Антон Пайкес - Дожди над рекой. В тумане / Кансер / Танцующие на крышах

– Нет, с чего ты взял?

– Да так, просто. Когда ты вошла, ты выглядела какой-то подавленной.

– Подавленной бывает ягода, которую готовят для варенья. А я просто задумчивая. Много всего навалилось. Выпускной в институте, надо платье покупать. Да и пару на вечер найти.

– Понятно. В общем, тривиальные проблемы.

– Да, наверное. Но разве личные проблемы не кажутся тебе важнее всех остальных?

– Может быть, уже не уверен.

– У тебя что нового? – Она переменила тему с тем же оттенком скуки в голосе.

– Да что тут нового? Работаю, курю по пачке сигарет в день, иногда больше – когда приходится сочинять очередной липовый отчёт. Иногда выбираюсь в кафе, где выпиваю чашку горячего шоколада. Знаешь, у каждого из нас бывают свои мелкие ритуалы.

– Мне кажется, ритуалами люди обычно заполняют свободное время, если его у них слишком много. У меня вот тоже есть свои ритуалы. Я, к примеру, люблю вечерами после работы сидеть дома и смотреть что-нибудь по телевизору. Не что-то определённое, а просто любую программу. Движение расслабляет, говорящие люди заставляют поверить, что ты прямо в центре событий. В общем, самостоятельная терапия, если можно так сказать. Но иногда мне это ужасно надоедает.

Мы посидели ещё минут пятнадцать. Немного поговорили о прошлом. Оказалось, что она с трудом может вспомнить то, что мне врезалось в память на долгие годы, а может и на всю жизнь. Неужели мы всегда были такими разными? Неужели то, чему я когда-то придавал смысл, её вообще не волновало?

Потом она засобиралась домой.

– Мне пора.

– Тебя проводить?

– Не стоит. Я не так далеко отсюда живу. Доберусь. И ты иди, тебе же завтра на работу?

– Да, на работу.

– Ну вот. Отсыпайся. Рада была тебя повидать.

Я протянул ей визитку. Кажется, это был первый раз, когда я ею воспользовался. Она не глядя кинула её в сумку, на лице не отразилось даже малейшей заинтересованности. Этот клочок бумажки точно затеряется. Видимо, мы больше не встретимся.

Уже уходя, она повернулась, неожиданно остро посмотрела на меня и сказала:

– Мне жаль, что ты встретился не с тем человеком, которого хотел увидеть. Но разве я могу что-то изменить?

Я лишь покачал головой, и она ушла. Могла ли она что-то изменить? Возможно. Я уставился в окно, которое как раз показывало моё отражение. Краем сознания я зацепил какую-то назойливую мысль. А может, и она сломалась? Может, это не она такая плохая, а что-то стряслось когда-то давно, что-то такое, что навсегда перевернуло её мир? Мы всегда хотим верить в лучшее, всегда снимаем с людей груз ответственности. Но что, если я прав? Тогда, возможно, есть смысл попытаться как-то помочь. Нужно просто показать ей, какой она должна быть, и ей точно станет обидно, она будет пытаться соответствовать и вернётся. Такой, какой я её знал. Нет, это конечно полная чушь. Моя визитка упала в бездну, и на этом история длиною в мою жизнь закончилась. Вот так просто. Раз! И одна сюжетная линия загнулась. А перед этим кончилась и другая. И, кажется, никакого сюжета уже не осталось в помине. Меня вдруг заполнила пустота. Не было сил даже думать о чём-то.

Я вернулся домой и всё-таки поставил на огонь сковородку с сулугуни. Жареный сыр – это восхитительное блюдо, особенно когда в голове свищет ветер, а в груди шёпотом бьётся сердце. Пустота и расплавленный сыр, что может быть изящнее? Не хватает только вина, но я его никогда не любил.

В двенадцать раздался звонок. Я был готов к любой неожиданности, но не к этой.

– Я могу сейчас приехать?

– Да, конечно.

– Тогда возьму такси. Скажи адрес.

Я сказал адрес, и ровно через сорок минут она вошла в мою дверь.

– Не знаю, зачем я здесь. Просто что-то осталось недосказанным. Я это чувствую, но не могу понять, что, – заявила она прямо с порога.

– Ну, если уж ты не знаешь, то я – тем более.

– Наверное. Сделаешь чаю?

– Конечно.

Мы прошли на кухню, я залил чайник и нажал на кнопку. Та моментально загорелась, радостно сообщая, что какие-то таинственные процессы в алюминиевом корпусе начались. Между тем, моя полуночная гостья достала из кармана пачку тонких сигарет и закурила. Я поставил перед ней пепельницу и сел на свободный стул. Не слишком понимая, что говорить, я молча отметил, что она переоделась, смыла чересчур яркий макияж и сняла все украшения. Словно ехала в аэропорт, а не к знакомому домой.

– Расскажи, как ты жил эти годы? – попросила она, бросив мимолётный взгляд на томик Бродского, оставленный мною на обеденном столе. Чувствовалось, что Бродский её не интересовал, она просто соблюдала этикет гостя – надо обязательно осмотреться, и сделать это так, чтобы хозяин заметил.

– Да по-разному. Окончил школу, поступил в институт. Потом пошёл работать бухгалтером. Сначала совмещал, потом полностью перешёл на пятидневку. Встретил девушку, у неё был жених. Мы славно проводили время, но несколько дней назад она погибла. Вот, собственно, и всё.

– Да, грустно. Но у тебя хотя бы происходят какие-то события.

– А ты как жила?

Она промолчала, следя за тем, как я заваривал зелёный чай. В чашках буйствовали маленькие водоворотики, а чаинки казались обломками утонувших кораблей, невольных заложников дурного настроения морской стихии. Когда чай был готов, я сел рядом с ней.

– Пей.

– Спасибо. – Она приняла чашку и осторожно, чтобы не обжечься, коснулась губами кромки. Я пристально следил за её движениями. Не покажется ли где-то знакомый жест или знакомый взгляд? Нет. Это был совершенно другой человек. Человек новый, однажды начавший жизнь с чистого листа, спаливший в приступе ярости или обиды все мосты, и навсегда оставшийся на другом берегу. Она изучала меня в ответ, но на её лице не читалась ни одна из известных мне эмоций. Что же с тобой случилось? Здесь явно имела место какая-то тайна.

– Послушай, – сказала она, – я не знаю, зачем я приехала, но раз уж я здесь, давай поговорим начистоту. То, что ты меня нашёл – это неспроста. Не знаю, почему ты хотел встречи на самом деле, но когда я уходила из кафе, у меня возникло ощущение, что я упустила какой-то важный момент. То есть, что-то должно было случиться, но я ушла, и оно не случилось. Откуда у меня такое чувство – не знаю, но оно так долго меня не покидало, что я всё-таки тебе позвонила и приехала снова. Ты не знаешь, что это может быть?

– Совершенно не представляю. Скажем так, я недавно вернулся с дачи, бродил там, вспоминал. А когда приехал в Москву, резко захотел тебя увидеть.

– Понимаю, детская влюблённость, всё такое. Но это было так давно, что, собственно, это не слишком хороший предлог.

– Влюблённость? Возможно. Но мне кажется, здесь что-то другое. У меня создалось впечатление, что я тебе зачем-то нужен.