Наташа Михлин - Это внутри

Порывистый Эрроу оказался вылеплен совсем из другого теста. Он постоянно сравнивал себя с другими и взрывался от малейшего пустяка, переживая неделями из-за некстати сказанного кем-то слова или косого взгляда.

Один из одноклассников выбрал его объектом вполне невинного розыгрыша, но Эрроу отреагировал непропорционально бурно. Это оказалось неожиданностью для всех, включая самого Эрроу. Под глазом незадачливого шутника появился синяк, а испуганному драчуну пообещали устроить «темную». Теперь на переменах Эрроу старался держаться рядом с Чаком, хоть и отчаянно стеснялся этого. Но вдали от защиты старшего брата приходилось ходить, поминутно оглядываясь, ведь в нужный момент внезапный прилив храбрости мог и не повториться.

Ненавязчиво проводив Эрроу до дверей в класс, Чак зашел в уборную. В отличии от туалета старшеклассников, прокуренного и вечно исписанного похабщиной, несмотря на ежедневные усилия уборщицы, здесь было относительно чисто и тихо. Выйдя из кабинки, Чак наткнулся взглядом на Таккера Гарсиа.

— Удивлен? — поднял бровь Таккер.

— Не то слово, — проворчал Чак, намыливая руки.

— Хочу дать тебе совет. Держись подальше от Сайхема.

Чак рассмеялся.

— Не мог выдумать ничего оригинальнее? Для этого ты выслеживал меня в детском туалете?

Гарсиа смотрел на него без улыбки.

— Ты не знаешь, во что впутываешься. Держись подальше от него. От меня. От всех нас.

— Мне теперь податься в монастырь? — фыркнул Чак. — Не утруждайся, Гарсиа, нужно нечто большее, чтобы напугать меня.

Таккер покачал головой.

— Джер не должен знать об этом разговоре. Я хочу поступить правильно… В следующий раз это кончится смертью, Феррет.

Чак удивленно взглянул на него:

— В следующий раз? А разве был прошлый?

Таккер отвел глаза и молча вышел из комнаты.

По камню медленно ползли капли. Багровые потеки наслаивались на черные линии уже свернувшейся крови. Серебристые прожилки слюды пропали, поглощенные тусклым блеском красных полос. Элис стояла у подножия скалы, в голове не было ни одной связной мысли.

— Миссис Феррет, я вызывать коп? — рядом топтался пастух-индиец.

— Да, Рави, — ответила она наконец, — и пожарных тоже.

Элис подумала, как же старику не повезло, что он не уехал две недели назад, вместе с остальными сезонными работниками, а остался помочь в подготовке фермы к зиме.

Послышался знакомый шум мотора и голос Джеффа, увидевшего причину переполоха. Он подбежал и взял жену за руку. Элис не отрывала взгляда от скалы. Зрелище и правда было жуткое: в середине гладкой скальной стены висела мертвая корова, приколотая к скале острой глыбой камня, как гигантским гвоздем.

Пожарники мучались два с половиной часа, прежде чем им удалось спустить несчастную буренку. Гигантский клин намертво застрял в образовавшейся расщелине, одному из спасателей пришлось забраться на камень чтобы распилить корову и сбросить вниз по частям. За это время у скалы успела перебывать вся округа, и даже после того, как пожарная машина уехала, люди продолжали приезжать и снимать на камеру каменный гвоздь и въевшиеся в скалу под ним потеки крови.

Народу в заведении Софии было битком, люди вновь и вновь пересматривали видео и фото, расспрашивали тех, кому повезло увидеть больше, гадали и строили предположения. Всех волновали три главных вопроса: кто это сделал, почему, а главное, как? Полиция пока не могла ответить на вопрос, каким образом корова Ферретов пропала из запертого на задвижку хлева и оказалась приколота к горной стене на высоте более двадцати метров, подобно бабочке в коллекции энтомолога.

Вполне ожидаемо поползли слухи о нечистой силе, всплыли всевозможные рассказы об аномалиях, замеченных жителями округи со времен основания поселений. Люди присматривались друг ко другу, тени казались щелями в иное измерение, а туманные клочья — духами, тянущими щупальца в надежде поживиться зазевавшимся прохожим. Говорили о полтргейсте, перебившем чашки в доме Терренсов, о черных овцах с огненными глазами, о говорящих зеркалах… Половину историй образовывали пересказы о некоем знакомом, однажды увидевшем нечто; другая же половина изначально выдумывалась на ходу, и каждый рассказчик страстно клялся перед восторженными слушателями, что говорит истинную правду. И те, и другие прекрасно понимали, что в ожидании официального объяснения происшедшему играют в древнейшую игру «Напугай меня». Все получали от этого массу удовольствия, ведь испортить эту забаву можно было, лишь признавшись в ней самому себе.

В конце концов копы наткнулись в соседнем городке на агрессивного наркомана, недавно сбежавшего из клиники. Он скрывался у своей тетки, в момент облавы был абсолютно невменяем. В подвале нашли снаряжение для промышленного альпинизма, и этот факт поставил в деле окончательную точку. Конечно, оставалось еще множество невыясненных подробностей, но основная волна ажиотажа схлынула, оставив после себя вытоптанный луг, тысячи лайков в соцсетях и полную кассу в «Эдельвейсе».

Мокрый асфальт сверкал и переливался огнями. Рекламные неоновые надписи расцвечивали переулок ядовитыми бликами, придавая происходящему внизу вид эффектной постановочной съемки.

«Это Лос-Анджелес, разве здесь бывает по-другому?»

Костяшки пальцев саднило, он был пьян и не рассчитал силу удара, но эти парни напросились сами. Луис отшвырнул отключившегося противника и с улыбкой повернулся к остальным. Азарт мешался с алкоголем в крови, наполняя тело искрящимися пузырьками. Сейчас можно было не сдерживать яростное веселье, наполняющее его всякий раз в подобных обстоятельствах, казавшаяся безумной улыбка работала на него. Глядя на стремительно меняющиеся выражения лиц двух крепких мужчин, Луис рассмеялся и направился к ним. Любимая игра — умело манипулируя эмоциями оппонента, наблюдать за мгновенным переходом от уверенности в своей силе к ледяному ужасу осознания хрупкости собственной жизни.

Пластиковая лента флажков, развешанных по улице в честь Дня Колумба, показалась одному из нападавших способом склонить чашу весов в свою пользу. Он попытался накинуть цветастый жгут на шею Фернандеса, но Луис молниеносно подался вбок, сбрасывая противника, и, уложив на асфальт, заломил его руку в жесткий захват. Третий головорез достал нож и бросился выручать приятеля. Возиться с лежащим парнем не было времени. Раздался глухой треск и крик. Со сломанным плечом не попрыгаешь. Мужик с ножом приближался.

«Хоть бы держать его выучился правильно, ушлепок,» — подумал Фернандес, вышибая финку ногой.

Ребро ладони Луиса с хрустом врезалось парню в кадык. Все трое нападавших теперь лежали на земле, напоминая бесформенные мешки с мусором. Луис убрал волосы с лица и выпрямился, оглядывая поле боя в поисках своей сумки, с попытки кражи которой все началось. Звук женского голоса заставил его обернуться.