Мария Чинихина - Тайна Белого Камня

Эмори Уилл спрыгнул на землю и взял с собой только Жана. Остальных было решено оставить у ворот. Молодой правитель еще раз пожал верному слуге руку, и они одновременно оказались на территории врага. Становилось светлее. Они шагали по каменным плитам следом за серебряными плащами. Звенящая музыка, острый стук кубков, смех и пьяные разговоры становились все отчетливее. Эмори Уилл немного нервничал. Что-то затевалось. Понять бы что!

— Ваша милость! — Жеан материализовался из черной пропасти и распахнул бордовый плащ. — Вас ждет сюрприз. Прошу…

Гвардейцы толкнули внутренние двери. Громкий голос с балкона объявил о визите горца. Дамы и кавалеры тут же расступились и уступили чужестранцу дорогу к возвышению, где сидел правитель. Тиля Эмори Уилл узнал сразу. Он даже встал, чтобы поприветствовать гостя, врага, друга дочки, он еще не знал, как относиться к молодому выскочке. Музыка на балконе стихла. Жеан занял место подле Ниобы. Здесь было вполне удобно наблюдать за лицами и отца, и дочери. Эльза с полным равнодушием к танцам и разговорам полулежала на своей скамеечке. Ильза обмахивала ее веером. Она услышала объявление о приходе некого Эмори Уилла, но глядела куда-то вдаль, в темнеющее в каменной стене окно.

— Супруги уже говорили с Его светлостью, они подтвердили ваши слова, — шепнул господин Жеан на ухо Ниобе. — Я их отправил на кухню, они поедят и уйдут. Они пересказали Его светлости написанный текст, не упустив ни единого словечка!

— Очень хорошо. — Ниоба прикрыла глаза накидкой. — Потерпите. Спектакль скоро начнется. Я хорошо знаю мужа, он не утерпит и устроит скандал при знати.

— Увидим, Ваша светлость, увидим, — господин Жеан указал на Эмори Уилла. Горец уже достиг возвышения и остановился у специальной черты.

Тиль сбежал по ступенькам, схватил гостя за пышный рукав черного камзола и лично подвел к дочке. Эльза не меняла выражения лица. Она походила на бледную статую, обсыпанную драгоценными камнями с ног до головы. Ее взгляд был холодным, бесчувственным. Эмори Уилл смутился. И верного Жана не оказалось рядом… Эти глаза… Нет, он не мог их спутать ни с какими другими… Черты лица застыли, но он видел их прежними, волосы, щекочущие поясницу…

Ильза убрала веер и слегка подтолкнула Ее милость в плечо. Эльза очнулась… И увидела его. Он в расшитых серебряной нитью одеждах и в бархатной шапке с алым камнем на отвороте стоял рядом с отцом. Такой далекий и такой холодный, только потянись, и он будет твоим. Но рука не тянулась. Он принадлежал ей у озера, в охотничьем доме. А в этом зале, где трещал огонь в камине и стукнула от залетевшего ветра решетка мозаичного окна, он был заложником отца и всей мишуры, которую она так возненавидела. Эльза заметила, что рубаха из льняной ткани шла ему куда больше, нежели скроенный по последней моде костюм.

Ей захотелось убежать, неважно куда, просто убежать. Она чувствовала на себе сотни удивленных глаз, тяжелый взгляд отца, подавленность Эмори Уилла и любопытство мамы и ее спутника. Ильза отошла в сторону.

Тиль поочередно смотрел то на дочь, то на дерзкого горца. Он уже ненавидел черные кудряшки. Такие гордые, упертые, как рожки у барана. Но ничего не мог поделать. Он даже сердиться не мог. И круглое лицо его Эльзы не загорелось от страстного желания обнять друга, а по глазам Эмори Уилла было заметно — ему стыдно и, если бы не гости и желание добиться разрешения конфликта, он сбежал бы как можно скорее. Того же желала и Эльза. Она умоляюще смотрела на отца и просила позволить уйти.

