Зои Аарсен - Холодный как мрамор [litres]

Автобус до Мичигана отправлялся от старшей школы Уиллоу на следующее утро.

Я тщательно расправила рукава футболки, которую складывала, и задумалась. На лестнице мне нужно было выскользнуть из шеренги или же придумать другой способ пораньше выскользнуть из прачечной. Здание общежития было таким старым и запутанным, что я понятия не имела, были ли в подвале возле прачечной какие-либо двери, через которые можно выбраться наружу. Но я собиралась рискнуть, даже если это означало пробежать половину кампуса в двадцатиградусный холод без зимней куртки.

Напротив меня складывала белье Винни, девушка из Кеноши, которая физически угрожала своей последней приемной матери. Начать с ней (или с любой другой соученицей) перепалку было крайней мерой, но, если удастся заставить надзирателя Робинсон отправить меня в кабинет директора пораньше, появилась бы отличная возможность сбежать из кампуса перед перекличкой на втором этаже.

Я не отрывала взгляда от Винни, пока она не посмотрела на меня, а затем достала из кармана комбинезона бальзам для губ «Блистекс». Это было единственной роскошью из дома, которую мне разрешили взять с собой в Шеридан, так как, когда мама привезла меня 1 января, мои губы потрескались и кровоточили – вероятно, от долгого пребывания на холоде, когда мы шли по территории Симмонсов той ночью. Зная, что привлекла внимание Винни, я наносила бальзам медленно и провокационно.

– Эй, – твердо сказала она. – Дай-ка мне немного.

Хотя я и планировала с ней повздорить, но, будучи близка к этому, испугалась того, что она могла сделать.

– Нет, это мой, – ответила я и убрала бальзам в карман. И вновь посмотрела на стопку футболок, которые складывала.

– Ну дай. Не заставляй меня насильно у тебя его забирать, – продолжила Винни, оглядывая меня с ног до головы.

Краем глаза я взглянула на надзирательницу Робинсон. Конечно же, она слышала Винни и понимала, что происходит, но не собиралась ничего говорить девушке, пока этого точно не потребуется. Даже надзиратели боялись Винни; ее плечи были как у полузащитника, и я слышала, что она могла кусаться .

– Это от врача, по его назначению. Ты его не получишь, – сказала я, дрожа в свободном комбинезоне. Я хотела, чтобы меня отправили в кабинет к директору, а не в лазарет из-за того, что Винни может откусить мне ухо.

Бросив взгляд на надзирательницу Робинсон, Винни отложила пару носков, которую складывала, обошла стол и подошла ко мне. Она взяла меня за запястье и вывернула мне правую руку за спину.

– Я сказала тебе дать мне бальзам для губ, – взревела Винни.

Другие девочки вокруг нас продолжали складывать вещи, ни одна из них не произнесла ни слова и даже не осмелилась посмотреть в мою сторону. Моя рука была зажата между лопаток, и я наклонилась к столу от боли, молясь, чтобы надзирательница Робинсон уже подбежала. Я направила взгляд на уродливую желтую плитку на стене за сушилками, плотно сжала губы и старалась не шевелиться, насколько это было возможно, так как точно знала, что Винни была способна сломать мне руку, если захочет. Она достала из кармана моего комбинезона бальзам для губ и толкнула меня так сильно, что я чуть не ударилась головой о стол.

– Что происходит? – наконец спросила надзирательница Робинсон без какого-либо интереса. Она и пальцем не пошевельнула, хотя и видела, что Винни меня удерживала. Надзиратели Шеридана игнорировали проблемы, тем самым способствуя их возникновению. В их защиту можно сказать, что они, вероятно, не получали достаточно денег для того, чтобы рисковать своей жизнью и держать более жестоких девочек в подчинении.

– Ничего, – соврала Винни, обходя стол и возвращаясь к месту, где складывала белье.

Я посмотрела на свою груду белья и боковым зрением заметила страшные ортопедические черные туфли надзирательницы Робинсон рядом с моими ногами, но пока не расслаблялась – в Шеридане даже вмешательство авторитетного лица не означало, что ты в безопасности.

– Это правда? – спросила меня Робинсон. – Я только что видела, как она схватила тебя, Брейди, или же мне померещилось?

Момент истины. Была вероятность, что Робинсон не отправит меня к директору, а Винни потом изобъет меня до полусмерти, но я должна была рискнуть.

– Она украла у меня бальзам для губ, – ответила я.

– Я ничего не крала, – продолжила врать Винни. – Она его украла у меня, а я просто вернула свою вещь. – Она вынула бальзам из кармана и показала Робинсон. – Видишь? Мой.

Надзирательница Робинсон определенно не поверила Винни, но, похоже, решила просто разрядить обстановку, чтобы не обращать на себя ее гнев. Она положила руки на бедра и гневно приказала мне:

– Поднимись наверх и сообщи Карлитос о своей изоляции до отбоя.

Успех! Одиночная прогулка до моего этажа – идеально.

– Сука, – тихо бросила мне Винни, когда я прошла мимо нее с опущенной головой на выход из прачечной. Я старалась держать нормальный темп, хотя больше всего хотела убежать прежде, чем Робинсон изменит свое решение и поручит кого-то меня сопровождать.

Проскользнув через двери прачечной в коридор, я оглянулась по сторонам. Было еще по крайней мере восемнадцать минут перед тем, как все ученицы выстроятся в шеренгу на втором этаже, чтобы их отвели на ужин. Если мне повезет, то потребуется еще десять минут, прежде чем они поймут, почему я не дошла до кабинета Карлитос, как мне приказали, и что я сбежала. Получается, у меня было почти полчаса, чтобы выбраться на улицу к друзьям. Прежде чем покинуть Уиллоу, я настоятельно велела Генри быть на месте вовремя.

В спешке я толкнула ближайшую дверь, которая вела в котельную. Внутри оказалось темно. Тут были водонагреватели и какая-то электрическая панель управления – но, очевидно, не дверь на выход. Я попыталась воссоздать в голове план первого этажа и вспомнить, где находились двери по отношению к тому месту, где я стояла, но не смогла. Я слишком волновалась. Мое сердце колотилось. Я шагнула в коридор и побежала в противоположную сторону от лестницы, по которой могла подняться на первый этаж.

Тут был санузел, как я полагала, и, вероятно, только один вход и выход из комнаты, так что я оказалась в ловушке. Позади меня послышались шаги, отражающиеся эхом от бетонного пола и стен. Если тот, кто спускался по лестнице, окажется внизу и увидит меня, блуждающую по коридору в одиночестве, то сразу поймет, что что-то не так. На двери справа от меня была табличка «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА», и я медленно повернула ручку, чтобы проверить, не было ли здесь заперто. Она открылась, и я не задумываясь вошла в комнату и закрыла за собой.

Я осмелилась включить свет, как только вошла, не в силах провести даже несколько минут в полной темноте. При свете голой лампочки над головой я заметила, что находилась в комнате уборочного инвентаря. На металлических полках было большое количеств средств для прочистки труб, стирального порошка, средств для стирки, лампочек и воска для пола. В одном углу комнаты на вешалке висела униформа, а рядом со стремянками разной высоты стояли одно на другом ведра. Ко мне внезапно, как удар молнии, пришло осознание, что спускавшийся по лестнице направлялся в ту самую комнату, в которой пряталась я. Я бросилась к первому ряду стеллажей и повернула направо. В маленькой комнатке было еще четыре ряда секций, а рядом со стеной, выкрашенной в темно-серый цвет, на дешевом столе из древесной стружки стоял старый компьютер.