Роберт Говард - Американская готика

Мы нашли художника, который, как обычно, работал над какой-то странной картиной. Так как он был из очень богатой семьи, он мог позволить себе рисовать для собственного удовольствия, а вкусы его были очень странными и экстравагантными. Он был не из тех людей, кто носит необычные одежды и странно ведет себя в обществе. Он выглядел, как настоящий художник. Он был примерно моего роста, около пяти футов и десяти дюймов, но казался стройным, как девушка, с длинными белыми пальцами, остроносым лицом и копной непослушных волос, вздымающихся над высоким, бледным лбом.

— Дом… да… да… — протянул он в своем обычном стиле. — Я написал эту картину. Однажды я взглянул на карту, и название Особняк Старого Датчанина меня заинтересовало. С надеждой отправился я в те края, но ничего не нашел в городке. Старый дом я обнаружил в нескольких милях от того городка…

— Увидев этот дом, я удивился, — начал я. — Почему вы нарисовали этот дом — брошенный дом без обычного сопровождения жуткого лица, выглядывающего из окна верхнего этажа, или деформированных тварей на фронтонах?

— Просто так, — огрызнулся он. — И неужели это простая картина произвела на вас впечатление?

— Произвела, — согласился я. — Она заставила меня дрожать.

— Точно! — воскликнул он. — Если бы я перенес на картину фигуры, порожденные воображением, это испортило бы весь эффект. Эффект ужаса проявляется наиболее полно, когда его носители нематериальны. И если придать ужасу материальную форму, независимо от того луна это или туманный образ, эффект станет много меньше. Я нарисовал обычный полуразрушенный дом с намеком на жуткое лицо у окна, но этот дом не нуждался ни в лицедействе, ни в шарлатанстве. Он сам по себе излучает ауру ненормальности, и это видно любому впечатлительному человеку.

Конрад кивнул.

— У меня такое же впечатление создалось от снимка. Деревья затеняют большую часть здания, архитектура кажется мне совершенно незнакомой.

— А я скажу так. Я не слишком большой знаток в истории архитектуры, и смог классифицировать его. Местные говорят, что дом построили голландцы, которые первыми поселились в этой части страны. Но стиль больше напоминал не голландский, а греческий. И еще было в нем что-то восточное. Но это не все. В любом случае он старый… В этом невозможно было сомневаться.

— Вы заходили в дом?

— Нет. Двери и окна оказались заперты, а у меня не было никакого желания совершать кражу со взломом. Но прошло немного времени, и раздражительный старый фермер из штата Вермонт предложил мне заглянуть в старый пустынный дом, чтобы зарисовать интерьер.

— Вы пойдете со мной в Особняк Старого Датчанина? — неожиданно спросил его Конрад.

Скулер улыбнулся.

— Я вижу, вы интерес… Да, но если вы думаете, что я отведу вас в дом, чтобы нас потом потащили в суд… У меня и так достаточно эксцентричная репутация. Если я ввяжусь в это дело, то я буду выглядеть лунатиком. А как вы, Кирован?

— Конечно, я пойду, — ответил я.

— Я был в этом уверен, — ответил Конрад. — Я даже больше не спрашиваю вас, станете ли вы сопровождать меня в моих сверхъестественных исследованиях. Знаю, вы готовы, точно так же, как и я.

Вот так и вышло, что теплым летним утром мы оказались у дома старого датчанина.

— процитировал Конрад фантазии Джастина Джеффри, когда мы остановились, рассматривая дремлющую деревню с холма, на который дорога выходила перед спуском на искривленные пыльные улицы.

— Как ты думаешь, он имел в виду этот городок, когда писал эти строки?

— Соответствует описанию… «Высокие фронтоны ранних, грубых времен…» Посмотрите… Это дома ваших голландцев и старые колониальные здания. Некоторым из этих домов по триста лет. А какая тут атмосфера декаданса…

Нас встретил сам мэр — человек, чьи современные одежды и манеры являли полный контраст со странной сонливостью городка и медленно-размеренной манерой большинства местных жителей. Он вспомнил встречи с Скулером. В самом деле, визит любого незнакомца в этот городок становился настоящим событием, который надолго запоминался местным жителям. Казалось довольно странным, что в сотне миль или около того от этого сонного городка ревел и пульсировал один из крупнейших мегаполисов мира.

Конрад не мог ждать ни секунды, и в итоге мэр сам сопроводил нас к дому. При первом же взгляде дрожь отвращения прокатилась через все мое тело. Этот дом стоял на нагорье между двумя плодородными фермами, каменные заборы которых проходили на расстоянии ста ярдов по обе стороны от дома. Кольцо высоких, узловатых дубов окружало дом, издали казавшийся голым, побитым временем черепом.

— Кто владеет этой землей? — спросил художник.

— Спорная территория, — ответил мэр. — Джедай Алдерс и Скур Авенир судятся уже много лет. Авенир утверждает, что дом — часть фермы Алдерсов, а Джедай столь же громко заявляет, что дед Скура выкупил его у голландской семьи, которые были первыми владельцами таинственного особняка.

— Звучит как-то странно, — заметил Конрад. — Выходит, каждый из них отрицает свое право собственности.

— Это не так уж и странно, — объяснил мэр. — А вы хотели бы, чтобы такое место стало частью вашей недвижимости?

— Нет, — покачал головой Конрад после минутного созерцания. — Я бы не стал…

— Между тем ни один из фермеров не хочет платить налоги за имущество, — прервал их мэр. — Так как земля эта совершенно бесполезна. Во все стороны от этого дома расползлось пятно бесплодной почвы, и семена, посаженные неподалеку от этих каменных заборов, не дают всходов. А дубы эти уничтожают любое растение, которому вздумается попытаться прорасти на этой земле.

— А почему тогда эти деревья не вырубили? — удивился Конрад. — Никогда не слышал о том, чтобы фермерам что-то помешало срубить деревья, которые им мешают.

— Так как эта собственность последние пятьдесят лет представляет из себя предмет спора, никто не взял на себя труд позаботиться об этих дубах. Деревья очень стары, а это значит, что выкорчевать их будет не так-то просто. К тому же, существуют глупые предрассудки… Поговаривают, что дровосек, который однажды решил срубить один из дубов, порезался собственным топором. Местные жители придают слишком большое значение подобным рассказам.

— Ну, если земля вокруг дома бесполезна, почему бы не арендовать или не продать само здание? — поинтересовался Конрад.

Тут мэр впервые стал выглядеть смущенным.

— Потому что никто из жителей деревни не станет ни арендовать, ни покупать его. Ведь к дому не прилагается участок плодородной земли. Да, если говорить правду, то и в дом войти еще никому не удалось.