Валентина Хайруддинова - Нина. Таинственный Ник

– Вы логически мыслите, – рассмеялся Соколовский.

Нина, наверное, впервые услышала по-мальчишески звонкий смех коллеги – и ей самой захотелось улыбнуться.

Соколовский распахнул дверцу и, прихватив с собой трость, вылез из машины. Нина, представляя неведомую красивую женщину в форме, спросила, словно невзначай:

– Тоже одноклассница?

– Товарищ – я же сказал.

«Ну, ладно. Товарищ так товарищ, лишь бы помогла», – подумала Нина.

– Куда мы приехали? – разглядывая уютный двор, поинтересовалась она.

– Я живу в этом доме. Приглашаю вас зайти в гости.

Нина не ожидала такого поворота событий. Ни в какие гости она, конечно, не собиралась заходить. Стояла, осматривалась вокруг: вот на старых скамейках греются в прощальных лучах октябрьского солнышка старушки, в центре дворика – качели, справа, под толстой акацией – песочницы, в которых копошатся малыши, слева – клумбы с розовыми кустами, на которых еще держались потемневшие круглые листья и завядшие бутоны, в глубине двора – деревянные гаражи и сараи.

Красивый старинный двухэтажный дом находился в глубине двора. Нина обратила внимание на замечательные окна: наверное, метра два высотой.

– Нина Петровна! – окликнул девушку Соколовский.

– Спасибо за приглашение, товарищ Соколовский, но я здесь подожду, – отозвалась та, присаживаясь на скамью, – подышу воздухом.

Соколовский настаивать не стал. Вернулся он быстро, впереди себя неся довольно большую и, видимо, тяжелую коробку.

– А сейчас куда? – усаживаясь в «Волгу» и уже привычным движением мягко захлопывая дверцу, спросила Нина.

– Отвезу вас домой: отдохнуть, пообедать. Потом, если вы не против такого спутника, как я, поедем в деревню, к вашей сестре Надежде.

– Мне так неудобно вас нагружать своими проблемами!

Нина говорила совершенно искренне, однако в глубине души обрадовалась возможности поехать в деревню на автомобиле. Автобус в Крутово ходил раз в день, отправляясь от центрального автовокзала, который находился на другом конце Кипелова. К тому же автобус не заезжал в село – приходилось топать километра полтора пешком. Правда, иногда Иван или Надя встречали сестер – тогда кобылка, что Надежде дали в колхозе, запряженная в телегу или сани (в зависимости от времени года) не спеша везла пассажиров по проселочной дороге, позволяя любоваться сельскими пейзажами. Но сегодня тряская телега не прельщала полубольную девушку, да и вообще в будний день кобылка занята вместе со своей хозяйкой. Также не радовала перспектива ждать попутную машину неизвестно сколько, хотя именно таким образом Нина и Маруся чаще всего добирались до Крутово. А ведь потом предстоит обратный путь – Нина вернулась бы в Кипелов только вечером. На машине же можно управиться за полчаса, что уйдут на дорогу, а спросить, не приезжал ли Саша – дело минуты.

Соколовский вызвался провести Нину до двери и зачем-то потащил с собой коробку. «Наверное, там что-нибудь ценное, – решила Нина, – не хочет в машине оставлять».

Идя к своей пристройке, девушка подумала, что можно съесть: в доме лишь остатки принесенных вчера Соколовским вкусностей. Нина шагала по вкопанным в землю бурым кирпичам и вспоминала: если она задерживалась на работе, Саша готовил ужин к ее приходу. Не бог весть что: варил картофель или кашу, которая у него всегда подгорала.

Нине так хотелось войти в дом и увидеть мужа, его задумчивые голубые глаза, мягкую улыбку! Она ускорила шаги, но замерла в нескольких метрах от двери: на ней висел замок.

Соколовский без приглашения прошел в комнату, поставил на табурет коробку и принялся прощаться.

– А это что же? – ткнула Нина пальцем в картонную тару, – зачем вы оставляете?

– Это ваш обед, – заявил Михаил Владиславович, пятясь к выходу.

– Нет, нет, – замахала девушка руками, – не нужно! Я вам и так должна за продукты и сиделку. Вот, кстати, сейчас и отдам.

Нина рванулась в комнату, выдвинула ящик комода. Там, в старом кисете, что отец Нины привез с войны, молодая семья хранила свои мизерные запасы. Денег оставалось немного, но и немало – за квартиру заплатить плюс на расходы, но Нина не знала, сколько она должна Соколовскому и переживала: вдруг не хватит?

«Да где же он?!» – шарила Нина по углам ящика. Кисет не находился. Она принялась перерыла белье в другом ящике, потом бросила бесполезные поиски, села на стул, почему-то почувствовав смертельную усталость.

– Нина Петровна, – тихо окликнул ее Соколовский, о котором Нина как-то забыла, – а что случилось?

– Ничего, – пробормотала она, – все хорошо… только кисета нет и денег нет.

Девушка, сбиваясь, рассказала о пропаже.

– Даже не думайте об этом, – отмахнулся Соколовский, – пожалуйста, обедайте и отдыхайте. Я через два часа заеду к вам. Или через три?

– Но куда он делся? – не отвечая, растерянно спросила Нина, – деньги – ладно, но кисет отцовский…

Она боялась: сейчас Соколовский спокойно скажет, что деньги, конечно, взял Саша. Этот вывод казался самым логичным.

Но Михаил Владиславович пожал плечами:

– Засунули куда-нибудь. Потом отыщете среди вещей, вы ведь там, как я понял, деньги храните?

Нина отрешенно кивнула – да, да, конечно, сама куда-то задевала.

– Найдете, – уверенно заявил Соколовский, – непременно. У меня так часто случается.

Нина опять закивала, хотя у нее так никогда не случалось.

– А сколько, вы говорите, пропало денег? – спросил Соколовский, который ушел за перегородку и чем-то там гремел.

– Двадцать пять рублей, кажется, – прошептала Нина.

Она поднялась, наконец, пошла в кухню, привлеченная деятельностью гостя.

– Что вы делаете?

– Обед выгружаю, – показал Соколовский на блестящие мисочки разной величины, – тут второе и суп.

– Я пока не могу с вами рассчитаться, но скоро ведь зарплата – я все верну.

– Конечно, – с готовностью согласился Михаила Владиславовича, – мне не к спеху. Живу один как перст, так что помочь вам мне совсем не сложно. Отдадите, как сможете.

Девушка вдыхала аромат котлет, исходящий от одной из кастрюлек, и радовалась, что Соколовский не стал отказываться от денег – его отказ, наверное, унизил бы ее.

Нина вышла проводить коллегу на крылечко. Прищурившись, глядя в лазурную высь, она тяжело вздохнула: на фоне прекрасной теплой погоды ее беда казалась еще страшнее.

– Не вздыхайте вы так, Нина Петровна. Все образуется, супруг найдется.

– Найдется? Вы так говорите, словно он не ушел, а потерялся.

Присев на деревянную, когда-то синюю, а теперь облезлую лавочку, присоседившуюся к облупленной стене, Нина негромко заговорила:

– Маня решила, будто у Саши появилась женщина. Я теперь тоже ничего другого просто не могу предположить – остается только согласиться с сестрой.