Стивен Кинг - Томминокеры

Взять хотя бы Дэла Куллума. Куллумы обитали в городе с незапамятных времен, и Дэлберт – механик с густыми бровями, работавший на заправке у Элта Баркера, – наверное, не первый в своей семье, кто вступал в сексуальные отношения с дочерьми. Линия его рода была чрезвычайно закручена и много раз перекрещена; по сведениям Рут, в Пайнленде обитали два умственно отсталых Куллума (местные сплетники утверждали, что один из них родился с перепонками на руках и ногах).

Инцест – одна из тех освященных временем сельских традиций, которые редко воспевают в стихах романтические поэты. «Все свыклись», – пожалуй, именно этот аспект и стал причиной того, что Джон Харли ни разу всерьез не пытался ввязаться в борьбу. Однако Рут не желала слышать ни о каких «традициях» в столь извращенном контексте. Она поехала прямо к дому Куллумов. Было много шума. До Альбиона Турлоу ясно донеслись крики, хотя он жил за четверть мили оттуда и был туговат на левое ухо. За криками последовал звук работающей цепной пилы, потом выстрел и визг. Пила замолчала, и Альбион – в этот миг он стоял посреди дороги и, прикрываясь ладонью от солнца, всматривался в далекий знакомый дом – расслышал отчаянный многоголосый девичий плач (наказанием Дэлберта, в буквальном смысле его проклятием, были шесть дочерей, а он, в свою очередь, стал проклятием для них).

Позже, за ужином в «Хейвен-ленче», рассказывая эту историю зачарованным слушателям, старик упомянул, что хотел вернуться в дом и вызвать по телефону констебля… а потом смекнул: констебль-то, должно быть, там и стреляла.

И Альбион продолжал стоять у почтового ящика в ожидании дальнейших событий. Пять минут спустя мимо него проехала Рут Маккосланд, она возвращалась в город. А еще через пять минут пронесся в своем пикапе Дэл Куллум. Его невзрачная женушка сидела рядом, на переднем пассажирском сиденье. В прицепе лежал матрац и картонные коробки, заполненные рубашками и посудой. С той поры ни Дэл, ни Мэгги в Хейвене не показывались. Трое оставшихся после них совершеннолетних дочерей переехали жить и работать в Бангор, а младших распределили по приемным семьям.

Город по большей части был рад избавиться от Куллумов. Они отравляли южный конец Ридж-роуд, словно колония ядовитых поганок, заведшихся в темном погребе. Местные жители долго ломали голову над тем, как же Рут удалось этого добиться, но та никогда не рассказывала.

Впрочем, Куллумы стали не единственными, кого миссис Маккосланд – седеющая, подтянутая леди ростом пять футов пять дюймов и весом двадцать пять фунтов – выдворила из города либо упекла за решетку на долгие годы.

Как-то в миле к востоку от фермы старины Фрэнка Гаррика решили обосноваться хиппи, любители марихуаны. Но вскоре, уже через месяц, эти никчемные человеческие отребья убрались вон, подгоняемые изящным дамским ботинком пятого размера. Племянница Фрэнка, автор тех замечательных вестернов, тоже наверняка баловалась травкой время от времени (горожане были свято убеждены: все писатели курят легкую наркоту, серьезно закладывают за воротник, а по вечерам предаются сексу в каких-нибудь странных позициях), но хотя бы не думала ею приторговывать, а хиппи в миле от ее дома именно этим и собирались заняться.

Потом еще Йоргенсоны на Миллер-Бог-роуд. Билли Йоргенсон умер от инсульта, а через три года Айва вновь вышла замуж и получила фамилию Хейни. Некоторое время спустя с ее семилетним сыном и пятилетней дочкой начали регулярно происходить несчастные случаи. Сперва мальчик упал, вылезая из ванны, а девочка обожглась о плиту. Потом он сломал себе руку, поскользнувшись на вымытом полу в кухне, а она наступила на грабли, зарытые в сене, и получила серьезный удар по лицу. Наконец, сын споткнулся на лестнице, спускаясь в подвал за дровами, и заработал трещину в черепе. Какое-то время казалось, что мальчик не вытянет. Вот уж действительно, не повезло. Рут решила, что с этого дома хватит несчастных случаев, и отправилась в путь на своем повидавшем виды «додж-дарте».

Элмер Хейни сидел на пороге, тянул кварту светлого «Миллера», ковырял в носу и почитывал журнал «Солдат удачи». Миссис Маккосланд заметила вслух, что он ухитрился накликать на дом Айвы беду, в особенности на маленьких Бетти и Ричарда. Согласно наблюдениям, продолжала она, некоторые отчимы способны накликать беду на чужих детей. И добавила, что, по ее мнению, несчастные случаи прекратятся, как только Элмер покинет город. Причем как можно скорее. Еще до конца недели.

– Ой, напугала! – безмятежно ответил тот. – Я теперь здесь живу. Так что убирайся, пока не схлопотала по голове граблями, сучка, и больше не суй свой нос в наши дела.

– Подумайте хорошенько, – с улыбкой сказала Рут.

В это время Джо Полсон подъехал к почтовому ящику и выбирал из сумки газеты, так что слышал каждое слово: Элмер говорил на повышенных тонах, а у Джо со слухом все было в порядке. Судя по его рассказу в тот вечер за столиком в «Хейвен-ленче», Джо возился с почтой в течение всего разговора и закончил свою работу в аккурат когда тот утих.

– Откуда же ты узнал, что она улыбнулась? – осведомился Элт Баркер.

– По голосу понял, – ответил Джо.

В тот же день, чуть позже, Рут наведалась в полицейские казармы в Дерри, чтобы навестить Монстра Дугана. Это был самый крупный коп во всей Новой Англии: шесть футов восемь дюймов роста и восемьдесят фунтов живого веса. Ради вдовы Ральфа он пошел бы на что угодно – может быть, даже убил бы.

Два дня спустя они вместе съездили в дом Хейни. У Монстра выдался выходной, поэтому он явился в штатском. Айва Хейни была на работе. Бетти – в школе. Ричард, само собой, лежал в больнице. Зато Элмер, по-прежнему, как и следовало ожидать, безработный, сидел на пороге с квартой светлого «Миллера» в одной руке и последним выпуском «Хот Ток» в другой. Рут и Дуган пробыли у него что-то около часа. За это время на Элмера прямо-таки обрушилась череда неудач. Люди, видевшие тем вечером, как он удирает из города, рассказывали, что вид у него был неважный: Хейни словно бы пропустили через картофелечистку. Единственным человеком, которому хватило духа спросить о случившемся, оказался старик Джон Харли.

– Хорошо, расскажу, – улыбнулась Рут. – В жизни не видела ничего чуднее. Пока мы убеждали мистера Хейни, что без него детям будет куда лучше, он вдруг решил принять душ. В разгар беседы, вы только подумайте! А потом, представляете, поскользнулся в ванне. Потом обжегся о плиту, а пятясь, грохнулся на помытом линолеуме! Тут его потянуло на свежий воздух, и он наступил на те же самые грабли, что и малышка Бетти два месяца назад, помните? Тогда-то Элмера осенила идея собрать вещички – и в путь. Думаю, он правильно сделал. Может, где-нибудь еще ему повезет больше?