Елена Блонди - Карты и сновидения [СИ]

— Что тут? Происходит? Элле Даэд?

Плотно сжатые губы советника разомкнулись.

— Тебе давно пора спать, весенний. Иди обратно. К себе. Или к своей жене, да будут осенние сны ее легки и бестревожны.

— А ты кого тут? Полощешь.

Андрей сильно потер ладонью лицо, собираясь с мыслями.

— Что это тут. Вообще? Я хочу знать, что происходит!

Губы Даэда сложились в саркастическую усмешку.

— Тебе объяснить суть и процессы с начала сотворения Башни, толкуя каждый ее миг?

— Нет, — мрачно отказался Андрей, — мне нужно знать только про Неллет. И про тебя, саа. И еще — этот колодец. Ты что, видишься с ней, пока меня нет? И она может ходить? Я шел сюда, думал — девчонка эта, с кухни. Но я, наверное, перепутал уровни. Хотя ее вызывал ты! Откуда Неллет?

— Боюсь, элле Андрей, твой ум устроен несколько… по-другому… и пустая ревность слишком отвлекает тебя.

— Причем тут ревность? Я о другом. Замнем пока что, насчет вашего свидания. Хотя… так, ладно. Это все колодец? Мне нужно знать!

— Зачем? — суровое лицо стало невозмутимым, Даэд повернулся, собираясь уходить.

Андрей, спохватясь, сунулся заглянуть вниз, куда старик опустил девушку, но тот резко толкнул его в сторону.

— Тебе мало? Даже сейчас я не могу предсказать последствий нашего диалога. И ты хочешь еще?

— Я не могу так!

Теперь они стояли напротив, оба с пылающими яростью лицами, и почти кричали друг другу.

— Я так не могу, ясно? Хоть что-то мне нужно знать наверняка. А не угадывать каждый день какие-то крошки. И то, если кто ляпнет невзначай. Ты смотришь волком, саа. Я что тебе сделал, а? Неллет тоже о чем-то молчит, я не дурак, вижу. Теперь вот — бегает к тебе. А я там — ах, бедная Нель.

— Разумеется, дурак! Можно ли говорить с неумным об умных вещах!..

— А ты попробуй!

— … вся доблесть которого в том, что он — очередной муж нашей великой принцессы! Очередное постельное утешение вечноживущей! Не пятый, не пятнадцатый. А может быть, тысячный согревающий покрывала!

— Я… — Андрей вдруг остыл, с изумлением глядя на смятое страдальческое лицо, в котором за высушенными временем чертами вдруг проступил мальчишка, обиженный и преданный.

Даэд умолк. Не уходил, только отвернулся, так что Андрей теперь видел профиль — резкий, суровый, полный достоинства.

— Я… — повторил он, — ты не прав, элле. Какие покрывала? Ты что, думаешь, я и правда, настоящий муж? Да я медбрат, ну и как бы просто друг. Пока что. Я бы не хотел. Об этом. Черт, я думал, это титул просто такой. Погоди. Я кажется, понял. Эта легенда насчет отца-основателя Башни.

— Ты спрашивал о колодце? — Даэд поднял висящий на груди диск, проверил время, — я успею, если ты не станешь перебивать меня.

— Давай. Извини, саа элле. Я слушаю внимательно.

Даэд глянул на колодец и отошел к деревьям, становясь так, чтоб Андрей оказался спиной к поляне.

— Это колодец призванных снов. Место, где ты вступаешь в диалог, ожидая исполнения желаний. Ты сделал его.

— Снова я. Когда я успел?

Даэд пожал плечами, зашуршала жесткая ткань халата.

— Ты многое успеваешь вне сознания. Так поступают те, кто творят. А прочие пользуются созданным тобой.

— Призванных снов?

Советник кивнул.

— В списках снов призванные являются созидающими. В отличие от снов собственных, снов навеянных, пророческих, снов-откликов, снов перехода… Тебе пересказать все списки, весенний?

