Мария Чинихина - Тайна Белого Камня

— Браво, Ваша милость, — закричал господин Жеан. — Я подозревал, что вы необычный ребенок, а когда стали появляться в компании моей дорогой Тильды, сомнения развеялись. Я думал уничтожить вас магически, но ваша матушка постоянно мешала. Пришлось все делать человеческим способом. — Он презрительно коснулся руки Ниобы, которая не двигалась. — Как же хорошо, — вздохнул он, — что всегда можно перебросить вину на кого-то другого.

— Что вам нужно? Из-за вас пострадал папа?

— Папа! — господин Жеан ухмыльнулся. — Три леди сделали свое дело, — враг щелкнул пальцами, и за бордовой спиной возникли поочередно тени леди Энн, леди Алисии и леди Доны. — Слова дорогого аббата Хагена стали удивлением для меня. Теперь вы прочтете оставшиеся символы? Обещаю: поможете мне — я помогу вам. И не позволю девушкам завершить начатое, — Жеан захохотал.

— Вы врете… Только вы могли причинить зло моему папе…

— Ошибаешься, радость моя, еще как ошибаешься!

— Эльза! — из воздуха материализовался Седой. Но Жеан одним взглядом отбросил навязчивого старика.

— Мамаша твоя, милая Эльза, поделилась силой! Теперь твоя очередь, дорогуша.

— Что вы сделали с Тильдой?

— Она хотела убить твоего папочку, радость моя, а мои леди помешали. Так что я уже помог — благодаря мне Его светлость без сознания, но жив. А Тильду я ослабил, и она сама притащила меня к Белому Камню. Мы стали драться. Я проник в сад. И никто не выбежал на помощь. Кроме Седого. Она упала, а я высосал из груди всю её силу, так что не ждите помощи.

Тут облако снова захохотало. Седой привстал и стал говорить. Ему было трудно, Эльза слышала, что дышит он часто и сбивается.

— Эльза! Никому не говори о себе. Мы с Тильдой придем… Он врет… Не поддавайся…

После Седой рухнул на землю.

— Что вам нужно?! — закричала Эльза.

— Твоя сила. Только я смогу вылечить папу, дорогуша. Поделишься — обещаю, сделаю это, и ты вернешься к прежней жизни. Папа Тиль простит малышку Эльзу…

— Я сама, — Эльза оттолкнула господина Жеана. — Дайте пройти!

— Ох, как заговорила. Да кто тебя пустит в замок?! А? Гвардейцы вот-вот бросят Ее милость в темницу к крысам. Аббат Хаген уже шест на площади приказал возводить…

— Не позволю. Я сильнее…

Эльза попробовала взлететь — не вышло, открыть портал — не вышло, прочитать мысли Ансельма — не вышло, сдвинуть шпагу гвардейца — не вышло…

— Что происходит? — возмутилась она.

Господин Жеан снова захохотал. Настал его момент. Он ощущал твердость в руке. Силу, которой пока не было. Предстояло много работы — сломать девчонку, прийти к Камню, прочесть огненные символы, лиственницы и дубы в саду Тильды превратить в деревья с голыми ветками, а из опавшей листвы высосать жизнь, вырвать с корнями цветы в клумбах и землю пропитать ядом, крыши домов перекрасить в черные, умертвить птиц, воду в молочной реке сделать отравленной, обитателей обратить в пауков и взять в плен. После объявить себя Высшим и пойти войной на восемь оставшихся. Господин Жеан уже видел, как белые облака стайкой летят на одно черное. Раздутое. С мохнатыми щупальцами. Его настигают, подходят справа, слева, но он умело отражает нападение огненными шарами и одной мыслью отбрасывает от себя врагов…

— Без моего желания вы ничего не можете, Ваша милость… Тильда подарила самое важное! Возможность контролировать вас! Весело! Теперь же прощайте. Позвольте откланяться… — пробормотал господин Жеан и растворился в воздухе, но успел прокричать, что вернется и получит свое. Следом исчезли и его леди.

