Стивен Кинг - Томминокеры

Скрип-скрип, скрипи-скрип .

– Что за шум? – спросила она, не отрываясь от карточки. Ей было страшно поднять взгляд.

– Механизм, сортирующий почту, – пробубнила Нэнси. – Мое изобретение. – И, помолчав, добавила: – Но тебе же это известно, Рут?

– Известно? Мне? С какой стати? Впервые слышу.

Миссис Маккосланд стоило чудовищных усилий придать своему голосу обычную любезность. Авторучка дрогнула и запачкала карточку. Но это не имело значения, ведь Восс попросту выбрасывала ее личную почту. Теперь Рут и это знала. Но она и сама была крепким орешком. Сохраняя спокойное и уверенное выражение лица, миссис Маккосланд твердо посмотрела Нэнси в глаза, хотя страшилась ответного взгляда, его тяжести.

«Ну давай, выкладывай начистоту. Меня не пугают такие, как ТЫ. Говори… но не жди, что я стану метаться, пища, как раздавленная мышь. Иначе я сильно тебя удивлю» – вот что читалось в ее глазах.

Взгляд Нэнси дрогнул, поник, а потом она отвернулась.

– Позови меня, когда все заполнишь. Я занята по горло, некогда тут прохлаждаться и попусту болтать. С тех пор как не стало Джо, на почте работы невпроворот. Может, поэтому ваши письма и…

(СКРОЙСЯ ИЗ ГОРОДА, СУЧКА, БЕГИ, ПОКА МЫ ТЕБЯ ОТПУСКАЕМ)

…не доходят вовремя, миссус Маккосланд.

– Вы так полагаете? – Сохранять легкую приятную интонацию стоило уже сверхчеловеческих усилий.

Последней мыслью Восс едва не отправила Рут в нокаут, чуть не ослепила, как молнией. Опустив взгляд, посетительница увидела на бумаге большую черную

(опухоль)

расползающуюся кляксу, скомкала карточку и отбросила.

Нэнси так и не ответила на вопрос. Сделала вид, будто нечаянно пропустила его мимо ушей. «Врешь, все ты прекрасно слышала», – подумала миссис Маккосланд.

Скрип-скрип-скрррап .

За спиной отворилась дверь. Повернувшись, Рут увидела вошедшую Бобби Андерсон.

– Здравствуй, Бобби, – сказала она.

– Здравствуй, Рут.

(Кончай, ведь она права, беги отсюда, пока еще можешь, пока тебе разрешают, пожалуйста, Рут, ни я, ни мы – большинство из нас – не желаем тебе никакого зла…)

– Работаешь над новым романом, Бобби? – Миссис Маккосланд едва сдерживала предательскую дрожь в голосе.

Знать, о чем другие думают, было само по себе ужасно: это наводило на мысли о галлюцинациях и сумасшествии. Но слышать подобное от Бобби Андерсон…

(пока тебе разрешают)

…Бобби Андерсон – добрейшей души…

«Я ничего такого не слышала. – Рут ухватилась за эту идею с жадностью измученного утопающего. – Мне померещилось».

Бобби открыла свой ящик, достала толстую пачку писем, бросила взгляд на констебля и улыбнулась. У нее во рту не хватало нижнего коренного зуба слева и верхнего клыка справа.

– Лучше беги отсюда, Рут, – ласково произнесла она. – Сядь в машину и уезжай. Что скажешь?

Та вдруг успокоилась – несмотря на страх, несмотря на пульсирующую боль в голове.

– Ни за что, – сказала она. – Это мой город. И если ты в курсе, что здесь творится, то передай остальным, кто в курсе, чтобы перестали давить на меня. У меня есть друзья за пределами Хейвена, они всерьез прислушаются к моим словам, насколько бы дико те ни звучали. Если не ради меня самой, то хотя бы ради покойного мужа. А тебе должно быть стыдно. Это ведь и твой город тоже. Был , по крайней мере.

На мгновение Бобби вроде бы оробела и стушевалась. Потом блеснула лучезарной улыбкой – детской, с парой дырок вместо зубов, – и вот тут миссис Маккосланд перепугалась по-настоящему. Так ухмыльнулась бы рыба, но не живой человек. У этой женщины были глаза Бобби, мысли Бобби… Но улыбка – уже совсем не ее.

– Как скажешь, Рут, – проговорила Андерсон. – Ты же знаешь, все в Хейвене любят тебя. Думаю, через недельку-другую… максимум через три… ты устанешь бороться. Я просто предложила выход из положения. Но если решишь остаться – отлично. Еще немного, и с тобой… все будет в порядке.

