхов и внутреннего голоса, который шепчет, что она не достойна своей цели. Как и предложенная одним знатным господином судьба тоже не ее. Он остановил ее на потайной лестнице, приложил палец к губе и одарил важной вещицей, велел не снимать и как можно чаще поднимать руку, показывать… Ильза и показывала. Леди Эдмон, господину Дюре, Ее милости… Его светлости… Господину аббату. Все, как велел странный господин с добрыми глазами, который желал помочь ей вернуть то, что насильно у нее забрали.

— Я уже не прошу, я умоляю вас, — Милтон Джон вцепился в ледяное запястье девушки. — Скажите сыну, что он пишет плохие пьесы. Вы же знаете Эльзу, она не отступит, пока не добьется желаемого. Если захочет сделать вас несчастной, она сделает, будет сама страдать, но и будет радоваться, что Ансельм не достался ни вам, ни ей.

Милтон Джон исчез.

— Веер мой принеси.

— Да, Ваша милость, — отозвалась Ильза. Она смотрела на свою госпожу и не верила, что хрупкая и капризная девчонка способна на то, о чем ее предупреждал главный советник.

А правитель глаз не спускал со скучающей дочки и безмолвного Ансельма, который был в зале. Друзья из Академии торжественно поднимали кубки в его честь, а на лице Ансельма не было радости. Он сдержанно улыбался, брал кубок в ответ и делал вид, что комплиментами доволен. Правитель поманил пальцем Милтона Джона. Главный советник одернул ворот джеркина и склонился над ухом Его светлости. Ильза прислушалась. Правитель интересовался: