Мишель Грирсон - Становясь Лейдой [litres]

Держась за ствол дерева, она воспарила на несколько дюймов над веткой и вытянула одну ногу, наслаждаясь вновь обретенной свободой от тела.

Ты ждал ее долго – и эту синюю малышку.

Он оцепенел, вдруг преисполнившись подозрений.

Ее смех рассеялся на ветру, тихий, как шепот листьев. Не бойся, я не стану тебе мешать. Она раскинула руки, удерживая равновесие.

Он отбежал к самому кончику ветки. Тебя прислали сестры?

Мне предоставили выбор. Уйти в другой мир или еще ненадолго остаться здесь. Она уже начала таять. Я решила остаться. У меня есть неоконченные дела.

Бельчонок встревоженно наблюдал, как она исчезает. Затем вновь оглядел людскую толпу. И задумался, уж не с Маевой ли связаны эти дела.

Питер всей грудью вдыхал холодный морской воздух, такой приятный и свежий. Он чувствовал радостное насыщение, словно залпом выпил ведро воды после долгих лет жажды.

Сегодня был хороший ветер, достаточный, чтобы вывести траулер в узкий пролив между бирюзово-синей водой и плавучими льдинами. Весь пейзаж состоял из бледнейших оттенков белого, от моря до гор. Улов вышел знатный – хватит, чтобы прокормиться до конца зимы.

Лучше и быть не может , размышлял Питер.

Он старался не думать ни о чем, кроме окружающей белизны. Старался не думать о ссоре с Маевой.

Ганс указал на тучи, клубившиеся над горами.

– Надвигается снежная буря. Еще одна остановка, и пора возвращаться домой. – Он подвел лодку поближе к плавучим льдинам и бросил якорь. – Жена, наверное, уже соскучилась по тебе.

Я уверен, что нет . Питер натянуто улыбнулся, но ничего не сказал.

Его до сих пор передергивало при одном только воспоминании о ссоре, случившейся у них с Маевой после повешения. Ее слова резали его сердце острее ножа.

Ты стыдишься меня. Стыдишься нашей дочери. Ты хочешь, чтобы мы исчезли…

Почему ты не женился на ком-то другом? Взял бы себе женщину поуступчивей.

Ты все еще любишь ту рыночную потаскуху? Отвечай, черт возьми.

Его ответы – жестокие, грубые. Страшные.

Моя жизнь была проще, пока я не встретил тебя. С Хильдой все было… легче.

Ты была очень даже уступчивой, если помнишь.

Хочешь вернуться обратно в ничто? Лежать голышом на камнях, чтобы каждый, кто окажется рядом, мог тебя взять? Да ради бога.

Малышка плакала, и кричала, и никак не могла успокоиться. Все Маевины обвинения были безосновательны, но она не желала ничего слушать. Лейдины вопли вторили крикам матери пронзительным эхом и врезались ему в голову, словно лезвие топора. Каждое слово, каждый вопль – все глубже и глубже, пока он не почувствовал себя расколотым в щепки. Его жена – и его дочь – вдруг стали чужими, далекими. Неузнаваемыми, непостижимыми существами. Ему казалось, он сходит с ума. Его терпение дошло до предела, о котором он даже не подозревал. Когда он нашел ее у сарая, лежащую без чувств в корыте с водой, он чуть было не бросил ее там одну. Он никогда не признался бы в этом вслух, но жена его разрушала.

Вот почему ему надо было хоть ненадолго сбежать из дома. Чтобы дать себе передышку, глотнуть свежего воздуха, собраться с мыслями. Чтобы вспомнить, каким он был до Маевы. До Лейды. До казни старухи.

Ганс почесал бороду.

– Она не знает, где ты сейчас, да?

Питер почувствовал, как жар приливает к щекам. Ганс похлопал его по спине:

– Что бы там у вас ни случилось, я уверен, что это лишь временная размолвка. Знаешь, как говорится: милые бранятся – только тешатся. Наверное, все дело в рождении ребенка. Столько новых забот и хлопот. Может, мне стоит как-нибудь к вам заглянуть, так сказать, разрядить обстановку.

Питер не стал отвечать, ему было стыдно признаться другу, что его жена будет ему не рада.

– Разве у нас не должно наступить родительское блаженство?

Ганс рассмеялся:

– Моя сестра говорит, что такого понятия не существует.

Питер поморщился, но все же сумел улыбнуться.

– Да, наверное, она права. – Он помедлил и тихо добавил: – Да еще эта казнь…

Ганс невесело усмехнулся:

– Очень печально. Трагично. Но уж точно не твоя вина. Так что не бери в голову.

– Если бы все было так просто. Мае считает, что мы могли бы ее спасти.

– Это было бы глупо и недальновидно. И к тому же опасно. Вы бы ее не спасли, а ты потерял бы жену. – Ганс склонил голову набок. – Я с ней поговорю, если хочешь. Так я зайду повидать Лейду?

В голове Питера явственно прозвучали слова Маевы: Я не хочу, чтобы он подходил близко к Лейде. Я ему не доверяю. Он покачал головой:

– Спасибо, друг. Но ей не хочется никого видеть, даже меня.

Ганс кивнул и перевел разговор на другое:

– Ты уже слышал, что стало с телом старухи?

По спине Питера пробежал холодок.

– Nei [72] Нет ( норв. ). . А что?

Ганс повел лодку в обход большой льдины.

– Кто-то отрезал ей пальцы на ногах, пока она еще висела на дереве.

– Чтобы ее призрак не расхаживал по деревне?

– Суеверные лицемеры, все как один.

Ветер донес до них жутковатый горестный крик.

Ганс указал пальцем вдаль: серая туша на льдине запрокинула голову к небу.

– Она зовет своего детеныша.

Питер судорожно сглотнул.

– Ты знаешь, что тюленихи и их детеныши узнают друг друга по голосу даже через годы разлуки? – Ганс перегнулся через борт. – Связь между матерью и ребенком так просто не разорвешь.

Питеру стало тревожно от этих слов.

Ганс подмигнул ему и схватил молот с крюком – хакапик, закрепленный на борту лодки. Питер вздрогнул, вспомнив, как Маева ударилась об него головой в день спасения. Его сердце рвалось на куски от раскаяния.

– Надо пользоваться неожиданной удачей, дружище. Сегодня море нам улыбнулось. – Ганс бросил Питеру кожаные рукавицы и спрыгнул на льдину. – Давай надевай. Эти тюлени – те еще зверюги. Мы же не хотим, чтобы ты подхватил spekk - finger .

Впервые в жизни Питер ощутил приступ морской болезни.

Ложь, сказанная жене – куда он отправился, что будет делать, – выросла до чудовищных пропорций. Маева и так уже относилась к Гансу с подозрением. То, что сейчас собирался сделать его друг, вдруг показалось немыслимым. Бесчеловечным.

– Сегодня я что-то не в настроении.

Ганс коротко кивнул и озадаченно покачал головой.

Питер его понимал. Один тюлень – его шкура, мясо и жир – стоил в три раза больше, чем весь сегодняшний улов рыбы. Но как сказать другу правду? О том, что он сделал, о том, кто такая – что такое – Маева на самом деле? Питер махнул Гансу с палубы:

– Ты иди. Я останусь на лодке. Прослежу, чтобы все было нормально.

Ганс указал на сброшенный якорь:

– Да куда она денется? Ты нужен мне рядом. А вдруг я провалюсь под лед? Ты вряд ли успеешь меня спасти, если будешь бежать отсюда.