Сергей Морозов - Серебряный узор на черном бархате

Он вспомнил весёлого Робера, что поведал ему сказание через прогнившие страницы. Интересно, какими зельями он питался, сочиняя легенды. Хотя, в свете настоящих событий, его сказки звучат подозрительно правдоподобно. Да и люди, что внимали его постановке, довольно быстро уверовали и замахали гривами, будто пришпоренные кони. Но, черт возьми. Все это неважно. Впереди долгий путь к спасению. К его спасению.

Он уверенно поднялся, но ощутив лёгкое головокружение, тут же опустился назад.

– Ого, – протянул он, сжимая кулаки. Нормальная реакция на тесный коридор и темноту, успокоил он себя и начал быстро дышать. Но карусель разгонялась все больше, и он обхватил руками голову, будто пытаясь остановить её. Может быть, он отравился безвкусными сухими волокнами, что звались мясом, которые он проглотил, жадно запивая водой.

– Да придёт Спаситель, – услышал он шёпот. Голова ходила ходуном, а голос усиливался, продолжая звать его. – Спаситель, спаситель, спаситель.

– Отстань, – закричал он. – Никакой я не спаситель.

Но голос не собирался отставать, он продолжал дразнить его, раскручивая при этом его сознание. То было уже не головокружение – водоворот, что легко подхватил его и бросил в бездну, что без чувств и без времени. Он потерял сознание.

Открыв глаза, он вскрикнул. Он стоял в толпе, среди людей, которым сегодня внушал слово. Он был ими всеми, видел их глазами, слышал запахи и даже скрытые мысли. Он осознал это, перемещаясь от одного к другому, заглядывая в глубину их потерянных и испуганных душ. Но самое странное, что все эти люди, с бурлящими сознаниями и выпученными глазами, не шевелились. Они, словно мёртвые статуи, застыли в разных позах, красуясь перед скульптором, что разглядывает их, желая подправить.

Скульптор стоял на постаменте, с застывшим на губах словом. Он с ужасом узнал себя, взирающего на толпу с напускной важностью. Рядом стояли, словно деревянные куклы, его братья, что посвятили его в спасителя. Он попытался метнуться к своему телу, но толпа не отпускала его, набросившись на него своими больными мыслями.

– Это сон, – сказал он себе, предприняв очередную попытку выбраться.

Брат Печаль, в теле которого он находился, служил конюхом на ферме под Гластой. Когда случился мор, его господин бросился на свою семью с мечом, рыча и изрыгая чёрную кровь. Жена его, милейшая дама с грустными голубыми глазами, заперлась в платяном шкафу, прижимая к себе детей. Её звали Карла. Брат Печаль, при рождении его нарекли Джиг, ворвался в покои сеньора и храбро вытолкнул его из окна. Схватив фамильный меч, он встал на одно колено пред обезумевшей от страха дамой, и поклялся защищать её до конца своих дней. К сожалению, его клятва утратила силу, когда он бежал от чудища, что выползло из зловонной ямы, оставив ему на съедение своих подопечных.

Он поспешил покинуть печального Джига, предприняв тщетную попытку. После случайно обратил внимание на себя, стоящего на постаменте. Тело не шевелилось, но глаза, его глаза, ожили и пронзили его сознание леденящим душу взглядом. Следом дёрнулась верхняя губа, потом нижняя и, когда рот открылся, с него слетел обрывок его утренней фразы.

– Познав и приняв это, вы будете спасены.

Это был не его голос. А может и его. Он был высоким, дребезжащим и омерзительно нахальным. Губы сжались в уродливую ухмылку, а глаза насмехались над ним, отражая свет застывшего пламени, исходившего от факелов, торчащих из стен.

– Ну, – произнёс голос. – Да здравствует спаситель.

– Никакой я не спаситель, – ответил он губами брата Джига. Он и впрямь был печален. Слова, пронизанные скорбью.

– Разве? – удивлённо скривились губы. – Как по мне, так ты просто талант. Разве ты не слышишь мысли, что наполняют эти бедные головы? Они действительно славят тебя.

– Я умер? – спросил он. – Если нет, то это всего лишь кошмар, что я вижу, лёжа на своей блевотине…

– Нет, что ты, – ответил голос. – Ты жив. И это не сон. Это воплощение твоих фантазий, которые ты, стоя на этом самом месте, вбил в головы этих несчастных. Скажем, воля Высшего Мастера. Как тебе? – Голос, захвативший его тело, усмехнулся.

– Очень… Впечатляюще, – ответил он. – Страшновато, конечно, но неясно зачем. Я не собирался морочить им головы, просто карта легла не той стороной, когда я, шутки ради, изображал из себя предвестника.

– И ты очень преуспел, скажу я тебе, – вкрадчиво прошептали губы. – Ты дал этим людям надежду. Буквально вчера, они боялись выйти наружу, сегодня же, они готовы служить высокой цели и вознестись.

– Меня это больше не волнует, – смело ответил он на это. – У меня свой путь.

– Ах да, – мрачно бросил голос. – Затаиться на морозном острове, в надежде пересидеть непогоду. Глупый план, учитывая твои способности. Неужели ты поверил словам крестьянина, только вчера бросившего мотыгу?

– Откуда тебе известно об этом? – спросил он губами печального Джига. – А… Совсем забыл. Воля мастера.

Произнеся эти слова, он увидел, как его тело, что застыло на постаменте, зашевелилось, издавая громкий хруст, напоминающий звук ломающихся костей. Находясь в теле бедного Джига, он ощутил резкую боль, которая будто ковыряла его остриём кинжала, раскалённого на огне. Это сон, твердил он себе, стараясь не смотреть, как его согнутое тело с вывернутыми руками, медленно спустилось с камня и двигалось на него. Он усилием воли старался заставить Джига ожить и пуститься наутёк, но Джиг не двигался. Его сердце полнилось тоской, а разум мечтал вознестись.

– Проснись же, – толкал он свой разум, запертый в чужом теле.

– Поразительно. Ты ещё способен острить, – голос находился близко. Его измученное тело приблизилось вплотную, трясясь в конвульсиях. Он видел, как напряглись вены, готовые лопнуть от растущего давления. – Тебе не жаль себя, провидец?

– Я уже сказал. Я не тот, за кого выдавал себя. И не смогу им быть. Ни за что.

– А вот здесь позволю себе возразить, – деловито сказал мучитель, сгибая тело все ниже к земле. – Высший мастер, что несёт слово, так не считает. Он впечатлён твоим прогрессом и намерен дальше использовать твой дар вести людей. И тот путь, что вы наметили на своем трогательном собрании, полностью совпадает с его волей.

Губы брата Джига не сдержали улыбки. Он набрался смелости и ответил.

– А ты шутник похлеще моего. Я нёс этот бред, пытаясь сохранить свою жизнь, которая повисла на волоске, как только я встретил этих фанатиков. Потому, я сам сделался заложником, пошутив на злобу дня. Так что, осторожнее с шутками. Они нынче идут по завышенной цене.

– Довольно, – грозно повысил напряжение голос. – Если ты думаешь превратить милый разговор по душам в балаган, ты ступил на тонкий лёд. Моя благосклонность относительно тебя имеет границы. Очень острые, способные отделять не только хорошие манеры от плохих, но и части тела от самого тела. Думаю, мне стоит показать тебе…