Мария Чинихина - Тайна Белого Камня

Ниоба засмеялась, и господин Жеан глянул на площадь. Эльзу привели. Стало тихо. Даже на балконах знать умолкла и дамы сбросили с лиц накидки.

Один горожанин, увидев в окне мерзавку-ведьму, которую волоком тащили под конвоем гвардейцы, скорее выбежал во двор. Он бросил огарок свечи. Именно в это утро свеча никак не хотела зажигаться. У юноши со светлыми волосами тряслись руки от переживаний и воспоминаний о странном сне. Отец, вышедший из хлева, преградил ему дорогу. Бывшая наследница и конвой в серебряных плащах отдалялись. Молодой человек попытался выйти за калитку, но мясник, вытерев обе руки о пропитавшийся кровью серый передник, потряс юнца-сына за плечи:

— Да опомнись же! Девица получила по заслугам, а мы до конца осени не сможем смыть с себя позор, что признали когда-то ее преемницей Его светлости! Когда фермер Гордон призывал поднять бунт, а торговец Скотти требовать у правителя сына от Ее светлости.

Юноша не стал слушать. Он плюнул отцу в лицо и с силой оттолкнул его, а уже на улице, забитой приезжими из деревень, он похвалил себя за смелость — что впервые смог дать отпор и сделать по-своему. Дорога к спасению той, которую он не знал, но которую просил освободить от мучений в его снах седой человек в конусообразной шляпе, была свободна. Только Ее милости уже не было видно, как и ее конвоиров. А люди возмущались:

— Ведьма! Ведьма!

И бросали землю. Уже в пыльную пустоту.

— Идем с нами.

На плечо юноши легла тяжелая рука в коричневой перчатке. Сын мясника обернулся и увидел затянутое тряпкой лицо человека в зеленой шляпе с отворотом. В переулках прятались одетые точно так же. Взмах копьем — и все собрались в целый отряд. Горожане кричали и возникшей суеты не заметили. А отряд уже проник в самую толпу. Юноша радовался. Впервые он мог проявить храбрость. Только и требовалось — схватить не раскаявшуюся, но осужденную на освобождение, пока другие будут отбиваться от гвардейцев.

Старший в отряде свистнул. И началось. Люди орали:

— Ведьма! Ведьма!

Аббат Хаген привстал со скамеечки, едва заметил угрозу в лице чужеземцев. Лицо Ниобы побледнело. Она опустила с глаз накидку и зачитала господину Жеану принесенное Гастоном послание:

— Его светлость очнулся и требует вас к себе, — доложил слуга и поклонился.

Освобождение дочери правителя шло полным ходом. Храбрый юноша ликовал. Эльза, дочь Его светлости, упала ему в объятия, и он потащил ее в переулок. За ними бежал гвардеец, потом другой проткнул бок штыком, слегка ранил, но отважный горец из отряда человека в зеленой шляпе, прикрывавший их, метко поразил стрелой сначала одного, потом другого нападавшего.

— Пить, — шептала Эльза пересохшими губами.

— Сейчас, сейчас, потерпите, Ваша милость, — умолял сын мясника. — Только до леса добежим.

На площади была драка, был хохот, звенели шпаги, летали стрелы, лошади горцев топтали всех, кто путался под ногами. Люди забыли об овощах, о помоях, о заготовленном для кормления скота сене, переворачивали плетеные корзины и кинулись в переулки. А истекавший кровью юноша тащил полуживую Эльзу к дороге, к лесу. У нее ныли плечи, запястья кровоточили от острых шипов на кандалах. И на измученном лице появились синяки. Тюремщик её ударил после отказа полететь с черным облаком к Белому Камню, а более молодой приковал к черной стене.

Свобода

Эмори Уилл ждал ее в уютной гостиной у зажженной печи. В расшитом серебряной нитью дублете. В зеленой шапочке, как у начальника его гвардии, только на отвороте сиял искривленными гранями изумруд. Перед ним стояла большая ваза с фруктами и сладостями. Эльза подошла ближе и вдруг поняла, что не знает, как вести себя — ей нужно радоваться, что папа болен, или забыть о прошлой жизни и начать новую. С Эмори Уиллом.

