Мария Чинихина - Тайна Белого Камня

Но вернемся к событиям той ночи. Тильда подняла заплаканное лицо. Гвардейцы заметили меня. Поклонились. Бросили измученную девушку к ногам. Было холодно. В доме не топили. Я сел на колени и обнял Тильду. Я целовал горячий лоб и обещал, что слуги матери ответят за подобное обращение. Я велел гвардейцам отправляться искать помощь, но они пожаловались на ливень. Тогда я пригрозил темницей, и их как ветром сдуло. А я не отходил от Тильды, смог нарубить дров и затопить печку. В чугунном котелке, пустом в тот вечер, вскипятил воды. Зачем — не понимал. Тильда требовала, чтобы я ушел, и предупреждала о беде. Но я не мог оставить ее.

Гвардейцы привели в избушку пожилую женщину. Она поведала, что мне повезло, она как раз шла домой из соседней деревни, где лечила ребенка. Я метался по комнате, и тут мой взгляд упал на приказ, подписанный рукой матери. Тильду обвиняли в соблазнении и собирались казнить. Приказ завизировал и аббат Хаген. Я нахмурился, бумагу смял, вынул из кармана два кошелька и велел гвардейцам доложить в замке, что они никого не застали в избушке. Гвардейцы поклонились и тронулись в путь.

Седой мужчина появился внезапно. Стряхнул капли с плаща и повесил его на спинку деревянного стула. На стол положил конусообразную шляпу. По широкому лицу с высоким лбом и прямым острым носом, похожим на клюв, невозможно было определить возраст. Посиневшие от уличного холода губы сложились в трубочку. Одинокая свеча погасла. В печке трещали поленья. Но я больше не чувствовал тепло. И глаза у старика были холодными, пустыми. Черно-серые. Незнакомец оттолкнул меня и первым заскочил в комнату, где страдала в родах Тильда. Старик назвал Тильду мерзавкой, а потом меня как будто ударили. Растерянная лекарша выбежала в переднюю и заверещала, что у девочки глазенки васильковые… Седой не давал мне войти. Только напирал на дверь и жаловался, что учителю тяжело содержать внучку. Он велел старухе отдать мне ребенка. Лекарша кружилась по комнате и искала, во что бы завернуть малышку. Мне было все равно. Я хотел видеть мою Тильду. Но старик не отвечал. И всхлипов Тильды я больше не слышал. Я напрягся. С двадцатого раза мне удалось выбить дверь… В комнате было пусто. И кровать у черного окна как будто не разбирали: одеяло не скомкано и алая подушка взбита и нежится у стены.

Лекарша отдала мне завернутого в льняные тряпки ребенка, а я прижал дрожащий комок к груди, увидел Тильду, танцующую на солнечной поляне, и пообещал малышке, что папочка отыщет мамочку…

В замке свита праздновала в ожидании «радостного события», и никто не заметил, что я вернулся из леса «со свертком». Я отнес дочь Тильды в приготовленную для наследника детскую. Положил в люльку на мягкие перины. Дочка Тильды успокоилась, едва я укрыл ее одеяльцем. После велел ей спать, но девочка вновь заплакала. Тогда я взял ее на руки и стал качать. Мы кружились по комнате, как Тильда на том лугу. Я слышал музыку серебряной флейты и понимал, что не смогу расстаться с малышкой. Никогда.

Моя жена Ниоба в ту же ночь пыталась родить другого ребенка. Она кричала, лицо ее было искажено от боли, ужаса и мучений. Мне показалось, что боль Ее светлости перешла и ко мне. А потом вышла старушка в белоснежном переднике и шепнула новость. Я задумался, когда мне принесли ребенка Ниобы. Тоже девочку. Ребенка Тильды никто не видел. И решение пришло молниеносно! Как вспышка. Я завернул девочку Ниобы в лохмотья, вызвал в детскую подкупленных гвардейцев и дал им еще золота. Я велел им избавить меня от мусора и забыть о том, что они видели.

