Линдси Карри - Царап-царап [litres с оптимизированной обложкой]

– Нет. Теперь он счастлив.

– А ты? Ты счастлива? – с надеждой спросил Сэм.

Я точно знала ответ на его вопрос. Мы совершили невозможное. Мы разрешили загадку, казавшуюся неразрешимой, и сделали счастливым призрака, которому было больше ста лет. Я была не просто счастлива, я была в восторге.

Я обняла Сэма за плечи и улыбнулась.

– Никогда не чувствовала себя счастливее, ботаник! Пошли домой.

– Девяносто четыре? Как ты это сделал? – воскликнула Кэсли, когда мы прошли через внушительные чёрные ворота кладбища Грейсленд.

Сэм подмигнул мне.

– Ну, математика не такая уж и сложная. Просто до этого я неправильно учился.

Я ухмыльнулась. Я уже больше месяца помогала Сэму с математикой, и с тех пор он уже ни разу не пытался спрятать проваленный тест в наших уродливых мусорных баках. С того дня он не получал меньше восьмидесяти двух баллов! Это было самое малое, что я могла для него сделать, потому что Сэм очень помог мне с призраком. Мне больше не придётся спать в шкафу, а у Сэма будут самые лучшие оценки по предварительной алгебре.

А что касалось Уилли, то он больше не приходил ко мне с того дня, как я попрощалась с ним на кладбище. Больше никаких колышущихся занавесок, цифр на стене ванной, плохих предчувствий и призрачного шёпота. Не могу сказать, что я по нему скучала, потому что справиться со всем этим оказалось нелегко, но мне всё равно не хватало ощущения тайны.

Но моё обещание Уилли не закончилось, когда я согласилась помогать папе. После того как родители купили мне абонемент в исторический музей, чтобы я могла пользоваться их научно-исследовательским залом, я начала ходить туда каждые выходные. Я рассказала работникам библиотеки о новой папиной книге и своих расследованиях катастрофы «Истленда». Я также рассказала им об Уилли. Руководительница отдела была так поражена, что попросила меня каждое субботнее утро быть волонтёром музея! Иногда я работала с маленькими детьми, а иногда со взрослыми. Но на самом деле это не имело большого значения. Важнее всего то, что у меня появился шанс рассказывать об «Истленде» и об Уилли. Я всегда показывала его фотографию. Пока у меня есть, что о ней сказать, он не будет забыт.

Я повернула голову направо, и моя улыбка стала ещё шире. Уорнер шёл рядом с нами, и его глаза блестели в приглушённом свете предвечернего солнца. Он остановился у входа на кладбище.

– Вот это да!

Действительно. Грейсленд – огромное и красивое кладбище. Незабываемо красивое. Огромные деревья с доходившими до белоснежных надгробий ветвями, облупившиеся мавзолеи, похожие на ряды солдат, и элегантные скульптуры, уходящие далеко в небо. В этом месте вы почти забывали о смерти.

Почти.

– Всё нормально? – спросила я Уорнера.

– Да. – Он указал на окружающие нас памятники. – Учитывая то, где мы находимся, мне на удивление хорошо.

– У кого-нибудь ещё есть ощущение дежавю? – спросила Кэсли, расстёгивая куртку. День выдался тёплым. Всё вокруг было окутано золотистым солнечным светом, даже древние памятники вдоль тропинок. – Как на том месте, где затонул «Истленд»?

– Обожаю дежавю! – Эмили побежала вперёд. Её подстриженные волосы развевались на ветру, а подошвы высоких коричневых ботинок стучали по асфальту. Даже посреди кладбища она была похожа на персонажа из рекламы энергетического напитка или чего-то в этом роде. Я провела пальцем по её браслету и улыбнулась. Эмили оказалась права. Я справилась. И она тоже справится, потому что наконец-то начала говорить о том, что происходило у них дома.

Уорнер повернулся ко мне и приподнял бровь.

– Дежавю? О чём она говорит?

– Губная помада, – с улыбкой ответила Кэсли. – Твоя кузина просто обожает губные помады.

– Большинство девчонок их любят, – улыбнулся в ответ Уорнер.

– Кроме Клэр, – со смехом ответил Сэм. – Очевидно, теперь наш маленький ботаник увлёкся кладбищами.

Все засмеялись, кроме меня.

– Клэр? – позвал Уорнер. Остальные уже ушли вперёд вслед за бегущей вприпрыжку Эмили. – Что-то не так?

Я не была в этом уверена. Месяц назад я ужасно боялась папиных книг, историй и экскурсий. А теперь я спокойно шла по кладбищу.

По собственной воле.

С мальчиком, который мне нравился.

– Странно, правда? – сказала я. Мой голос дрожал, но я ничего не могла с собой поделать.

– Что? Оказаться на кладбище? – спросил Уорнер. – Вообще-то да. Но странно в хорошем смысле. Вроде той рекламы спальных мешков, которую показывают каждое субботнее утро. Они такие уютные, но такие странные.

Я фыркнула и тут же прикрыла рот рукой. Как же неловко! Уорнер усмехнулся, и я впервые поняла значение фразы «смеюсь вместе с тобой, но не над тобой».

– Тогда ладно. Ты готов?

Он недоверчиво посмотрел на меня.

– Не уверен. Пока ещё не знаю, к чему быть готовым.

– Уверена, ты уже догадался. Подумай хорошенько, – ответила я.

Уорнер открыл рот.

– Не может быть! Декстер Грейвс действительно похоронен на этом кладбище?

– Да. Иначе зачем бы я привела тебя сюда?

Он пожал плечами.

– Не знаю. Я об этом не подумал. Наверное, мне было всё равно.

Теперь пришла моя очередь смеяться.

– Тебе было всё равно, что после школы я потащила тебя на кладбище?

– Не совсем. Просто я знал, что ты там будешь, так что всё должно было быть нормально.

Я так удивилась, что споткнулась о небольшую рытвину на тропинке. Неужели я не ослышалась?

– Клэр! Уорнер! Быстрее, мы его нашли! – Голос Эмили нарушил молчание.

Мне казалось, у меня в горле застрял целый комок кошачьих волос.

– Идём к ним.

– Пошли, – тихо ответил Уорнер. – Спасибо, что позвала меня. Твой брат и Кэсли классные.

– Правда? – Меня охватила гордость. Старая Клэр, та, что всё время боялась, могла вырыть себе яму и прыгнуть в неё, потому что у новой Клэр теперь была прекрасная жизнь.

Мы подошли к остальным. Я указала на статую, вокруг которой они собрались.

– Ребята, познакомьтесь с Декстером.

Я бросила рюкзак на землю и вытащила потрёпанную папину копию «Кладбищ Чикаго».

– Эта статуя была выполнена в 1844 году человеком по имени Лорадо Тафт. Он назвал её «Вечная тишина».

– «Вечная тишина», – тихо повторила Кэсли, нахмурилась и посмотрела на статую. – Звучит жутко.

– А как бы ты хотела, чтобы он её назвал? «Увидимся на другой стороне»? – спросил Сэм, и его громкий смех эхом разлетелся над безмолвными могилами.

Кэсли осторожно подошла к статуе, как если бы это была медвежья ловушка, а не столетний памятник.