Мария Чинихина - Тайна Белого Камня

Эльза встала.

— Что такое? — забеспокоился Эмори Уилл.

— Почему ты им не поверил? На свитке была печать отца. Вряд ли аббат Хаген соврал. Моя мать ведьма! Слышишь?

Она оттолкнула его и снова упала на стул. Ей хотелось обратно в камеру. И зачем он освободил ее? Платье? Что для нее платье с оборками сейчас?! Как и диадема. И руки без синяков и царапин. Она заплакала. У него на глазах. Пусть видит. Но он обнял ее.

— Эльза, ты дорога мне. Я друг, помнишь? Осведомитель Жана пишет: «Его светлость пришел в себя…»

И не навестил меня… Не написал горцам… Готовит армию к войне… Он не простил… Не простил…

Эльза зарыдала еще сильнее. Эмори Уилл вызвал служанку Лейлу, и женщина в переднике отвела его гостью в спальню.

Потом был сон. Или ей только показалось. Нет, она лежала в повозке, укрытая старым одеялом. От него странно пахло, но ей было все равно. Самое главное, она видела солнце, видела, как косые лучи проникают сквозь ставшую золотой листву. Ей казалось, что и папа где-то совсем рядом. Просто сейчас он не может подойти и поцеловать своего ребенка с васильковыми глазками и золотыми кудряшками. И Тильда тоже рядом. Одно лишь ласковое прикосновение, и плечи больше не будут ныть, и ссадины на запястьях заживут. Потом голос. Совсем рядом. Призрачного кого-то. Где-то справа.

— Господин Жан, послание об удачном исходе уже отправили в замок. Осведомитель советует перейти границу на севере. На востоке отряд уже ждут.

— Благодарю. Сворачиваем! Сворачиваем! — крикнул Жан.

Колеса повозки заскрипели. Эльза закрыла глаза, а проснулась поздним вечером, когда темнота укутала лес. Ей снился танец. Она кружилась в большом зале с Эмори Уиллом, а папа хлопал в ладоши. И целовал Тильду. Он был счастлив, и знать вокруг тоже была счастлива. Ильзы и Ансельма не было среди них.

— Ваша милость! — Жан склонился над очнувшейся Эльзой. — Переоденьтесь. Срочно. Мы у границы. И сядьте. Сможете? Лейла поможет и будет рядом. Только молчите, прошу. Они ищут нас. Они знают. Все.

Эльза кивнула и попробовала подняться. Боль ударила в виски. Говорить не было сил, как и мычать. Последние дни она запомнит на всю жизнь.

— А папа? — вдруг спросила она. — Что с папой?

Жан пожал плечами и натянул на лицо ткань.

— Мы ждем доклад от шпиона к заре. Пока состояние Его светлости неизменно.

— Оно и его леди убивают его! Медленно! Душат невидимыми цепями! — Эльза опять сделала попытку приподняться, но Лейла не позволила. — Я должна помочь…

— Мы вместе поможем. Война уже объявлена. Ими. И мы готовы биться. А сейчас лежите. Отдыхайте. Нужно обмануть гвардейцев. Лейла!

Планы сорваны

Он вызвал их всех. Аббата Хагена. Господина Жеана. Ниобу и Ильзу. Все жались к стеночке в его приемной и следили за жестом руки. Перстень сверкал на безымянном пальце. Рядом стоял Гастон и сразу подавал господину воды, едва Тиль желал. Немного подальше мялся в новом джеркине Милтон Джон. Именно он поведал обо всех мучениях его Эльзы.

— Господин аббат, вы принесли тот свиток? Прошу дать его мне.

Аббат Хаген отделился от стены. Уже день прошел со дня казни, а на улицах только о побеге и говорят. Теперь даже торговцы готовы идти в поход против дерзких горцев. Только вот очнувшийся правитель откладывал начало войны. Наступления требовали все, давили на него — советники, знать, вооруженные до зубов отряды. А он медлил. Ведьму спасать решил.

