Елена Блонди - Карты и сновидения [СИ]

Вместе они пошли тихим коридором на дальние деловитые голоса. Мягкий ночной свет делался ярче, потом тускнел за их спинами. Андрей сбоку поглядывал на короткий нос и пухлые губы.

— Ты рисуешь то, что у тебя в голове. — взялась за ответ Тинна, помогая словам плавными жестами маленькой руки.

— Ну да. Я всегда так…

— Ты думал. Когда рисовал (тут она снова произнесла быстрое длинное и неудобное слово) ты думал… о потерях. О том, как уходят из твоей жизни люди. Скорее всего так. Я примерно говорю.

— Не помню. Может, и думал. И что?

— Теперь она есть, — просто закончила Тинна, — из твоих мыслей родилась.

— Постой, — он остановился, лампа на стене разгорелась, освещая нахмуренные брови и серьезные глаза, — то есть, ее не было вообще? Я рисовал, и она появилась? На карте? Что, на самом деле?

Неуверенно засмеялся. Спохватившись, что девушка поглядывает в конец коридора, снова зашагал, чтоб не задерживать.

— Так не бывает! Ну да, материализация чувственных идей, ха-ха.

— Что?

— Это шутка. Цитата. Ну, слова из фильма. Картинки такие, движутся. Да фиг с ним. Я говорю, так не может быть.

— Почему?

— Потому что!.. — он умолк, потом разозлился, — да просто! Не может быть такого! Это же выходит, не мироздание, а пластилин какой-то! Что хочешь, то и слепил, да? Все, прям, кинулись и…

— Не все. Все не могут. Могут редкие.

— А я значит, редкий.

— Великая Неллет не ошибается в выборе весенних мужей.

Тинна пошла чуть быстрее, на ходу повернулась, заглядывая спутнику в лицо.

— Тем более, если единственный раз за всю историю Башни весенний муж избран ею извне. Ты не просто редкий, элле Андрей. Ты изменяющий.

— Очень приятно, — буркнул ошеломленный Андрей.

Дальше шли молча. Впереди сиял широкий прямоугольник, полный шума, голосов и звона посуды. Яркий свет пересекали такие же яркие фигуры. Такие — привычные, подумал Андрей, таскают всякие корзины, миски. Пирог, небось, шкварят. Суп. Пюрешечку с котлетками. Ну, или что у них тут, вместо пюрешечки.

Тинна ободряюще тронула его локоть.

— Мне пора, элле. Ты не должен бояться. Ты делаешь это, только когда творишь свои карты. Кто-то другой делает это, когда сотворяет музыку. Или танцует. Не все и не всегда. А еще ты — чистый. Чист в помыслах.

— Тебе откуда это все знать?

Тинна рассмеялась. Повела рукой, указывая в глубину жаркой кухни:

— Это — обязательная работа для старших учеников. В месяце ноуба я буду работать на огородах. В дэкбе — уйду с братьями на технические уровни. А вообще я познаю, как работает человеческий разум и как это соотносится с чувствами. Я еще мало знаю, только начала.

— Айтин! — из света явилась большая фигура в светлом одеянии, — ты решила поспать по дороге? Прости меня, элле, девочке нужно работать.

— Прости, саа, — поклонилась Тинна, а та выставила перед собой ладонь:

— Тебя вызвал элле Даэд. Беги, если не оставит до утра, вернешься чистить овощи.

— Да, саа.

Она сняла передник, отдала его поварихе. Быстро пошла в сторону, сворачивая в узкий коридорчик. Андрей догнал, снова пошел рядом. Девушка засмеялась.

— Устал торчать в келье, — объяснил он, — а одному бродить скучно. Я провожу?

— Только до уровня элле. И уйдешь. Он не захочет тебя видеть.

Улыбка ее погасла, короткий взгляд метнулся к лицу спутника и ушел в сторону.

Да уж знаю, хотел сказать Андрей, но вместо этого спросил:

— Почему?

Тинна покачала головой, становясь над зыбкой полыньей шахты.

— Не могу сказать точно. Думаю, но мысли — мои. Не его. Может, утром буду знать…

И пропала, мелькнув поднятой рукой.

Андрей нерешительно огляделся. Это была маленькая комната, в которую со всех сторон сбегались внутренние коридоры, обычное дело, одна из множества шахт для перехода на другие уровни, витки и прослойки. Вот коза, подумал с легкой досадой, нарассказывала загадок, а куда улетела — вверх или вниз?

Шагнул следом, стараясь не думать вовсе. И через секунду оказался в тихом зале с очень высоким потолком, который терялся в сумраке. По всей площади зала высились, как показалось Андрею, деревья. Но подойдя, он увидел — искусно заплетенные по изгибистым каркасам лианы, чьи корни покоились в больших прозрачных колбах с питательным раствором. Ну да, понял, вспоминая огороды и сады развлечений, земли тут нет и быть не может, сплошная гидропоника. Но красиво, хотя чересчур похоже на оранжерею космического корабля. Слишком аккуратный гладкий пол, мерцающие стены. Да и колбы могли бы прикрыть для правдоподобия. Но если не искать буквального сходства, то — красиво, да.

Он шел, отводя рукой свисающие завитки, полные крупных цветов, из венчиков сыпалась нежная пыльца, садясь на лицо щекочущей пылью.

Сколько же тут всего! За несколько месяцев, с весны и до середины осени, он побывал на множестве уровней, видел разных людей, поднимался и спускался. И первое время в своей ограниченности полагал: достаточно просто пересчитать нанизанные на центральный стержень диски, содержащие в себе все эти витки и уровни. И ставить галочки, где был и сколько их осталось. Сейчас он знает, Башня, при всей своей крепчайшей мощи — зыбкая конструкция, подобная яркому сну. И бродя даже последовательно, можно все время находить новые места, не просто незамеченные, а возможно, родившиеся только что. Как они справляются с этим? Как существуют в постоянно меняющемся мире? Это похоже… Он задумался, остановился, подбирая сравнение, посмотрел на ближайшую колбу, из которой вырывался фонтан узких зеленых листьев, пропадая в верхнем сумраке. Похоже на стеклянный сосуд, полный дыма. Или цветных жидкостей. Стенки-границы, а внутри без перерыва идут изменения форм и цвета. Как же мало он еще понимает в существовании Башни…

Впереди колонны с лианами расступались, Андрей прибавил шагу, надеясь, выйти, наконец, в привычный жилой коридор. Он почему-то был уверен, что шагнул в шахту верно, и его недавняя спутница где-то рядом.

А вот же она!

Вдалеке, на темно-зеленом фоне хаотично разбросанных высоких растений, женская фигура в длинном платье, туго стянутом в талии, прошла по диагонали, удаляясь. Скрылась за крайним «деревом».

Андрей заторопился, срезая путь, протиснулся сквозь растения в самом центре высокой почти живой изгороди — так тесно они стояли. Пошел, осторожно огибая витые стволы и уводя от лица ветки. Нужно бы уговориться с Тинной, пусть придет утром, расскажет об элле Даэде… Эти ее мысли, насчет того, почему именно он не любит нового весеннего.

Заросли стали реже, открывая поляну с внезапным в самом центре колодцем. Таким чуждым тут, с грубыми стенками из настоящего камня или прекрасной неотличимой подделки. С одной стороны камни выкрошились от старости, один лежал на гладком искусственном полу. Резал глаз неровностями краев и рассыпанной вокруг каменной крошкой. Из мерцающей пустоты над колодцем свисала гибкая плеть, свернутая на конце облиственной петлей.