Наташа Михлин - Это внутри

Над чайником поднялось облако пара, Дина бросила в чашки душистые хрупкие листья мелиссы и залила кипятком.

— Эбби знает, что дар нельзя показывать посторонним. И кроме жуткого случая с Томом, я ни разу не видела, чтобы она теряла над собой контроль.

Тайлер встал и подошел к окну. Ветер сбивал с клена последние мокрые листья, и они падали комками, не успевая раскрыться воздушному потоку.

— Мак видел проявление дара Эбби, — проговорил Хупер, — теперь он рассказывает об этом всем, кто готов слушать.

Дину будто ударили под дых.

— Что?! Но… Эбби мне ничего не говорила, — прошептала она помертвевшими губами.

Хупер молчал. Ложка Дины со звоном упала на стол, сахарные песчинки рассыпались по темной поверхности дерева.

— Это моя вина. Я слишком сильно давила, пользуясь ее кротостью, и теперь малышка боится поделиться со мной, ранить… ведь самый большой страх Эбби — причинить кому-либо зло.

Дина закрыла лицо руками. Тайлер присел и пододвинул к ней теплую чашку. Она глотнула чай и продолжила:

— Дети спят с фонариками после этих страшных рассказов про коров и психопатов. Люди как с ума посходили, я даже рада, что Эбби пролежала с температурой эти дни и почти ничего об этом не слышала. Возможно, в школе ей рассказали что-то, она испугалась и потеряла бдительность…

Дина чувствовала себя бессильной медузой, увлекаемой течением.

— Что же делать теперь? — прошептала она самой себе.

— В свете последних событий рассказ Мака выглядит такой же байкой, как и всякая другая, — ответил Хупер. — Он известный болтун и пьяница, и сам до конца не уверен, что это случилось с ним наяву. Кажется, я был единственным, кто вообще дослушал его до конца.

— Я все же поговорю с Эбби, — нахмурилась Дина, — она должна стать осторожнее. Это будет непросто, после смерти Тома, разговаривая с ней, я каждый раз словно ступаю по тонкому льду. Стоит случайно напомнить ей об отце, как Эбби уже не может уснуть, приходится брать ее к себе в постель.

Дина зябко передернула плечами и смущенно добавила:

— Я и сама почти каждую ночь вижу пятно на половицах спальни Тома, его кровь, как живая, тянется ко мне… приходится глотать таблетки.

— Я знаю, что такое ночные кошмары, — без улыбки ответил Тайлер.

Крики чаек далеко разносились в темной вышине туч. Птицы парили в небе светлыми крестами и вспыхивали золотом, пролетая сквозь солнечные лучи. Отгремела гроза, и чайки носились над водой, хватая добычу, поднятую непогодой к поверхности океана. Дина с удовольствием вдыхала соленый воздух, насыщенный озоном. Эти два дня в Сиэтле оказались как нельзя кстати, на конференции по диагностике она встретила нескольких старых знакомых. Вспомнить беспечное университетское время было приятно, те неразрешимые вопросы, что волновали ее тогда, теперь казались просто смешными. Дина подняла телефон, чтобы сфотографировать пейзаж, и заметила новое сообщение. На экране было фото спальни Стюарта. Дина вздрогнула, потом пригляделась. Деревянные половицы в углу комнаты светлели свежим деревом. На следующем фото виднелись угли костра.

«Надеюсь, это поможет. Добрых снов. Тайлер».

Таккер сидел, свесив ноги над шумящей водой, и смотрел, как солнце садится за стену дамбы. Холодная пыль поднималась из потока, оседая на волосах, как седина.

«Быть взрослым — значит быть одиноким» [16] Афоризм Жана Ростана, французского биолога и писателя, сына Эдмона Ростана. .

В последнее время Таккер думал как никогда много. То, что раньше казалось не заслуживающим внимания, стало жизненно важным. Вещи же, занимавшие Таккера месяц назад, наоборот, теперь казались лишь пустыми погремушками. Гарсиа наконец пытался разобраться в себе, и это заставило его повзрослеть.

«Быть взрослым — значит быть одиноким».

Когда Джер начинал цитировать великих, Таккер чувствовал себя мальчиком на уроке литературы, и это бесило. Но пафосное высказывание неожиданно оказалось правдой, и чем дальше, тем полнее Так осознавал это.

После того, как у Гарсиа проявились сверхспособности, Джереми посвятил его в свои мысли.

Дар превратил их в мишень, любое неверное движение — и все окажутся во власти спецслужб, оконча дни в застенках секретных лабораторий. Это означало, что отныне весь мир делился на своих и чужих, не оставляя места для градаций. Создание закрытого мирка, защищенного от вторжения извне, казалось единственной возможностью выжить. Необходимо было донести это до остальных зараженных, пока никто из них не успел натворить бед.

Джереми и Таккер почти две недели отлавливали парней по одному. Каждый реагировал на новость по-своему, кто-то впадал в истерику, как Таккер в свое время, другие, наоборот, приходили в восторг, и таких было гораздо сложнее убедить в необходимости сохранения строгой секретности.

Гарсиа поежился при воспоминании о вечере, когда они с Джереми и Патриком пришли к Терренсу во двор. После наглядного подтверждения того, что его не пытаются разыграть, Терренс испугался настолько сильно, что стал совершенно невменяем и напал на них с бейсбольной битой. Патрик и Таккер ударили разом, отбросив парня к бассейну, и тут же почувствовали, как воздух похолодел, за спиной поднимающегося Терренса выросла водяная стена и обрушилась на них, сбив с ног. Сам же Терренс метнулся в дом, Таккер догнал его в ванной, где тот уже схватил лезвие, чтобы перерезать себе горло. Его дар, как назло, оказался очень силен, вдвоем с Патриком они с трудом удерживали Терренса, притиснув к полу, пока Джереми не вырубил парня битой.

Всего их было десять человек, половина училась в одном потоке с Гарсиа и Сайхемом. Были и другие: троим из них еще не исполнилось шестнадцати, а двое самых старших уже закончили школу. Патрик учился в Споканском колледже, приезжая домой на выходные. Теперь он объявил потрясенным родителям, что передумал учиться и заперся в четырех стенах, невесть куда пропадая на выходные.

Полукруглая стена дамбы уходила вверх, в сумерках она казалась застывшей на миг волной, готовой обрушиться на долину. Недалеко оттуда, за острым ребром поросшей лесом горы, остались червоточины старой золотой выработки. Это уединенное место как нельзя лучше подходило для базы «Крепости».

«Крепость». Так они себя теперь называли. Название предложил кто-то из младших, и оно прижилось, ведь пока что их самым горячим желанием было оказаться в кольце неприступных стен. Выбор названия походил на игру в детском лагере, но они и были мальчишками, пусть рано повзрослевшими, но во многом еще детьми.

Переплетение темных пещер стало местом регулярных встреч. Постепенно в главной галерее появились походные матрасы, газовые горелки и запас продовольствия. Широкие отверстия в боку горы заросли кустарником, часть пришлось выкорчевать, чтобы пропустить в убежище хоть немного света. Рельсы мальчики убрали сразу, отогнув ржавое железо к стене, а посередине широкой развилки поставили большую круглую жаровню.