— За мной, — приказал Тиль и лично поднял портьеру, закрывающую проход в его кабинет. Эльза поднялась со скамеечки, подтолкнула её каблучком, и скамейка как бы нечаянно покатилась по ступенькам. Дамы ахнули, Ильза кинулась спасать столь важный атрибут Ее милости, а Эльза приподняла юбку и вошла в кабинет отца последней.

Ниоба тяжело выдохнула. Жеан затрясся в судороге. Дамы вернулись к обычным делам — обсуждать чужеземца и его наряд.

— Нищие, а вырядился-то!

— Гляньте!

— Камни так и сыпятся из карманов!

Скрипачи на балконе взяли смычки, слуги поменяли перегоревшие свечи.

В кабинете Тиль кликнул Гастона. Слуга явился из боковой комнаты и прикрыл дверь.

— Разожги огонь! — велел правитель.

Гастон вызвал других слуг, и у вспыхнувшей пламенем печи поставили три кресла. Правитель сел первым в центральное, Эмори Уилл слева, Эльза справа.

— Вы ничего не хотите мне сказать?

— Он обманул меня, — впервые за вечер Тиль услышал голос дочки.

— Она обманула меня.

— Я думала, он фермер.

— А мне казалось, она пчелка и дочь-бесприданница. И у нее мать, а не отец. Я собирался жертвовать землями ради нее. Жан, как всегда, был прав!

Тиль напрягся. Эмори Уилл и Эльза поочередно выясняли отношения и не смотрели друг на друга. Ниоба и слуги, стерегущие охотничий дом, свидетельствовали о каком-то заговоре. Была тайна, но не заговор. Или его ввели в заблуждение, надеясь, что Эльза и молодой человек знают правду друг о друге.

Тут его малышка сорвалась на крик. Она изъяснялась так резко и требовательно, как говорил сам Тиль. Сейчас он видел в ней себя. И дерзкий горец не отступал.

— Прекратите, — резко остановил Тиль бесконечный спор о поиске виновного. — Пусть каждый выскажет свою точку зрения, а я послушаю. Эльза, начинай.

— Хотя бы именем назвалась настоящим, — заметил Эмори Уилл.

— Тоже преуспел, — съязвила Эльза и отвернулась.

— И с подробностями… Объясни, при чем тут твоя мать?.. — попросил Тиль.

Эльза сделала паузу. Был слышен треск поленьев в каменной печи и стук двух бьющихся сердец: билось сердце Эмори Уилла, билось сердце Эльзы.

— В ночь после церемонии я не могла спать. Я сбежала из комнаты, минуя заснувшую после пьянки охрану, которую ты ко мне приставил, и пошла к озеру, не будучи уверена, что встречу его. Но он был там. Об Ансельме я уже не думала. Я отвела его в охотничий дом. И провела лучший день в своей жизни. А он сказал, что вынужден уехать. Мы расстались. Но я не пошла к восточным воротам, как мы условились…

Эльза зарыдала и позволила отцу обнять себя.

— Папочка, что мне делать?

Тиль вздохнул. Видеть «врага» в кресле он никак не мог. Горец с кудряшками ухмыльнулся. Он явно догадывался, чем закончится игра и каков будет исход.

«Не бывать этому», — подумал Тиль, а потом глянул на дрожаще-рыдающий комок на плече, и у самого слеза навернулась . Эльза в этот момент походила на уличного котенка. Она и была им. Он, Тиль, подобрал ее, положил в затянутую кружевным пологом колыбель, и все в жизни этой девочки переменилось, потому что он этого захотел. Он.

Тиль крепче прижал к себе дочку и мысленно просил прощения, что позволял аббату Хагену думать о ней дурно. Эльза промочила солеными слезами воротник его камзола. Правитель вопросительно глянул на Эмори Уилла. Горец изнывал от духоты. Огонь пылал в этой комнате. Обдавал жаром.