Михаил Парфенов - Истории Ворона [сборник litres]

Виктор никак не выразил своего осуждения. Соседские художества, тем более в таком месте и на такую тему, он не одобрял, но влезать в свару ему совершенно не хотелось. А вот Галина Филипповна всем видом демонстрировала желание собрать на площадке как можно больше жильцов точечной шестиэтажки, раздув скандал до предела.

– Мы спускаемся, а он малюет! – загремела она с отчетливым разочарованием в голосе, равнодушие Каркая ей явно не понравилось. – И как на пустое место посмотрел, хоть бы постеснялся! Мамаша его шизанутая хоть всех ненавидела, но до такого не опускалась…

– К-козел, охренел в-вообще, – поддержал мать худой, длинноногий и носатый, похожий на журавля Арсений. – И еще п-посылает…

– Да идите вы… – в очередной раз подтвердил его слова Чистков.

– Хрен тебе, не пойдем! – неожиданно взъярился «баритон», его узловатая пятерня сгребла рукав черной кожанки Чисткова. – А ты – побежишь! Но в первую очередь свои каракули сотрешь, до блеска! Хошь языком, хошь чем!

Сосед Каркая принялся освобождать руку, Арсений поспешил на помощь «баритону». Вслед за ним всунулась Галина Филипповна, на площадке началась агрессивная толчея, приправленная совсем уж озлобленной руганью.

Внизу запиликал домофон, в подъезд кто-то вошел. Секундой позже на третьем или четвертом этаже звучно хлопнула дверь: «спектакль» на площадке вот-вот должен был прирасти как минимум зрителями, а то и участниками…

Виктор поспешно захромал дальше. Пусть кто хочет, тот на Чисткова свое время и тратит, только не он. Называйте это как хотите: сволочизмом, гражданской несознательностью, мизантропией… но Каркаю хотелось оказаться подальше от набирающей обороты и не сулящей ничего доброго возни, нырнуть в спасительный покой своей однушки…

– Да куда ж ты?!

Каркай не стал разбираться, кому адресован возмущенный вопль Галины Филипповны, ему или Чисткову. Напротив, прибавил шагу, стараясь не глядеть вниз. Навстречу шли две пожилые сестры-близняшки, кажется из одиннадцатой квартиры. Сухопарые, чопорные, безупречно одетые – вылитые леди с берегов Темзы, но серые глаза сужены в нехорошем предвкушении. Да, не повезло Чисткову, эти мимо такой возможности себя показать точно не пройдут…

Внизу раздался вязкий, звучный шлепок, словно кому-то перепало ладонью по физиономии, а следом – короткий матерный вскрик Арсения, к которому почти без паузы приплелись такие же возгласы его матери и «баритона».

Каркай проскочил мимо сестер, скользнувших по нему мимолетным взглядом, и пожалел, что в шестиэтажках нет лифтов. Ладно, еще немного, и он дома…

Ключ угодил в скважину с первого раза. Виктор лихорадочно сделал четыре оборота, повернул ручку вниз, толкая дверь от себя. Заскочил в квартиру, захлопнул дверь, крутанул головку замка.

Все, теперь пусть хоть расчленят и сожрут друг друга. Хотя желательно – побыстрее.

Взять паспорт было минутным делом, но Каркай выждал еще десять, надеясь, что за это время Чистков либо огребет сполна и все разбегутся, либо рисовальщика на стенах вытащат из подъезда.

Виктор подошел к двери, прислушался. Вроде тихо.

Он отпер дверь, приоткрыл ее, прислушался снова.

Точно, тишина.

Он зашагал вниз, надеясь, что если соседа и вытащили на улицу, то сразу куда-нибудь повели, а не продолжили собачиться около подъезда.

Надежда оправдалась лишь отчасти.

Чистков был на площадке. Он расслабленно – Каркаю почему-то пришло на ум «сломанно» – сидел в углу, привалившись спиной к стене, во всю длину вытянув кривоватые ноги в облегающих черных кожаных штанах. И часто, болезненно морщился, трогая сильно разбитые губы. Левая скула соседа ощутимо припухла, на лбу чуть кровоточила длинная неровная ссадина. Растоптанный маркер лежал в шаге от рифленых подошв его берцев. Ближе к перилам валялась скомканная, грязная, словно по ней топтались, куртка.

Каркай замер, ожидая, что сделает Чистков при его появлении. Тот остался безучастным, как будто стоящий в нескольких метрах сосед был ничуть не интереснее почтовых ящиков или обклеенного пестрой рекламой стенда.

Виктор медленно пошел вниз, на всякий случай готовясь к чему угодно. Но зря. Чистков спокойно пропустил его, продолжая касаться губ кончиками коротких пальцев с грязноватыми и изрядно отросшими ногтями.

Каркай одолел треть лестничного пролета, вдруг ощутив затылком, спиной – Чистков смотрит на него. Виктор размеренно качнулся вперед, показывая – «иду дальше», и резко повернулся, заглядывая соседу в глаза.

Неудачливый сатанист попался врасплох всего на секунду, но Каркаю ее хватило.

Взгляд у Чисткова был… сложный. По мнению Виктора, лучше всего подошло бы именно это слово.

В глазах соседа жутковато переплелись злость, упрямство, боль и еще кое-что… Это «кое-что» сыпануло на затылок Виктора щепотку фантомного ледяного бисера, мгновенно проникшего за шиворот, лизнувшего холодом позвоночник.

Во взгляде Чисткова была жажда. Жажда мелкого хищника, который исступленно, безумно хочет рвать клыками свежее мясо и лакать горячую кровь, причем добычи более крупной, чем он сам. Он еще не знает, как это можно сделать, но проснувшееся чувство уже ведет его к безрассудству, не ослабляя хватки…

– Ты чего? – сипло произнес Виктор.

Сосед не ответил. Закрыл глаза и убрал руку от губ, оставшись сидеть в прежней позе. Каркай стоял и смотрел, не зная, что делать дальше. Чистков не шевелился, только худая грудь под мятым черным бадлоном с изображением черепов, змей и ворона двигалась в такт неровному дыханию.

– Я же тебя не трогал, – сказал Каркай еще через несколько секунд. – Не трогал, слышишь…

Сосед сидел неподвижно.

– Не делай ничего, – безо всякого убеждения добавил Виктор. – Жизнь и так говно, зачем еще хуже делать?

Ответом стало все то же молчание. Каркай чуть помедлил и пошел вниз, боком, не выпуская Чисткова из виду. Дикого, сметающего все и вся страха перед ним не было, силой природа Каркая, в отличие от молодого, но тщедушного соседа, не обделила, справился бы в случае чего. Но пережитый испуг еще теплился, не желал пропадать бесследно.

«Что-то будет, – обреченно решил Виктор. – Вот не было печали…»

Домой он вернулся ближе к полуночи. Всерьез опасаясь, что застанет в подъезде суматоху с участием полиции и узнает, что Чистков сменил маркер на нож или топор и наведался в гости к Галине Филипповне и всем остальным. Как вариант – встретит самого соседа, шастающего по этажам со все тем же «другом» Раскольникова.

Но пронесло. В подъезде царило спокойствие, никаких следов крови возле квартир или на ступеньках не наблюдалось. Без изменений, правда, не обошлось – рисунков Чисткова простыл и след. Каркай не исключал, что их отмыла не уборщица из ЖЭКа (так она и побежала в субботу вечером), а посланный матерью Арсений. За десять лет жизни в одном доме с этой семейкой Каркай время от времени сталкивался с прецедентами… Девяносто из ста – Арсений драил, в лучшем случае с чьей-то помощью.