На обратном пути Рут зашла в аптеку за упаковкой «Тампакс». Но их в продаже не оказалось. Ни «Тампакс», ни «Модесс», ни «Стейфри», никаких других тампонов или прокладок – хоть в мини-, хоть в макси-версии. Написанная от руки записка гласила: «НОВЫЙ ЗАВОЗ ОЖИДАЕТСЯ ЗАВТРА. ПРИНОСИМ ИЗВИНЕНИЯ ЗА ПРИЧИНЕННЫЕ НЕУДОБСТВА».

Пятнадцатого июля, в пятницу, начал барахлить рабочий телефон.

Утром в трубке появилось раздражающее гудение, так что обеим сторонам пришлось кричать. К полудню прибавился треск. К двум часам ситуация настолько ухудшилась, что аппарат стал совсем бесполезен.

Придя домой, Рут не услышала в трубке ни треска, ни шума. Только мертвое, ничем не нарушаемое молчание. Она заглянула к соседке, чтобы вызвать телефонного мастера. Венди Фанин занималась на кухне выпечкой, месила тесто. Рядом работал миксер.

Рут мало удивилась тому, что вместо розетки прибор был подключен к электронной игре без крышки и ярко светился.

– Конечно, иди позвони, – проговорила Венди, не отрываясь от теста. – Ты же знаешь…

(спасайся, Рут, уезжай из Хейвена)

…где у нас телефон?

– Ну да, – ответила миссис Маккосланд и пошла было в глубь коридора, но задержалась. – Я сегодня заходила в аптеку, хотела купить прокладки, но их почему-то все расхватали.

– Знаю. – Венди улыбнулась. Еще неделю назад у нее был полный рот здоровых зубов, теперь же недоставало трех. – Я взяла предпоследнюю упаковку. Но это скоро пройдет. Мы «обратимся» еще немножко, и все закончится.

– Правда? – спросила Рут.

– О да. – Венди снова вернулась к тесту.

Ее телефон работал безукоризненно. Миссис Маккосланд даже не удивилась. Девушка со станции «Контел» в Новой Англии обещала срочно выслать мастера. Рут поблагодарила ее, а перед уходом поблагодарила и Венди Фанин.

– Не сто́ит, – улыбнулась соседка. – Для тебя, Рут, все, что угодно. Ты же знаешь, в Хейвене тебя любят.

Миссис Маккосланд дрожала, несмотря на жару.

Ремонтная бригада приехала, что-то сделала с кабелем на боковой стороне дома, проверила связь (все работало идеально) и укатила прочь. А через час телефон опять замолчал.

Идя вечером по улице, Рут слышала в голове легкий шелест мыслей, словно шепот сухой листвы, поднятой в воздух дуновением октябрьского ветра.

(наша Рут мы любим тебя весь Хейвен любит)

(но если решила уехать то уезжай или же меняйся)

(если ты собралась остаться никто тебе зла не желает Рут уезжай или оставайся)

(да уезжай или оставайся только не трогай нас)

(да оставь нас в покое Рут не вмешивайся позволь нам позволь)

(«обратиться» да позволь «обратиться» и не мешай)

Миссис Маккосланд шагала медленно, голова у нее раскалывалась от голосов.

По пути она бросила взгляд на «Хейвен-ленч». Бич Джерниган, повар, помахал ей рукой. Рут ответила на приветствие. У Бича зашевелились губы, по которым легко можно было прочесть: «Вон она идет». Несколько человек у стойки разом обернулись и тоже помахали. Все они улыбались. На месте желтых зубов у них зияли черные дыры. Констебль миновала заведение «У Кудера». Потом Объединенную методистскую церковь. Теперь перед ней была ратуша с циферблатом на четырехугольной часовой башне. Стрелки показывали семь пятнадцать летнего вечера. По всему городу в это время мужчины открывали бутылки с холодным пивом и включали погромче радио – Джо Кастильоне [90] Джозеф Джон Кастильоне (р. 1947) – американский радиокомментатор матчей бейсбольной команды «Бостон ред сокс». разогревал публику перед выступлением «Ред сокс». А вот мимо не спеша, рука об руку, прошли Бобби Тремейн и Стефани Колсон. Они направлялись куда-то в сторону городской окраины. Эти двое прогуливались вместе уже четвертый год; даже странно, что Стефани за это время не забеременела.