Мария Чинихина - Тайна Белого Камня

— Плохой, плохой!

— Позови!.. П… Г… — крикнул что есть мочи правитель. Но Тильда села в кресло и стала раскручивать в руке голубую ленту.

— Ты забрал ее у меня, а я заберу её у тебя. Она бросила тебя. Жалкого. Противного!

Тут она в очередной раз захохотала. Девицы пропали. Как и цепи. И люстра была на потолке. В поту Тиль скорчился от боли. Стало душно, противно. Он не знал, о чем думать, чего желать. Эльза! Но Эльза не шла. Она танцевала и нежилась в объятиях горца. Она пожертвовала им, любимым папочкой, ради дерзкого мелочника. А он сделал все для этой малышки, когда положил в колыбель наследницы. Чувствуя, что теряет сознание, Тиль повалился на подушки. Руку от сердца он не успел убрать.

— Теперь ты освободишься! Эльза получит то, чего так страстно желала я. И справедливость восторжествует!

— Ошибаетесь, дорогая! — в спальне появился черный силуэт в шляпе. Тиль не смог рассмотреть лицо. Глаза не открывались. Он только слышал и по внешним звукам определял, что странный господин обнимает Тильду и шепчет ей на ухо: «Идемте со мной, мои служанки позаботятся о Его светлости. Прошу… В коридор…»

Визг Тильды — последнее, что услышал Тиль, прежде чем провалиться в сон. Теперь он видел в черноте не собранные в бутон цветные осколки и даже не светящуюся руку Эльзы. Он видел ее молящий взгляд и стеклянные слезы на опухших щеках.

Письмо

Эльза выбежала в сад. Все гости были там. Они смотрели на темный небосвод и ждали кульминации. Гвардейцы зажгли абсолютно все факелы, и аллеи парка наполнил теплый свет. Небо озарилось множеством ярких огоньков. Эльза радостно подняла руку и зажмурилась. От счастья, что все сложилось удачно. Или почти все. Она мысленно прощалась со всем, что ее окружало. С жизнью в отцовском замке, с праздниками и гуляниями, с призрачным кем-то. Он был рядом, Эльза чувствовала ледяную тень. Но он не просил, не требовал, не шептал, просто стоял и смягчал звон в голове. Впервые не стучало в висках. И не мерцали белые пятнышки перед глазами.

И вот красные, зеленые огоньки на небе, затянутом серой дымкой, померкли. Гости в один голос засмеялись. Эльза вздохнула и вышла на тропинку к восточным воротам. Совсем скоро она найдет Эмори Уилла, и вместе, держась за руки, они побегут в черный лес. Он разведет костер, а она будет кружиться в танце, теперь в ночном, чтобы темная мгла быстрее сменилась красной зарей.

У кустов сирени Эльза заметила Ансельма и Милтона Джона и спряталась за деревом. Главный советник заявил сыну, что отказывается от него:

— Возводи амфитеатр, дорогой сын, как и хотел. Только на нищенские деньги, которые тебе придется собирать на площади, играя жалкие пьески. Я лишаю тебя наследства.

Ансельм с покорностью принял слова отца, но демонстративно поцеловал Ильзу, новую музу-актрису. Из округлого рта Милтона Джона посыпались новые ругательства. От грубых слов у Эльзы заложило уши.

— Все понял?

Ансельм улыбнулся:

— Да, отец.

Главный советник исчез в глубине парка, а Ансельм повел Ильзу к гостям. Эльза вышла на тропинку и столкнулась с Жаном. Она не была знакома со слугой горца и пожелала идти дальше, но Жан остановил ее.

— Я Жан, — представился друг Эмори Уилла, и два глаза блеснули в темноте. Эльза обернулась. Жан говорил, а знать искала и ее, и горца. Смеялась над отцом. Ильза, благодаря рекомендациям Ансельма, блистала среди гостей, собравшихся у круглой башни. Скрипачи и арфисты в парадных ливреях вышли на балкон с коваными перилами, закрыли согнутыми спинами мелкие окошки овальной формы, взмахнули смычками, натянули струны, и парк наполнили звуки музыки… Музыка…

— Эмори Уилл сбежал, — быстро сказала Эльза. — И вы бегите! Отец приказал гвардейцам схватить вас!