— Нет. Расскажи только о колодце. Он тут был? До меня?

Даэд покачал головой. Протянул руку, срывая глянцевый, почти черный листок, от которого сразу повеяло резким тревожным запахом.

— Тут было место. Оно ждало. Ты увидел свой диалог в форме колодца.

— А. Вот почему… я и думаю, что оно так на кино смахивает. Ну, движущиеся картинки, — Андрей вспомнил, что недавно уже пытался объяснять, но Даэд махнул рукой:

— Мы знаем о том, что ты называешь «кино». Наши приборы умеют записывать жизнь и движения. Только нам нет нужды создавать из пластика и дерева нечто, грубо напоминающее сны. Их у нас много и без подделок.

— То есть, я прихожу сюда. Наклоняюсь… И велю сну присниться?

— Если очень грубо и коротко, то — да.

— И он мне снится, — Андрей улыбнулся, потом нахмурился, — но я видел что-то, что не заказывал. Я видел Неллет. Которую ты вернул. А сперва разве там была она? Или — она? И разве мы сейчас во сне?

Даэд сцепил руки под широкими рукавами. Встал удобнее.

— Бедная Неллет, — произнес нараспев, — одолеваема слабостью. Вот было бы славно, если бы она — ходила. А еще — пусть она будет счастлива. Вот было бы хорошо… Это похоже на твои мысли, саа Андрей?

— Ну. Вполне.

— Призванные сны слишком послушны, в них нет лакун. И если что-то не поддается сотворению, призванный сон берет ближайшее по признакам, и использует его в построении своего куска мироздания.

— Значит… В моем желании, чтоб Неллет была здорова и счастлива, что-то неисполняемо, так? И на кой черт тогда эти сны, если они, выходит — подделка?

— Не большая подделка, чем ваше кино, — усмехнулся Даэд, — явь, перемешанная с желанием, которое выглядит явью. Тебе обязательно нужна польза от такого? Вот первая: ты учишься формулировать желания. Чем точнее твои слова, тем меньше лакун, затянутых поддельной кисеей. Тем прочнее ткань. Вторая польза: ты учишься распознавать ложное среди истинного. И так далее. Дальше подумай сам, у призванных снов множество важных достоинств. Некоторые не пощупать рукой, а иные лежат за пределами нашего времени.

— Бедная Неллет, — сказал Андрей после паузы, — ну да, значит, я увидел ее, такую слабую, но потом она пошла. И — стала счастлива? Ей стало хорошо? Ты улыбаешься, саа?

— Опосредованно, элле Андрей. Иногда мы счастливы, если счастлив кто-то другой. Но даже это счастье не может быть полным и настоящим, пока главный элемент заменен на свое подобие. Это подсказка. Прости, мне пора.

Даэд коротко поклонился и пошел за лианы, пропадая среди путаницы ветвей.

Андрей постоял еще, глядя, как исчезает фигура в распахнутом поверх рубашки и штанов халате. Повернулся, раздумывая, хочется ли ему снова заглядывать в колодец, который продержал его над собой почти всю ночь. И никакого колодца не увидел. Посреди гладкого пола ярко зеленела короткая щеточка свежей травы, почти ровным кругом. В центре — Андрей присмотрелся, подходя осторожно — смятый комок светлой ткани.

Нагибаясь, сначала пощупал ладонью траву, поднес к лицу, втягивая запах, обычный травяной, теплый. Ступил на пружинящий коврик и зачем-то взял ткань, развернул, встряхивая. Почти такая же, какой убран шатер в покоях Неллет. Свернув снова, сжал в кулаке. И пошел прочь, вспоминая на ходу. Взгляд вниз, шею тянет, будто кто-то прилип к лицу ладонями, увлекая туда, в глубину. А она, мерцая зазывными сполохами, вдруг резко отращивает гребни сверкающих белых клыков, становясь из глубины — пастью. Держась руками за каменные края, резко откинуть голову, зажмуриться, успевая заметить, как частокол зубов смыкается с бесшумным щелком.