Колин Гувер - Первая смерть Лайлы [litres]

– Чем занимаешься? – Судя по голосу, уровень счастья выше среднего.

– Работаю.

Она проводит ладонями по моей груди.

– Тебе нужно сделать перерыв. Принять со мной душ.

Я оборачиваюсь, словно куда-то тороплюсь.

– Я помылся сегодня утром.

Снова смотрю на Лайлу. Она закатывает глаза; ладони скользят ниже, к поясу брюк.

– Хорошо, тогда я приму душ позже. – Она проводит губами по моему подбородку, одновременно забираясь мне в трусы. – После того, как закончу с тобой.

И прежде чем я успеваю возразить, она прижимает меня к двери ванной и опускается на колени. В последние три дня у нас не было секса. И я не могу придумать достаточно убедительной причины, чтобы отказаться от минета и не задеть при этом ее чувств.

Она сейчас на подъеме. Полагает, что поездка закончится предложением руки и сердца и всю оставшуюся жизнь мы проведем вместе – я и Лайла.

Может быть. Я не знаю. Однако Лайла не в той позе, чтобы сейчас с ней беседовать. Она берет меня в рот, хотя я еще недостаточно твердый. Не в состоянии мгновенно возбудиться из-за царящего в голове бардака, я смотрю на Лайлу, но, помимо своей воли, думаю об Уиллоу.

Порой, глядя на Лайлу, я желаю видеть в ней Уиллоу. За завтраком ловлю себя на том, что намного охотнее поболтал бы с веселой Уиллоу, чем с Лайлой, вечно жалующейся на головную боль. И днем, разговаривая с Уиллоу по компьютеру, я все время желаю – вот она вселится в тело Лайлы, и тогда мы сможем пообщаться лицом к лицу.

Лайла водит языком вдоль моего члена, а мне бы хотелось, чтобы это делала Уиллоу.

И от этой мысли я становлюсь твердым.

Оказывается, легко вообразить, что Лайла – это Уиллоу! Потому что, думая об Уиллоу, я могу представить ее только в образе Лайлы. Я запускаю руку в волосы Лайлы… А что бы я чувствовал, будь сейчас Уиллоу в ее теле? Как Уиллоу работала бы язычком? Точно так же? И издавала бы такие же звуки?

Она охватывает меня губами и вбирает в себя так глубоко, как может. Я со стоном упираюсь головой в дверь и сжимаю затылок Лайлы. Одной рукой она водит по члену в одном ритме с губами, другая рука взбирается вверх по моему животу. Я хватаю ее ладонь и прижимаю к груди.

Как целуется Уиллоу? Так же, как Лайла? Чем секс с Уиллоу отличался бы от секса с Лайлой? Уиллоу так же выгибала бы спину, если бы я входил в нее?

– Стоп. – Я отпускаю ладонь Лайлы и обеими руками обхватываю ее голову. – Я сейчас кончу. – Я всегда предупреждаю ее об этом, и она останавливается, чтобы завершить процесс рукой.

Она выпускает меня, жадно втягивает в себя воздух и шепчет:

– Сегодня можешь кончить мне в рот.

Она снова берет меня в рот. Лайла возбуждена, ее глаза горят. Я понимаю, что таким способом она благодарит меня за еще не сделанное предложение.

Все, что сейчас происходит, – сплошное недоразумение. Лайла уверена, что доставляет удовольствие своему без пяти минут жениху, а я представляю себе на ее месте привидение, в которое постепенно влюбляюсь.

Более странного оргазма я еще не испытывал.

Даже наслаждения не ощущаю.

Мои ноги дрожат, а Лайла еще держит меня во рту, проглатывая последние капли лжи, которые я ей отдаю. Я молча закрываю глаза и жду, когда она закончит.

После того как Лайла наконец отпускает меня, я даже не решаюсь посмотреть ей в глаза.

Думаю только об одном: о словах, которые она произнесла в вечер нашего знакомства – после того как я сказал, что лучшего секса, чем с ней, у меня никогда не было. «Нам всегда так кажется в момент страсти. А потом появляется кто-то другой, и мы забываем, как хорошо было прежде. Цикл повторяется».

Значит, Лайла была для меня лишь частью бесконечного цикла?

Я не сомневался, что она – единственная. А теперь чувствую угрызения совести, потому что десять секунд назад понял, что уже перешел к новому витку цикла.

То есть к Уиллоу.

Только с Уиллоу я хочу говорить, когда просыпаюсь. Только Уиллоу я хочу видеть, прежде чем уснуть. Только с Уиллоу я хочу проводить целый день.

Почти во всех ситуациях я предпочту Уиллоу – не Лайлу, как бы ни тяжело и стыдно мне было это принять.

Я слышу, как вода с шумом льется в раковину, и открываю глаза. Лайла снова чистит зубы. Она полощет рот, затем сплевывает воду в раковину и вытирает рот тыльной стороной ладони, гордо улыбаясь.

– Я вижу, у тебя слов нет? – весело спрашивает она.

Я действительно не знаю, что ответить. «Прости меня» тут явно неуместно.

– Это было… ни с чем не сравнимо. – Я не лгу. «Ни с чем не сравнимо» не всегда означает «хорошо», а лгать Лайле я больше не хочу. С меня хватит.

Она снова подходит ближе и подтягивает мои спущенные трусы. Затем наклоняется, ласково целует меня и, не отрывая губ от щеки, произносит:

– Иди, продолжай работать. Вечером отблагодаришь. – Она хихикает, снимает футболку и наконец забирается под душ.

Который так и оставался включенным все это время.

Я выхожу из ванной и смотрю на нашу постель. Ту самую, в которой полюбил Лайлу.

Влюбиться в нее было сродни невесомости; словно легкий бриз прошелестел и наполнил свежестью все тело.

А вот разлюбить – адски тяжело.

Я подхожу к кровати и падаю на нее. Не хочу спускаться на первый этаж. Не хочу сегодня видеть Уиллоу. И Лайлу тоже не хочу видеть.

Хочу спать.

– Как ты думаешь, почему я способна передвигать предметы?

Ее голос вырывает меня из когтей сна. Я открываю глаза. Уиллоу лежит на своей стороне кровати лицом ко мне. Не знаю, сколько времени; за окном все еще темно.

Я тру глаза и хрипло спрашиваю:

– Ты о чем?

– Я могу передвигать предметы, когда не нахожусь в теле Лайлы. Воздействовать на них. Однако ты меня при этом не видишь, и я сама себя тоже. Значит, я сделана не из вещества. Бессмыслица какая-то.

– Может, ты состоишь из энергии? И неким образом преобразуешь ее во что-то такое же осязаемое, как вещество.

Она со вздохом переворачивается на спину и начинает рассматривать деревянную балку над кроватью.

– Если бы причина заключалась в этом, я не была бы настолько сильна.

– Что ты имеешь в виду?

– Я способна перемещать и крупные предметы. Я уже пробовала. Как-то в полночь я передвинула всю мебель в Большом Зале.

– От скуки?

– Нет. Потому что я ненавидела Уоллеса Биллингса и решила напугать его.

Я навостряю уши и привстаю, опираясь на локоть.

– Кто такой Уоллес Биллингс?

Она прищуривается, глядя на меня с озорной улыбкой.

– Владелец гостиницы. Именно я заставила его пару месяцев назад выставить дом на продажу.

Она явно гордится собой, глаза сияют. А я-то голову ломал, почему гостиница продается!

Уиллоу садится на постели, прикрываясь простыней.

– Тебе ведь известно, что я не помню, как долго здесь нахожусь?