— Сначала я должен найти келью господина аббата. В танцевальном зале мне сунули под меховой ворот записку.

Жан подал Эльзе скрученный свиток. Эльза распечатала письмо.

«Жду вашего господина после фейерверков. У кельи аббата Хагена. Если он не придет, то бумаги никогда не получите. Тиль пойдет войной против вас, станет Эмори Уилл мужем его дочери или не станет. В его же интересах прийти».

Подписи не было.

— Бред, — заключила Эльза. — Эмори Уилл ждет у Белого Камня. Идите туда, а о бумагах забудьте!

— Как угодно думать Вашей милости. — Жан, сдвинув брови, вырвал письмо у нее из руки. — Но без плана нападения нам Тиля не победить! Решено, я иду на встречу.

— Господин Жан, подумайте о себе!.. Смотрите, гвардейцы и там, и здесь!

— Осмелюсь нарушить приказ, Ваша милость. Я не могу нарушить слово. Прошу извинить.

Жан ушел, а Эльза стала смотреть, как друг Эмори Уилла растворяется в черных сумерках парка. Гости вернулись к балкону и под звуки скрипок и арф продолжили обсуждать последние новости в семье правителя, от которых их отвлекли дымчатыми залпами. Каждый делился своей версией, и все заканчивалось оглушительным хохотом. Самым активным оказался господин Жеан. Человек в бордовом плаще осудил желание правителя отпустить горца и пойти на уступки из-за слез дочери, а Эльза захотела вернуться и ударить и его, и даму в ажурной шляпке, и юношу в слишком узких штанах, и девицу с нарумяненными скулами, и старушку в тесном балахоне. Забросать их всех землей, которую она топтала каблуками, и высказать все, что думает о них. На помощь прибежал Ансельм и схватил её за руку, а Ильза встала перед госпожой и закрыла собой. Но всеобщее внимание спустя время было направлено уже не на пытавшуюся убежать дочь правителя, а на Ниобу. Господин аббат сопровождал Ее светлость, когда она выходила из замка в парк. Десять вооруженных гвардейцев распахнули серебряные плащи, растолкали хохочущих вельмож и теперь двигались к тропинке, где стояла Эльза. Аббат Хаген поднялся на каменную посреди главной аллеи и взмахнул рукой. Знать у балкона умолкла. Замолкли скрипки, арфы. Лицо Ниобы сияло, а господин Жеан принялся целовать ей то ладонь, то запястье.

— Его светлость… — Аббат Хаген пустил слезу. — Его светлость сразил удар…

— Папа! — ахнула Эльза.

Знать охнула. Теперь все смотрели на Эльзу. Но она не могла убежать. Ансельм и Ильза удерживали ее.

— Его светлость без сознания, но дышит. Он в своих покоях. — Аббат Хаген вынул из кармана серой туники сверток, и коричневая печать блеснула в факельном свете. — Не та бумага, о которой вы подумали, — хмыкнул аббат Хаген. — Признание. Я нашел его в приемной Его светлости. На круглом столике. — Аббат Хаген развернул свиток и стал читать.

«Дамы и господа! Ваш правитель совершил ужасную ошибку, но думает, вы простите его. Это случилось в ночь, когда лил дождь. Я ехал по лесу к своей любовнице. Тильде. Женщине с серебряной флейтой. Она ведьма! Она приворожила меня… Вашего правителя! Так вот, я ехал по тропинке. Вдруг женский крик. В избушке. Я быстро вошел в дом. На столе горела единственная свеча. Гвардейцы матери волоком тащили мою Тильду по полу… Мою жену Ниобу заботили лишь праздники и балы, поэтому я увлёкся Тильдой… Тильда играла на флейте, кормила вкусным ужином, штопала рубашки, стирала воротнички и просила катать на лодке по реке, но после заката всегда выпроваживала из избушки. Она просила беречься ее отца, когда мы прощались на мостике. Один раз я видел этого мужчину. Он носит плащ и конусообразную шляпу с белым отворотом. Отец Тильды — учитель в школе для богатых…