Эльза коснулась руки Ансельма, и все ожили. Гвардейцы бросились вязать ее. Из темных кустов сирени выскочил Эмори Уилл, крикнул, что следил за ней все это время из укрытия, и вынул шпагу. Как и Ансельм. Только слуг господина Дюре оказалось намного больше. Оба обнажили шпаги, но помочь Эльзе не смогли. Гвардейцы связали ей руки, бросили на колени, перевернули на бок. Платье задралось выше колен. Толпа вельмож увидела ножки Ее милости, а господин Дюре брызнул слюной:

— Теперь ты точно узнаешь, что такое крысы и темница, ведьма!

— Ведьма! Ведьма! — бросалась обвинениями знать у балкона.

— Папа… — только и смогла крикнуть обессиленная Эльза. Она звала Тильду, звала Седого. За ее честь бился Эмори Уилл. Ансельм по просьбе Ильзы отступил.

— Кого ты любишь? Ее или меня? — крикнула бывшая подруга и презрительно глянула на госпожу. Она всегда знала, что мерзкая девица забрала не только покои, лошадку, замок, но и любовь правителя. Кольцо вело ее… И помогло открыть правду. Ильза приложилась губой к безымянному пальцу и поцеловала трехзубчатую коронку.

— Теперь все будет хорошо. Я знаю.

Стражники подняли бесчувственную Эльзу, заковали в цепи и волоком потащили к восточным воротам. Эмори Уилл с окровавленной рукой взглядом встретился с женщиной, которая заменила Эльзе мать. Её раскосые глаза горели ненавистью.

— Как вы можете! Вы! Нарядные игрушки! А пахнет как! Пахнет! — заорал Эмори Уилл на молчавшую у балкона толпу и воткнул шпагу в рыхлую землю. Он побежал за гвардейцами, но стражники отбросили юношу, Эмори Уилл ударился головой о камень и потерял сознание.

Когда Эльзу увели, знать вновь оживилась. Заиграли скрипки, праздник вернулся. Ильза в один момент оказалась в центре внимания. Куда подевалась мерзавка Тильда — еще один вопрос. Кто-то говорил, что видел, как ведьма растворилась в воздухе, другой сделал предположение, что она успела подкупить стражника и сбежать.

— Дочь! Она предала эту ведьму!

— Никогда мне не нравилась!

— Получила по заслугам!

— Никто, а гонора-то! Гонора-то!

— А война будет?

— Конечно. Нечего мириться с горцами…

Из южной башни выбежали девушки из свиты Эльзы. Теперь они окружили Ильзу. Лицо бывшей служанки светилось от счастья. Она хотела танцевать на этой поляне, залитой факельным светом. Неужели! Неужели он захотел избавиться от чувства вины. И признался! Признался! Внутри все ликовало. Теперь ее одарят не диадемой из агатов или жемчуга. В пепельных волосах будут сверкать самые яркие камни, румянец на щеках будет подчеркивать скроенные по последней моде платья. Пышные юбки будут шуршать по каменным плитам, меха греть напудренные плечи и озябшие после долгой прогулки по парку руки… Огонь в печи! Он будет всегда. Всегда! В спальне загорится как можно больше свечей, пламя не будет рваным. Оно заискрится и одарит теплом. И не только на сцене амфитеатра Ансельма. Жизнь белокурой дамы в розовом платье, о которой он писал, станет настоящей. Реальной. Темнота отступит, как и безмолвные тени не смогут проникнуть ни в одну щель. Она, Ильза, не позволит.

— Дочь моя! — Ниоба подошла к Ильза и обняла девушку. Ильза всхлипнула от неожиданности. Кто бы мог подумать, что она, служанка, подкидыш, окажется в объятиях Ее светлости, женщины грозной и властной.