Гвардейцы поклонились. Ушли. А я переложил дочку Тильды в колыбель наследника и объявил законнорождённой. После нужно было известить вас, дамы и господа. И вы, «свита», перестали галдеть, едва я вошел в залитый светом зал с низкими потолками. Всюду горели свечи. Слуги разносили тяжелые блюда и кормили вас. Красное вино рекой лилось из резных кубков. Я сказал, что Ниоба родила дочь, и вдруг натолкнулся на ту самую старуху в белом. Женщина не отскочила к стене. И не было испуга в серых глазах. Она просто держала передник и наблюдала за происходящим.

Я искал стражника или хотя бы пажа… Никого не было поблизости. Скрипач на балконе отложил смычок. Моя мать привстала. О, «свертки» — Тильды и Ниобы… Все так смешалось в моем сознании, что думать об обычаях и церемониях я не мог. В детской спала дочь Тильды. Гвардейцы избавлялись от дочери Ниобы…

Старуха осмелилась перечить. Что не та девочка, не та. Уже открыла рот, издала первый звук, который вышел растянутым, шипящим. Опьяневшие гости восприняли речь свистом. Я взглянул на женщину. Строго. Поучительно. Властно. Старуха перекрестилась и побежала прочь. Никто с тех самых пор не видел её в замке. Ниоба стала горевать в ожидании наследника-мальчика, а я, правитель Тиль, готовил в преемницы малышку Эльзу.

Эльза росла на моих глазах. Я был с ней, когда мастер принес в детскую игрушечную лошадку. Дочка обняла рыжую гриву, а потом повисла на моей шее. Мы играли и смеялись. Она хотела, чтобы я отвел ее в парк, но меня ждали советники… Хотел сказать, что мне пора, но Эльза села на коврик и вдруг подняла васильковые глаза, и я вспомнил поляну, флейту, избушку, Седого в конусообразной шапке… Тильду…

В парке мы бегали вокруг фонтана. Волосы маленькой Эльзы развевались на ветру. Прозрачные брызги намочили подол платья, увлажнили розовые щеки. И не видел я, что за могучим стволом дуба прячется женщина. Подойти не смеет. Только плачет и плетет венок из луговых цветов.

Позднее в нашей жизни появилась девочка Ильза. Эльза подобрала ее. А недавно я увидел на безымянном пальце служанки кольцо в виде трехзубчатой короны. Как у моей Эльзы. И заволновался. Забеспокоился. Дело в том, что для того, чтобы обладать этим кольцом, нужно родиться в моей семье. Я сразу понял, кто эта девушка. И теперь, когда мать Эльзы явилась в мои покои, я прогнал ее, потому что узнал — Тильда самозванка, ведьма, она пожелала родить от меня дочь и посадить на трон ведьму. Они предали меня. И малышка Эльза. И Тильда. Хотели свергнуть меня. Седой старик разыграл спектакль, а я поверил. Поэтому Эльза так часто сбегала. Мать дороже отца. Пусть так и будет. Хорошо, что аббат Хаген, верный друг, подслушал один разговор, а Ильза поведала о светящейся женщине в каморке и о странном исчезновении Эльзы и старика в конусообразной шляпе… Поэтому повелеваю… Ильзу восстановить в правах наследования… М… Седого, Эльзу и Тильду поймать и заточить…»

— Далее письмо обрывается, дамы и господа, — аббат Хаген ухмыльнулся. — Но мы можем понять, что делать…

Арест

Знать загудела, затопала ногами. Гвардейцы в серебряных плащах высыпали на центральную аллею по жесту господина в бордовом плаще. Вдруг все замерло. Застыла Ильза, застыл Ансельм, был подвижен только господин Жеан. Он смотрел на Эльзу и радостно хлопал в ладоши. Эльза узнала этот взгляд, эту руку-щупальце…