Мария Чинихина - Тайна Белого Камня

Эльза не ответила. Она свернулась в комочек и, обливаясь слезами, стала шептать:

— Папочка, очнись, я всё исправлю, только очнись…

Помощь советника

— На выход! — Эльза ощутила, что ее пнули. Вздрогнула и поднялась. Над ней высился гвардеец. — Шевелись! — он снова пнул ее в бок заостренным носком башмака. Эльза заплакала, но подчинилась. Встала и босая зашагала по холодным каменным плитам.

Гвардеец отвел её слишком далеко. На этаж выше. Но подъем по ступенькам винтовой лестницы дался Эльзе непросто. Она цеплялась руками за выступы в каменной стене, из овальных окошек бил лунный свет. Эльза вдруг подумала о сказочном саде — как там тот малыш с книгой, сдал он экзамен или нет, как Тильда, Седой. Она захотела увидеть наставников, как и папу, живыми, здоровыми, румяными и полными сил.

— Шевелись! — теперь гвардеец ударил ее рукояткой шпаги, и Эльза, скорчившись от боли, согнулась.

Он привел ее в небольшую камеру с каменными стенами. В углу пылала печка. И было даже кресло с деревянной спинкой и мягкой подушкой на сиденье. И в нем в полной тишине нежился Милтон Джон и смотрел, как прыгают на арочном потолке черные тени от трех свечей.

Едва бывший советник увидел ее, Эльзу, тут же бросился к ногам и стал целовать ледяные руки. Нижняя юбка превратилась в лохмотья, волосы спутались, лицо потеряло цвет и блеск, но на нем не было царапин и синяков — глубоких, застарелых. Пальцы были целы, рукава и лиф платья не изодраны. Явных кровоподтеков не наблюдалось. Вот только туфли куда-то подевались. Было видно, что ей холодно, она переминалась с ноги на ногу.

— Благодарю! Благодарю! — закричал Милтон Джон. — Они ничего с вами не сделали существенного. А ваша матушка велела живого места на вас не оставить. Ваша милость!

Эльза молчала.

— Ваша милость, присядьте, — Милтон Джон засуетился, усадил Эльзу в кресло и пододвинул поднос с едой. — Пять золотых — и сразу зашевелились. Гвардеец! Обещаю, Ее светлость не узнает, и у вас не будет проблем. Отогрейтесь, поешьте, прошу, поговорите со мной. Батюшка ваш без сознания, а так уже устроил бы им всем.

— Зачем? — устало произнесла Эльза.

— Что зачем?

Милтон Джон заставил девушку отщипнуть кусочек мяса. Но Эльза есть не стала. Было противно. Тошно. Она хотела плакать, рыдать, но только не при нем.

— Зачем вы помогаете мне?

— А как иначе? Истинная наследница Его светлости… Аббат Хаген воспользовался ударом, зачитал письмо… Только Его светлость призывал простить. И ни о какой мисс Ильзе речи в его признании не было. Я добыл копию… Заплатил служке аббата Хагена… Все были ошеломлены, что поверили на слово. Не было там «ведьма, ведьма»! А может, печать Его светлости всех успокоила, Ваша милость…

Милтон Джон снова бросился к ногам Эльзы.

— Только вы достойны титула, Ваша милость. Вот увидите, батюшка поправится, и все будет иначе. Вашу мать считают ведьмой. Все говорят о даме в платье с голубой оборкой, но ее так и не поймали. Я заявлю, что аббат Хаген соврал. И обесчестил вас из мести. Только не отчаивайтесь. Если хотите, можем согласиться на испытания — вода, отметины, пострадаете немного, но все поймут, что аббат Хаген солгал. Он боится назначать процедуры сам. Знает, что врет…

— Отведите меня к отцу, — Эльза вцепилась холодной рукой в трясущееся запястье Милтона Джона. Он обмяк.

— Что?

— Если хотите помочь, отведите к отцу. Желаю попрощаться с папой перед смертью. Больше мне ничего не нужно.

Милтон Джон подскочил, заметался по комнате. Она просила о невозможном. Ему с трудом удалось подкупить гвардейца. Остальные после побега актеров были непреклонны. Показываешь золото — отворачиваются, обещаешь новый чин, а ему — «вы больше не советник»… Не советник… Благодаря служанке-мерзавке. Не только сына украла, но и дела жизни лишила. Милтон Джон снова кинулся к ногам Эльзы:

— Я попробую, Ваша милость. Только поешьте, прошу. Но ничего не могу обещать. Ждите. До утра вам разрешили побыть здесь. Пока подкупленный гвардеец не сменится.

Эльза кивнула.

— А пока будете ждать, прочтите.

Милтон Джон вынул из кармана конверт.

— От Эмори Уилла…

Эльза приподнялась в кресле. Хотя бы он жив и не забыл о ней, даже когда узнал правду о Тильде.

Милтон Джон поклонился и оставил ее одну. Эльза вздохнула и прижала конверт к груди. Руки больше не дрожали. Она верила, что бывший советник все устроит, он придет за ней и она увидит папу. Ей казалось, что она уже там. В замке. На балконе играл скрипач, брат Мартины. Было темно. Дверь открылась, поднялась портьера, и в самом конце танцевального зала замелькал свет. И оттуда послышался топот гостей, крики. Восхваления. Музыка вела Эльзу. Эти звуки… Временами протяжные, временами отрывистые…

Эльза распечатала послание Эмори Уилла.

«Гвардейцы ранили, но я не мог умереть, зная, что тебе нужна помощь. Я сговорился с Милтоном Джоном. Он вызволяет тебя из темницы, везет в лес, а там мой отряд переправляет в горы в качестве жены моего верного слуги Жана. Тебя уже ждет сундук с нарядами и соответствующими документами. Я же с нетерпением жду тебя в своем замке. Мы планируем побег, когда тебя поведут к помосту. Мой второй отряд готов — это повод к войне, но мы, горцы, теперь знаем, что победим, и сердца наши полны отваги. Мой слуга встретился с осведомителем, и нам известен план нападения армии правителя Тиля. Золота нет, мы не сможем обеспечить себе продолжительный поход, но мы будем биться. Обещаю. Как истинные горцы. До последнего. Я силой верну тебе империю отца. Только слушай Милтона Джона и дождись утра. Береги себя. Твой верный друг Эмори Уилл».

Эльза вздохнула и спрятала письмо в потайном кармашке нижней юбки.

Ненастный день

Утро для Ильзы прошло не так, как обычно при Эльзе. Церемония одевания напоказ в обитой гобеленами приемной, выслушивание глупой лести насчет прекрасного платья с оборками и складками, прекрасной прически и ее формы. Мягко ложился на стены свечной свет, на кушетке с искривленной спинкой шептались дамы. Лица их закрывали накидки. Ильза заметила в толпе бабулю, мать правителя, которая тут же сморщила и без того морщинистый нос, стоило новоиспеченной внучке поднять правую руку, когда по уставу требовалось поднять левую.

После одевания был завтрак в покоях матери. Ильза впервые смогла подняться по узкой лестнице ажурного балкона со скульптурой в малой гостиной. Раньше, когда она приходила в покои Ее светлости с Эльзой, дверь в обеденный зал, закрытая бархатной портьерой, манила, а кто-то призрачный всегда шептал на ухо и требовал забыть о последствиях и идти туда. Ильза боялась подчиняться.

Сейчас же черные тени, прыгающие по задрапированным коричневой тканью стенам и серому потолку, то пугали, то, наоборот, вселяли уверенность. Ильза восседала во главе деревянного стола, пыталась есть и не произнесла ни слова.