Жаль, его страна мала. Один замок. С единственной башенкой. У Эльзы кружилась голова, когда она смотрела туда, в пропасть. Вершины были такими острыми, что казалось, легко могли оцарапать. Его мать, закутанная в багровую накидку, вышла встречать девушку в заросший кустарниками каменный двор. Она поцеловала Эльзу в мокрый лоб так же ласково, как папа, и велела слугам в пестрых одеждах отнести носилки в комнатку на втором этаже. Комнатка была меньше, чем спальня Эльзы в замке отца, и приемная отсутствовала, но ей казалось, что она пребывает в роскоши, и, кроме удобной лежанки без изголовья, полога, теплой печки и согревающего огонька свечи, ей больше ничего не нужно было.

— Привет, — поздоровался Эмори Уилл и протянул спелое яблоко с красноватым бочком. — Не могу поверить, что мой проворный Жан смог обмануть и аббата Хагена, и господина Дюре. Вы на два дня застряли в лесу, но Жан, опытный путник, сумел вывести отряд в горы. И вот ты здесь, рядом со мной, и опасность нам более не грозит.

— Ты рискнул всем ради меня? — Эльза присела на стул с деревянной спинкой.

— Милтон Джон отсыпал некоторым в твоей стране золота, и все прошло великолепно. Правда, есть жертвы среди собравшихся поглазеть на казнь. Они погибли в давке. Жаль, война разорит нас…

— Не разорит. Я знаю, где спрятан клад. И верну все, что ты уже потратил и потратишь на меня и войну.

— Эльза! — Эмори Уилл засмеялся. Он был рад, что она постепенно, но приходит в себя.

— Что Эльза! Я не вру. Это тайна. Поэтому пойду одна. Дай мне лучше воды.

Эмори Уилл протянул кубок.

— Стой, — вдруг сказала Эльза и убрала его руку.

— Что не так? — удивленно спросил он.

— Там, на улице, в полной темноте голодают и мерзнут люди…

— И что? — удивился Эмори Уилл. — Какие-нибудь воры или нищие. И с чего ты взяла, что это так?

— Неважно, — Эльза снова отстранила его руку. — Сколько золота ты намерен тратить на меня?

— Странный вопрос, — Эмори Уилл почесал затылок. — Но если тебе важно знать, клятвенно обещаю, что твой образ жизни, к которому ты привыкла у отца, не изменится. Я приложу все усилия, чтобы у моей жены было только лучшее — ткани, украшения и преданные слуги.

Эльза опустила голову. Она хотела услышать иной ответ.

— Я сказал что-то не так? — поинтересовался горец.

— Нет, — ответила Эльза, хотя говорить было довольно трудно.

— Мое богатство несоизмеримо с казной правителя Тиля, но, как я уже сказал, у моей жены будет только лучшее.

Горячая слеза покатилась по щеке Эльзы. Ей хотелось общаться с ним, как в первую встречу у озера или в охотничьем доме. Она вдруг представила свою жизнь с ним — Эмори Уилл не устоит и отнимет последнее у бедняков, он обеспечит ей привычную обстановку, перестроит замок, расширит покои, на стены в комнатах супруги навесит алые и малиновые гобелены и обставит мебелью с золотыми подлокотниками. Сотня слуг будет готова выполнить любое желание, она даже пошевелиться сама не сможет, потому что обязательно найдется один ловкий и поймает на руки. После свадьбы Эмори Уилл не оставит места на теле от поцелуев, думая, что ухаживания и подарки делают ее счастливой. Она родит ему красивого мальчика. Сына у нее заберут и отдадут на воспитание его личной сотне слуг. Но несколько счастливых дней на берегу озера останутся в памяти навечно, как сказка или быль, как реальность или заветная мечта, исполнения которой она будет ждать. И не будет в этой жизни одного — не будет папы. Неважно — победят горцы или потерпят поражение. Папа не простит. Что бы ни говорил Милтон Джон.