Саша Ино - По ступенькам к виселице

Внизу забрезжил лес черными стволами голых деревьев. Сделав круг, я стал приземляться. Сначала швырнул девочку на мягкий снег, а потом плюхнулся сам, откидываясь спиной на дерево. Я тяжело дышал, запыхался, да и вообще порядком устал. Девочка скулила, опасаясь глядеть в мою сторону.

«Правильно, молчи. А лучше вообще исчезни и не попадайся мне больше на глаза,» — раздраженно подумал я.

Но тут, по своему обыкновению, проклятие в виде дитя человеческое все испортило, наполнив о себе слезливым визгом:

— Но я же не хотела этого! Я не хотела, чтобы так все вышло!

— Однако вышло, — устало буркнул я.

— Получается, я виновата? — девочка в ужасе смотрела на свои окровавленные руки.

— Получается…

— Но я… — она слабо возразила.

— Говорил, не тащить меня к людям.

— Прости…

Я цыкнул и усмехнулся. Сейчас мне было не до девичьих соплей, я боролся с самим собой. Бесконтрольное тело требовало продолжения пиршества, а я, как его голова, адекватно не мог пойти навстречу инстинктам. Равновесия сил нарушать не хотелось, совсем не хотелось. Поэтому грустно взглянув на свои, столь полезные руки, я приставил меч к горлу и одним движением отсек себе голову.

Меня встретил пушистый снег и отчаянный крик девочки. И как после всего увиденного она еще способна пугаться? Загадка. Но я снова стал головой и не хотел ничего кроме покоя. Мое тело же отмирало, рассыпалось на куски и расползалось разными отвратительными гадами во все стороны света. Жаль…

Но иначе никак, у меня лишь один выбор — трезвость или разгул. Второе, конечно, прельщает, но и быстро теряет остроту. И по мне уж лучше копить силы до нового всплеска и наслаждения, чем подсесть на вечную утомительную погоню за удовольствием на дороге крови и смерти, когда даже хаос начинает граничить с порядком и приобретать его черты. Скучно…

— Зачем ты это сделал? — меня вывел из задумчивости робкий голосок.

— А зачем мне тело?! Оно мешает! — рявкнул я, не желая больше ни с кем говорить и отвечать на глупые тысячелетние вопросы.

— Прости… Но что мне теперь делать?

«Сдохнуть», — хотелось сказать, но я сдержался. Все же девочка — лишь человек, она не виновата, что такая…

— Ждать, — тихо произнес я.

— Чего?

— Моего брата. Усердие.

— Зачем?

— Узнаешь… Ты ведь теперь тоже больше не человек.

Я зажмурился, более находиться в снежном мире людей я не желал. Изменив все углы и параллели вселенных, я вновь очутился под столом, скрытый приятной тенью скатерти.

«Как хорошо… — подумалось мне, и я расслабленно выдохнул. — Хоть мне и пришлось стать невольно отцом одного из нас, ничего не поделать. Так вышло. Девочка больше не может жить среди человечества, она коснулась меня… Упорство научит ее силе. И скоро она узнает свое имя… Я породил само слепое Отмщение, но пусть об этом печалятся другие…».

Я усмехнулся, теперь мне уже точно было безразлично.

«И все же, не перестаете вы меня удивлять, странные Люди», — прошептал я и погрузился в столь приятный сон бытия. Отдых я заслужил.

В этом мире я обречен. И мои желания обречены покоиться в мечтаниях и выражаться только на бумаге. Мне мало одной жизни, я хотел бы проживать тысячи. Разные.

Мне хотелось бы испробовать себя во всем: стать летчиком, скрипачом, генералом, ученым, повстанцем, вором, проститутом, дальнобойщиком, художником, карточным шулером, врачом, колдуном, маньяком, примерным семьянином, светским львом, монахом, путешественником, гангстером, тюремщиком, тату-мастером, инопланетным захватчиком, бароном или князем, вампиром, демоном, наконец. Попробовать все.

Но у меня есть лишь одно тело, одна жизнь, работа, дом. И каждый день похож на другой.

Музыка: «Дом кукол», «Танцор».

«Arbeit macht frei» — «Труд освобождает» — слова, написанные на воротах Освенцима и многих других лагерей смерти. Цитата впервые была использована как заголовок романа немецкого писателя фашистской эпохи Л. Дифенбаха, а позже распространялась крылатым выражением Теодором Эйке, известным генералом СС.

Я просто считаю, что этому место именно здесь.