Наташа Михлин - Это внутри

Он забросил рюкзак на спину и потянул дверную ручку. Заперто. Таккер нахмурился, и в этот момент зазвонил телефон. Судя по обстановке, мать была в фитнес-клубе. На идеально уложенных волосах спортивная лента смотрелась смешно, как в дешевой рекламе средств для похудения.

— Доброе утро, дорогой.

— Что за чертовщина, мам? — рявкнул Таккер, еще раз дернув дверь, — мне надо идти на курсы…

— Не держи меня за дуру, Таккер, — в голосе миссис Гарсиа зазвенела сталь, — я ждала, что ты все же одумаешься, но, видно зря… До самого отъезда ты останешься под домашним арестом.

— До отъезда?! — переспросил Таккер и рванулся к окну.

У задних ворот стояло несколько грузовиков, рабочие таскали вещи.

— Пожалуйста, не делай глупостей. Нам пришлось поступить так ради твоей безопасности, — продолжала мать, — теперь я понимаю, зачем архитектор настаивал на крепких внутренних дверях в доме…

Таккер в ярости швырнул об пол телефон и, сбросив рюкзак, достал из-под кровати спортивную сумку. Побросав в нее вещи и вывернув из карманов рубашек и брюк всю имеющуюся наличность, он накинул теплую куртку и повернулся к выходу. Дверь вынесло вместе с косяком, в облаке белой пыли Таккер вышел в коридор и сбежал с лестницы. У главного входа его поджидал Арам. Увидев Таккера, он загородил двери и вытянул руки вперед, пытаясь остановить его.

— Миссис Гарсиа предупреждала, что вы найдете способ выбраться… И дала четкие инструкции на этот случай. Не заставляйте меня применять силу, мистер Таккер, — добавил он, увидев, что хозяйский сын и не думает снижать скорость.

Громадная передняя стена гостиной представляла собой ажурное окно четырехметровой высоты, по центру которого сияла дверь с витражами — гордость матери, ее собственный проект, над которым долго трудились дизайнеры.

— Отойди, Арам, — рявкнул Таккер.

Охранник сокрушенно покачал головой и двинулся навстречу. Через мгновение он отлетел в угол, сверху рухнули осколки.

Таккер с мстительным удовольствием смотрел на осыпающиеся цветные куски стекла, на месте узорных розеток осталась лишь серая паутина. Гарсиа смел ее одним движением, обломки металлических профилей рухнули во двор. Пройдя по дорогущему шахматному газону, Таккер сел в машину, выломал главные ворота и выехал на дорогу. Оставив у центра Черритауна помятый «мустанг» с ключами в замке зажигания, Таккер пешком добрался до ближайшей хайкерской тропы, которая вела в более или менее верную сторону. Примерно на середине ему пришлось свернуть в лес. Эту дорогу к пещере он знал плохо и несколько раз терял направление, так что до места добрался лишь на закате.

Спускаясь в знакомый ручей, он молился о том, чтобы в лагере оставался хоть кто-нибудь. Надежды на это было мало, сбор назначали на утро, в последнее время встречи были короткими, парням становилось все труднее вырываться из дома. Разбитый телефон Таккер оставил в комнате, к тому же сюда все равно не доходил сигнал сети… Это означало в лучшем случае несколько дней полного одиночества, в худшем — неделю.

Сумерки опустились на ущелье, Таккер достал фонарик и безо всякой надежды подал условный сигнал. Тьма провалов галереи была ему ответом. На него тяжелой плитой навалилась усталость, пальцы в кожаных митенках онемели от холода, Таккер ободрал их об острые гранитные грани и не почувствовал боли. Зверски хотелось пить, он вспомнил, что в спешке забыл взять с собой воду. Таккер снял с валуна пригоршню крупитчатого снега и сунул в рот. По горящей гортани разлился вкус хвои и низкого зимнего неба. Гарсиа с трудом подтянулся, залез на обледенелый валун и направился ко входу в пещеру, оскальзываясь на заиндевелых камнях.

Угли жаровни уже подернулись пеплом, но внутри еще хранили тепло. Таккер аккуратно положил сверху растопку и раздул огонь, мысленно воздавая хвалу Сайхему, которой в свое время долго бился, обучая Таккера разводить костер даже под проливным дождем. Тогда это казалось Гарсиа просто очередной блажью… Руки болели от резкого перепада температуры. Убедившись, что огонь горит как следует, Таккер положил в жаровню несколько поленьев, подтащил ближе один из спальных мешков и, свернувшись, улегся, глядя на медленные языки пламени.

Когда Таккер открыл глаза, мимо неровных каменных арок текла тьма пополам со снегом. Огонь весело потрескивал, по другую сторону жаровни сидел Джереми Сайхем и смотрел на него.

— Ну ты и навел шороху…

Таккер сел и недоуменно нахмурился, плохо соображая со сна. Джереми поднял палец и закрыл глаза, прислушиваясь. Только тогда Таккер уловил отдаленный стрекот вертолетов. Он поежился и с опасением глянул на Сайхема. Но беловолосый просто глядел на пламя, не впадал в бешенство, не пытался отчитывать Таккера. И молчал.

Гарсиа давно не видел друга таким тихим, почти спокойным. Собранным и немногословным — да, но спокойствием это назвать было нельзя, под маской внешнего бесстрастия всегда тлел огонь, готовый вспыхнуть от малейшей искры.

А сейчас Джереми наконец-то выглядел, как когда-то. Простым школьником, парнем, с которым Таккер дружил больше десяти лет… Надо сказать, Таккер вообще давно не видел его вот так — наедине, и забыл, когда в последний раз разговаривал с Джереми дольше трех минут. Став лидером «Крепости» Сайхем отдалился от всех и закрылся наглухо, прекратив обычные для них с Таккером полушутливые беседы о жизни.

— Мать хотела увезти меня силой, — просипел Таккер, и прочистив горло, продолжил: — У меня не было выбора. Хотя можно было улизнуть тихо, но…

— Это уже неважно, — перебил Сайхем, перевел на Таккера взгляд и усмехнулся.

Гарсиа понял, что Сайхем видит его страх. Джереми встал, и Таккер невольно подобрался, готовый ко всему. В глазах Сайхема на миг промелькнуло что-то болезненное, он повернулся и стал выкладывать из рюкзака вещи.

— Как ты узнал, что я здесь? — спросил Таккер, чтобы разрушить тяжелое молчание.

— А есть варианты? — не оборачиваясь, отозвался Джереми. — Я принес еду. Немного, но все, что было. Остальные придут позже, мы договорились, что кто-то будет навещать тебя каждые три дня, пока все не кончится. Наши наизусть знают, что говорить копам.

Таккер взял из его рук упаковку сосисок и едва смог сдержать рвущиеся наружу эмоции. Они не бросят его. Не оставят одного. Все они. «Крепость» окружила его надежной стеной.

Джереми поспешно отвернулся и, накинув капюшон, бросил:

— Я за дровами.

Глядя вслед фигуре, скрывшейся за пеленой падающего снега, Гарсиа пришла в голову ошеломительная мысль, что, возможно, не Сайхем отдалился от него, а наоборот, сам Таккер бросил своего лучшего друга, в страхе перед ответственностью, которую тот взвалил на себя. Сосредоточился на собственных переживаниях и проблемах, не желая озадачиваться решением еще и чужих. А Джерри понял это и не стал настаивать, из гордости, из вечного опасения показаться слабым…