— Ложь! — крикнул Тиль и бросил бумагу в печь. — Эльза — моя единственная дочь. Так было, так и будет. И если я узнаю, что она пострадала, тогда берегитесь. Свободны.

— Пострадала, Ваша светлость, — Милтон Джон тут же возник у уха правителя и бросил шляпу с пером на спинку кушетки. — Я бы их сразу в темницу. Всех.

— Ограничимся высылкой. Пока что.

— Добреете, Ваша светлость?

— Я?

— А кто? Таких давить нужно, давить. Еще бы неплохо народец успокоить. Взволнован.

— Я выйду на балкон. Соберите людей и побольше. Женщину в платье с голубой оборкой с той ночи не видели?

— Нет, Ваша светлость.

— Странно, — Тиль задумался. Куда же она пропала? Его Тильда. Эти глаза. Неземного цвета. Они навсегда останутся в памяти, а прикосновение к руке, как она тащила его на себе в спальню и говорила гадости. А он не слышал. Не хотел. Не желал. Он видел цепи призрачной леди Энн и как душит его леди Дона. Леди Алисия прошлой ночью освободила его от раскаленных удушливых пут, срубила головы обеим подругам, и они пропали, а сама обожгла его морщинистый лоб слезой, прошипела «прощай» и вознеслась прозрачным облаком ввысь. Его светлость даже мерцающий огонек не увидел. О! Если бы он проснулся пораньше! Малышка Эльза была бы уже дома.

— Пошлите в горы гонца. Напишите, что я жду дочь. И что войны не будет.

— Вы уверены?

— И смените начальника гвардии. В эти дни я бы хотел ощущать себя в безопасности.

— Как прикажете, Ваша светлость. Речь желаете зачитать после обеда? Господин лекарь позволит?

— Позволит.

Милтон Джон ушел, а правитель Тиль закрыл глаза. Все три окна в его приемной были заперты. Наглухо. Он не желал слышать мерзких криков: «Не позволим спасти ведьму! Ведьма!»

Его дочь ведьма … Нет… Тильда точно не обычная. Сильная. А может, это было лишь видение? Как со спасающей от жара и духоты леди Алисией?

Тиль встал, походил по комнате и снова упал без сил в любимое кресло. Ноги одеялом укрыть не получилось. Голова раскалывалась от дум — что же он видел? Была Тильда в ту ночь или ему привиделось? И как письмо-признание попало к аббату Хагену?

Я написал его? Нет, я не мог. В бреду? Да нет! Тогда кто? Только Тильда знала правду. И…

Тиль снова привстал. У печки он увидел Седого. Человек в конусообразной шляпе материализовался из воздуха и сел на пустующую в темноте кушетку.

— Вы настоящий? — спросил Тиль и прикрыл лицо руками.

— Самый.

— Зачем вы дали аббату Хагену письмо?

— Так было нужно. Я не давал. Господин аббат сам нашел его. В своей келье. Ваша печать убедила его в правдивости. Только Ильза не ваша дочь. Скажем так, я приукрасил правду, — Седой улыбнулся.

Тут Тиль затрясся в своем кресле. Огонь в каменной печке заполыхал. Он обдавал жаром. Тиль вспотел и стал сдергивать с себя дублет, льняную рубаху под ним, только ткань, казалось, прилипла к разгоряченному телу. Седой все сидел напротив и не спешил уходить. По его желанию тени танцевали на затянутых красными тканями стенах.

— Вы спасли мою дочь от гвардейцев матери, премного благодарен, но отняли у Тильды малышку Эльзу, едва она родилась. Не я отдал вам ребенка, вы сами ее забрали, силой выхватили из рук матери, уверяя, что в замке девочке будет лучше. Вы уехали. Но вернулись на заре. За Тильдой. Но моей дочери уже не было в избушке. Мы улетели в сад. Так было?